В этот момент Бирюков, видя, что ситуация осложнилась до критического предела, схватил со стола свой «Макаров» и наставил его на двух заговорщиков.
– Не сомневайтесь, – жестко проговорил он, распаляясь все больше – первый, кто направит на меня свою «пушку», ляжет рядом с этим любителем «наркоты».
– Нет, нет, нет, – энергично запротестовал Киров, разводя в стороны руки, – никто здесь больше никого не убьет. Просто давайте взвесим все наши шансы. Во-первых, «барыга» убит из «ствола» «молодого», тут не поспоришь: свое оружие передавать кому бы то ни было строго-настрого воспрещается. Поэтому стрелял Бирюков, и ничего тут другого не будет. Во-вторых, нас с тобой, Миша, двое, а он абсолютно один, и пусть он говорит, что только захочет, все равно правда будет за нами, а его обвинят в лжесвидетельстве. Все ведь до банальности просто. Таким образом, Ник, пока ты все-таки не наделал глупостей, опусти свою «пушку» и как следует поразмысли: стоит ли еще «ломать дров» в этой и так непростой ситуации?
В словах старшего оперуполномоченного была доля истины, и новобранец, задумавшись, опустил вниз свое табельное оружие. Представитель нарка-контроля, воспользовавшись этой небольшою заминкой, направился к выходу, рассудительно пояснив:
– Вы тут пока разбирайтесь, а я отправлюсь припрячу «товар». Не хотелось бы, чтобы к приезду следственной группы, он все еще находился здесь – в этом самом ненадежном на свете месте. Очень бы не хотелось, чтобы все наши усилия оказались напрасны.
Оставшись наедине с молодым напарником, Киров сел на диван, раскинув в стороны руки и положив их сверху на спинку. Кивком головы предложив сесть и напарнику, он, глядя ему прямо в глаза, занудно спросил:
– Так что ты выберешь, Ник… медаль в придачу с преданным другом либо же вонючую тюрьму – без друзей и родных?
Бирюков ничего не отвечал, с выражением отчетливой ярости поглядывая в сторону этого, как оказалось, столь беспринципного человека.
– Ты можешь мне не поверить, – Роман снова завел прерванный разговор, – но я тебя понимаю совершенно прекрасно. Когда-то и я был таким же, как ты – хотел быть абсолютно честным и побороть всю преступность. Однако со временем стал понимать, что такие качества, как честь, искренность, порядочность, нравственность, объективность и справедливость, на самом деле, на «хер», никому не нужны. И тогда я стал определенно задумываться: а кому вообще нужно то, что я делаю? В этом мире каждый думает только о своей собственной заднице, и чужие проблемы никого – совершенно никого! – не касаются. Вот тебе яркий пример: твой напарник попадает в беду, и никакое руководство, никакая, напрочь прогнившая в своей основе, система не станет в данной ситуации ему помогать. Есть только ты, единственный человек, на которого он может понадеяться и положиться, но вместо того, чтобы прикрыть спину своему преданному товарищу, напротив, намерен его «утопить». Как ты жить после этого думаешь? Мы убили врага – это нормально, но если дойдет до того, что мы сами начнем грызть глотки друг другу, тогда, поверь, в мире начнется огромный неуправляемый хаос. Власть должна оставаться сильной всегда, чтобы ее боялись и уважали. Вот тебе, к примеру, вопрос: почему ты думаешь преступность до сих пор не вышла из-под контроля?
– Не знаю, – машинально отвечал Бирюков.
– Да только лишь потому, что все более или менее значимые преступники отчетливо знают, что в исключительных случаях, когда они слишком уж зарываются, с ними может случиться вот точно такая же печально неожиданная история. Ты спросишь: а почему не разобраться подобным же образом напрямую с Ашером? Что ж, я тебе на это совершенно откровенно отвечу: он руководит сплоченной организованной группой, практически мафией, а на таких у нас, к моему величайшему сожалению, пока еще руки не доросли. И если бы судья не повернула все в другую, отстоящую от законодательства, сторону и не отпустила его «отмороженного» сынка, «хрен бы с два» я ему чего стал платить, потому что был бы прав, а в таком случае даже по преступным понятиям ничего «предъявить» нельзя. Сейчас же получается, что я вроде бы как и не прав: невиновного задержал да еще и избил. У них за такие «косяки» принято жизнью платить, ну, или большими деньгами. Поэтому и приходится сейчас суетиться. Не хочется, знаешь ли, умирать только за то, что ты хорошо сделал свою работу. Однако, можешь даже не сомневаться, придет и на их улицу печаль и унынье.
Киров, в силу своей должности и накопленного опыта, приобретенного за долгие годы службы, являлся неплохим психологом и, говоря с Никитой, заметил, что смог посеять в его голове необходимые ему сейчас как воздух сомнения. На самом деле ему уже давно было «наплевать» на всех вместе и каждого по-отдельности. Романа интересовало только достижение поставленных им перед собой целей и собственного благополучия. Вместе с тем, несмотря ни на что, с помощью красивых слов и убедительных спокойных речей он, в принципе, мог легко склонить на свою сторону любых неопытных еще в этой жизни и подобных молодому оперативнику новобранцев. Видя, что напарник вроде как бы и «сдался», он, чтобы закрепить достигнутый им успех, закончил свой монолог всегда считавшейся за эффективную фразой:
– Завтра, послезавтра у нас выходные. Отчет с нас никто не потребует. Ты не горячись. За эти дни все обдумай, а в понедельник выразишь на бумаге свое решение, а там уже будем смотреть: кто ты нам – друг или враг.
Лишь только он завершил говорить, в комнату, будучи уже без дорожной сумки, вернулся Рожнов. Пока сослуживцы беседовали, он успел спуститься по лестнице вниз, сел в свою, оставленную возле дома, автомашину и, отъехав чуть более пяти сотен метров, спрятал наркотики в заранее приготовленном месте. Это был пустующий, небольших размеров, гараж, который представитель нарка-контроля счел возможным использовать для того, чтобы провернуть это опасное, но чрезвычайно прибыльное и эффективное дело. Надежно заперев хранилище на замок, он выдвинулся обратной дорогой.
Возвращаясь, он обратил внимание, что сзади него, на расстояние менее одного километра, едет полицейская машина семейства «газель». «Это, наверное, к нам?» – промелькнуло у него в голове. Ему удалось припарковаться так, чтобы оказаться вне зоны видимости спешивших на место происшествия сотрудников местной полиции. Поднявшись в квартиру уже мертвого «нарка-барона» Укорина, он негромко воскликнул:
– Все, соберитесь: уже подъезжают!
Присутствующие прекрасно поняли кого он имеет при этом в виду и, действительно, ровно через три минуты следом за ним ввалилась следственно-оперативная группа. Как и было ранее запланировано, старший оперуполномоченный обстоятельно и в подробностях рассказал, что произошло в этой комнате. Убедившись, что все сделано в рамках существующего законодательства, представитель Следственного комитета, потребовав к понедельнику со всех участников событий подробные рапорта, отпустил их отдыхать, сам же приступил к осмотру места недавно свершившихся роковых событий.
Когда напарники оказались на улице и сели в служебную автомашину, Роман еще раз обратился к напарнику Бирюкову:
– Ты, Ник, все-таки как следует подумай над моими словами. Только хорошенько подумай. Ведь если даже допустить досадную мысль, что тебе удалось отстоять свою предательскую позицию, хотя, думаю, это что-то из фантастической области, то после этого слух о твоей гнусной сущности мигом разлетится по московским отделам, и вряд ли ты сможешь найти себе коллектив, где тебя смогут радушно принять.
– Хорошо, Роман – согласился неопытный новобранец, перебирая в голове множественные варианты развития дальнейших событий, – я обязательно поразмыслю над твоими словами. Хоть мне это и не приятно, но я, может быть, все же приму твою сторону. Завтра работаем?
– Конечно, – более дружелюбным голосом отвечал майор Киров, направляя служебную «четырнадцатую» прямиком на «Петровку», – ты же слышал, что сказал нам начальник. Свои дела своими, но и основную службу никто нам не отменял. Если поможешь решить мне проблемы, то и на меня можешь всегда положиться. Кстати, мы захватили у «Коряна» пятнадцать килограмм «кокаина», из которых пять кило – по праву! – твои.
Старший оперуполномоченный умышленно вдвое уменьшил вес добытого ими наркотика, чтобы после расчета с кавказцами что-то осталось и для него. Воспитанник же ему убедительно отвечал:
– Нет… мне ничего не надо. Как-нибудь перебьюсь.
– Да ладно, Ник, брось, – настаивал опытный сыщик, желая «связать» новобранца еще и дележом похищенного у преступника «кокаина», – Ты хоть знаешь сколько сейчас стоит добытый нами наркотик?
– Нет, – искренне отвечал младший сотрудник, – как-то не интересовался. Не было определенной нужды. Я к этой заразе отношусь очень даже презрительно.
– Вот это ты зря. От них в существующих условиях жизни никуда уже деться нельзя, – назидательно произнес старший наставник, – вся наша работа в основном проходит через эту поганую «наркоту», поэтому хочешь ты этого или нет, но сталкиваться с этим придется и довольно часто. Так вот, вернемся к обозначению стоимости. По нынешнему курсу один грамм не отборного «кокса» стоит от ста до ста двадцати «американских» рублей. Это зависит от качества предлагаемого товара. Таким образом, пять килограмм можно свободно реализовать за полмиллиона долларов либо баксов – это как тебе будет угодно. Где ты еще сможешь заработать такие огромные деньги? В «ментовке»? Так это вряд ли…
Лишь на секунду глаза Никиты загорелись нехорошим, почти «дьявольским», блеском, когда он осознал, что может совершенно спокойно иметь у себя озвученную напарником сумму, но тут же взгляд его быстро «потух», и он уверенно констатировал:
– Все равно не надо… я обойдусь.
Это мерцание не ускользнуло от взгляда опытного в таких делах сыщика. Он понял, что его новый воспитанник чего-то не договаривает. «Точно «гад», подставной… и самое главное, «сука», ведет против меня какую-то хитрую, двойную игру», – определенно решил про себя майор Киров. Он также подумал, что неплохо бы было любыми путями избавиться от этой прилипшей к нему «назойливой мухи».