Его товарищи, основными формами схожие со своим боссом, отличались только прическами. Один был полностью лысым, двое других острижены так коротко, что волосы едва угадывались на их лоснящихся жиром, округлого вида жилистых головах. Их различали только цвета: у одного «ежик» был рыжий, у второго – несколько черный.
Глава XXIII. Жестокая расправа
Оказавшись в такой необычной компании, молодой полицейский почувствовал очень большой дискомфорт и легкое покалыванье в области своего желудка. Роман, удаляясь с их главарем, сжав зубы, полушепотом проговорил:
– Жди меня здесь, Ник. Я скоро.
Они вышли из комнаты, направляясь в другое, отдаленное помещение, скорее всего для проведения денежного расчета. Как только старший оперуполномоченный скрылся, унося с собой заветную сумку с наркотиками, гарантировавшую ему дальнейшее существование на этой грешной земле, лысый бандит кивнул Бирюкову на стул:
– Садись, «мент», ведь в ногах правды нет. «Потрапезничай» с нами, отведай «хавки» босяцкой – уж не побрезгуй. Наверное, не каждый день приходится такими яствами «кишку набивать».
После этих слов все трое здоровяков оглушительно рассмеялись, что было неудивительно, так как их стол был заставлен всевозможными салатами, фруктами, но больше всего было мясных блюд и других не менее сытных и вкусных продуктов. Копченные, тушенные, запеченные куры, небольшой поросенок, различные блюда из говядины и, конечно же, шашлык из баранины – все это, чувствовалось, было заказано в каком-нибудь дорогом ресторане.
Смех «братвы» был скорей дружелюбным, чем содержал какую-то там насмешку, поэтому, принимая приглашение от хозяев, молодой полицейский без какой-либо задней мысли уселся с ними за стол. Так получилось, что он оказался напротив Лысого. С правого боку сидел Черный, а с левого Рыжий. Именно такие прозвища дал им про себя еще не набравшийся опыта сыщик Никита. Ему налили вина, подставили пустую тарелку и не забыли передать вилку. Продолжая испытывать дискомфорт, он все же решил показать, что чувствует себя в подобном обществе довольно уверенно. Наложив себе салатов, он взял и тушенный куриный окорочок.
Глотнув хмельного напитка, Бирюков не заметил со стороны хозяев никакого враждебного настроения, напротив, они широко улыбались, словно пытаясь таким образом расположить к себе гостя. Однако его все же несколько беспокоила мысль: «Почему его новые знакомые не потрудились назвать свои имена?» – да и собственно говоря, как звать его самого, видимо, в этой компании также особо не было кому-либо интересно.
Какое-то время они молча жевали, изучая друг друга, не забывая настойчиво водить челюстями. Никите дали насладиться положенными им себе яствами, после чего Лысый ненавязчиво произнес:
– Ну, как служба, «мент», – нравится?
– Да, – простодушно отвечал новобранец, – меня все, вроде, устраивает. Где найдешь лучше?
– У тебя наверняка и «пушка» с собой есть? – вступил в разговор Черный, поднимаясь со своего места и направляясь в его сторону.
– Нет, – почуяв недоброе, запротестовал младший лейтенант, поворачиваясь к наступающему лицом и начиная медленно подниматься со своего места, – сегодня выходной, а вне служебного времени я ее с собой не ношу.
– Да? Правда? Вот мы это сейчас как раз и проверим, – сказал приближающийся бандит, одновременно мощным ударом хлопая молодого сыщика рукой по плечу и подобным образом заставляя его присесть обратно на свое место.
Бирюков дернулся, пытаясь выбраться из-под мощной руки физически-сильного уголовника, но в этот момент Лысый достал откуда-то снизу пистолет «Тульского Токарева» и, направив его на новобранца, жестким, грубым голосом произнес:
– Даже не думай.
В это момент «чернявый» извлек из его оперативной кобуры табельное оружие. Осмотрев его состояние и убедившись, что оно находится в исправном для ведения стрельбы состоянии, преступник отошел в сторону. Лысый между тем продолжал:
– Ты что, «дорогой», до сих пор не учуял, что здесь сейчас происходит?
– Нет, – мысленно силясь определить, что же за такой короткий промежуток здесь изменилось, хмуря брови, признался начинающий нервничать полицейский, – а что, собственно, такого тут необычного?
– Только то, – сказал сидящий напротив бандит, заискивающе, но очень неприятно расплываясь в улыбке, как это делают охотники в том случае, когда предвидят совсем уж легкую, несопротивляющуюся добычу, – что твою жизнь нам только что продали – твой напарник тебя закал.
Тут только до Бирюкова дошло, что в действительности с ним такое случилось: Киров решил не делиться с ним своими деньгами, а просто избавиться от него, как от ставшего ненужным свидетеля. Сами же они с Рожновым напишут в своих рапортах, что виноват в смерти Укорина «молодой», а он, скорее всего, будет обнаружен где-нибудь мертвым, а с покойника и спросу не будет. Майор же в этом случае получит не половину денег, а сразу все. Зачем при таком, «удачном», развитии событий с кем-то делиться? Ему и с кавказцами расплатиться хватит и себе довольно много останется.
Пока младший лейтенант мысленно пытался разрешить одолевавшие его мучительные сомнения, бандиты неугомонно острили, безудержно смеясь над своими же плоскими шутками. Было очевидно, что прежде чем кончить с ним, преступники намерены вдоволь с ним «позабавиться», при этом полицейский не исключал и возможность неприятного во всех случаях полового контакта.
Постепенно сообразив, чем для него может закончиться этот день, Никита словно преобразился. Взгляд его приобрел «остекленевшее» (безучастное) выражение. Глаза наполнились жуткой решимостью. «Отмороженные» представители преступного «братства», настолько были уверенны в своем превосходстве, что расслабились до такой степени, что положили оружие на стол возле себя. Да и действительно, чем, по их мнению, мог бы противостоять троим накачанным «здоровякам» один худощавый юноша-полицейский.
Как же они все ошибались! Лишь только мысль о предательстве напарника дошла наконец-то до Бирюкова, он впал в состояние некоего экстаза и дальше действовал, совершенно не думая – больше машинально, чем под воздействием разума. Резко поднявшись, он одновременно с этим с невероятной силой поднял конец стола со своей стороны, опрокидывая другой его край на сидящего напротив него Лысого «отморозка». Тот, вместе с обоими пистолетами, посудой, скатертью и другими столовыми принадлежностями, повалился на пол, на какое-то время прижатый массивным дубовым предметом.
В руке молодого оперативника продолжала оставаться острая вилка. Бирюков резко метнулся в сторону Черного, ошарашенного таким внезапным, неожиданным, ни на что не похожем, отчаянным поведением, но тем не менее уже поднявшегося со своего места. Сделав обманное движение, направляя удар левой руки ему в солнечное сплетение, полицейский отвлек на это его внимание. Тот инстинктивно выставил блок рукой, предотвращая попадание в свой живот, тем самым не заметив и пропуская одновременный выпад остроконечной вилкой, нацеленной ему в левый глаз.
Попадание было точнейшим. Четыре тонких зубца одновременно впились в зрительный орган преступника. Он бешено завопил, в ту же секунду, вместе с глазным яблоком, извлекая из глазницы этот оказавшийся столь опасным предмет хотя в обычных условиях и предназначенный больше для насыщения и получения удовольствия, но в этот миг превратившийся в опасное, безжалостно ранящее оружие. Его лицо стало заливать вытекающей из черепа бурой, кровавой жидкостью. Он обхватил физиономию своими руками – на какое-то время этот противник был обезврежен. Второй был прижат к полу массивным столом и стремительно пытался из-под него выползти. Он барахтался, делая это словно в воде, пытаясь отодвинуть с себя тяжелый предмет, но его движения были сильно уж ограничены, так как он практически был прижат к стене, а с боков валялись поваленные жестким ударом деревянные стулья. Третий – тот что Рыжий, ошалев от такой развивающейся совсем не плану внезапной самозащиты, пришел в себя только тогда, когда его товарищ был так жестоко ранен. Он схватил легкий фигурчатый стул и, замахнувшись им, бросился на врага.
– Убью, «суку»! – кричал он, совершенно определенно высказывая ясность своих преступных намерений. – Все, «ментяра», ты труп! Смерть тебе!
Никита заметил его слишком поздно, но все-таки ему удалось отстранить в сторону голову, повернувшись к нападавшему в пол-оборота. Тут же деревянная конструкция опустилась ему на спину. Она оказалась не настолько прочной – сразу видно, была сделана в наше время – и тут же рассыпалась вдребезги. Однако такого воздействия оказалось вполне достаточно, чтобы сбить противника с ног. Бирюков повалился на пол, одновременно успев разглядеть на полу лежащий прямо по ходу его падения острый шеф-нож. Он славится тем, что имеет прочное широкое стальное лезвие, доходящее длинной до двадцати пяти сантиметров.
Валясь с ног, младший лейтенант не замедлил прихватить его правой рукой и, сделав боковой кувырок через голову, с касанием полового покрытия правым плечом, своей физиономией оказался как раз между ног пыхтящего от натуги Лысого. Замахиваясь сверху, полицейский, обхватив ручку клинка обеими своими ладонями, стал энергично наносить неприятелю удары в бедренную часть правой ноги, стремясь таким образом отыскать «спрятавшуюся» в мышечно-сосудистой области подающую кровь артерию. Верхняя часть туловища бандита в это время находилась за овальной частью изготовленного из дуба стола. Почувствовав, как кромсают его нижнюю часть, преступник, обильно разбавляя свою ор нецензурной бранью, заголосил что есть мочи:
– Снимите его с меня! Кто-нибудь убейте эту «мерзкую» сволочь!
Да… Эти представители преступного «братства» явно не рассчитывали на такой вот совсем неожиданный поворот, как им казалось, четко спланированных ими событий. Уверенные в своем превосходстве, они даже в мыслях не допускали, что какой-то там «молокосос-новобранец» сможет оказать им достойнейшее сопротивление. Но делать было нечего: раз они ввязались в это дело – необходимо было доводить его до конца. Поэтому, увидев, как огромный тесак впивается раз за разом в бедро его в этот момент совсем неудачливого товарища, Рыжий подбежал к словно бы ошалевшему Бирюкову и стал интенсивно, остервенело, колотить его ногами по туловищу, пытаясь отбросить в сторону от своего незадачливого подельника. Однако молодой оперативник будто бы врос в занимаемое им место.