— Ребят, пока ее нет, дайте мне немного опохмелится, — «влез» в разговор младший Ситнев, — голова гудит, вот-вот лопнет, целая ночь уже практически подходит к концу, а вы мне только одну бутылку пива давали, а после такого длительного запоя, какой был у меня — это малая капля в огромном море. С ума бы как не сойти.
— Ладно, — согласился Мэдсон, доставая, отобранную, ранее у Николина, бутылку с «живительным» самогоном, — сделаем так. Вы потихоньку сейчас выпиваете, а мы одновременно будем беседовать — только без «выпендрежа». Согласны?
Оба других участвующий в сделке лица уверенно помахали, в знак согласия, головами, обозначая таким образом, что никаких неприятностей с их стороны больше не будет. Выставив на всеобщее обозренье спасительную бутылку, Майкл подождал пока товарищи, «по несчастью», нальют себе и медленно выпьют, после чего спросил у Николина:
— Так вот: поскольку мы оказались точно в такой же в точности ситуации, как некогда ты, может все-таки подскажешь, где можно одолжить шесть миллионов долларов, ну, или на крайний случай, украсть.
Серега сделал задумчивое лицо и, несколько минут помолчав, выдал такое напутствие:
— Да, согласен, с такой суммой вы крупно «попали». Я не буду вдаваться в подробности, как вам пришла в голову мысль, запустить свои руки в воровскую кубышку за такими большими деньжищами, возьму на себя смелость предположить, что она была стоящей. Занять шесть миллионов долларов можно только в одном месте — это у какой-нибудь мафии, там, если есть подо-что, дадут без проблем и сколько угодно, но я так понимаю, вам в противовес поставить совсем нечего?
— Все правильно, — подтвердил Мэдсон, — мы совершенно пустые. У нас даже на горючку денежки кончились. Что осталось от похищенных «баксов», «Карат» забрал все до единого цента.
— Это печально, ведь кроме мафиози, из коммерсантов, даже самых крутых и самых продуманных, такую сумму, по понятным причинам, никто не займет. Кроме того, как я понял, у вас таковых знакомых, обладающих достаточными средствами, вовсе и нет, — сделал еще одно печальное заключение бывший смотритель за сокровищами преступников.
— Что же нам делать? — начиная впадать в совершенную панику, пролепетал, словно малолетний ребенок, опытный некогда авантюрист.
— Раньше, — улыбнулся Николин, — я бы посоветовал вам прикупить, по дешевке, оружия и продать его в какую-нибудь развивающую страну втридорога, но этот бизнес давно захирел, потому что в мире давно уже все перенасытились этим предметом быстрых обогащений. Остаются только наркотики. С их помощью всегда можно было поправить дела. Эта гадость во все времена была в полновесной цене. И если правильно расставить приоритеты, подняться можно довольно быстро.
— Но это очень опасно, — запротестовал Мэдсон, замахав перед собой двумя своими руками, — тут если поймают, можно угодить в тюрьму на пожизненное.
— Вижу, Российские законы тебе немного известны, — рассмеялся Николин, наливая себе и собутыльнику еще по маленькой стопке, — не хочешь так, можешь отдавать по частям и, при этом, всегда быть у них под всеобъемлющим колпаком, так-как, поверь, долг будет расти в геометрической прогрессии и погасить его будет просто-никогда нереально. При этом заметь, тебя, конечно же, не убьют, кто же станет трогать курицу, которая несет золотые яйца, ведь ты, какой-то там наверное, известный авантюрист. Я вижу людей и никогда в них не ошибаюсь. Но вот-то, что тебя сделают педерастом — вот в этом можешь даже не сомневаться. Так что, как видишь: выбор у тебя невелик. Либо, замутишь с наркотиками, и отдашь долги вовремя, либо все равно будешь расплачиваться, но уже вечно, при этом успешно сменишь свою половую ориентацию. Вот такой расклад, мой «маленький» братец. Уж и не знаю, устраивает он тебя или нет?
Такая постановка вопроса сильно расстроила американского авантюриста, тем более, что перспектива стать педерастом, совершенно ему не улыбалась, и хотя в мире сейчас к «голубым» относились довольно сносно, не так как это делали раньше, все равно в определенных кругах, где требовалось блеснуть своими «профессиональными» данными, вопросы твоей принадлежности к сексуальным меньшинствам очень и очень могли навредить репутации. Поэтому, пока двое алкоголиков допивали остатки горячительной жидкости, Мэдсон взвешивал открывающиеся перед ним перспективы и начинал больше склоняться к выводу, что без того, чтобы торгануть «наркотой», ему скорей всего обойтись не получится. Конечно, это было довольно опасно, как с точки зрения закона, так и с криминальной его составляющей, но перспектива получения мгновенного капитала, все больше завлекала в свои сети этого податливого русско-американского афериста.
Он правда, пока не знал, где купить дешевый товар, и кому продать его потом втридорога, но сама идея уже прочно укрепилась в его голове. Оставалась самая мелочь: начать эту игру. Именно за этими мыслями и застала его Хлоя, которой стало скучно в машине, и она очень замучилась ждать своего братца и компаньона, к которому она давно уже чувствовала не просто деловые, а куда-более теплые, чувства.
Глава XIСсора
Увидев, что обожаемый ею Мэдсон сидит в глубокой задумчивости, а все остальные, при этом, квасят усердно «горькую», Синди не выдержала и, гневно сверкая прелестными глазками, переходя на повышенные тона, отчаянно заголосила:
— Это что такое здесь происходит? Объясните мне, «свиньи», пожалуйста. Я там одна — в тоске, печали и полном неведении — сижу и скучаю в машине. Эти же, мерзкие личности, пьют здесь самогонку и любезно беседуют. Мне кто-нибудь объяснит, почему меня полностью игнорируют?
Говоря все это, она смотрела Майклу прямо в глаза, ожидая отчета именно от него, как нетрудно догадаться, двое других участников этого своеобразного «рандеву», в том числе и ее родной брат, девушку никоим образом не интересовали.
— Мы здесь имели небольшую консультацию…, — неуверенно начал русский американец.
— Которая закончилась довольно успешно, — договорил за него Ситнев-старший, имея в виду, что ему перепало горячительных напитков, плюс он думал, что Николин, рассуждая про наркотики, дал какой-то мудрый совет, который, когда она узнает, очень обрадует его разъярившуюся сестру.
Такие рассуждения придавали Альберту веру в то, что его сегодня непременно не обойдут с премиальной выпивкой, раз он указал на человека, владеющего такими исключительными знаниями в области криминала, и способного подсказать выход, даже из самых безвыходных ситуаций. Его давно уже деградировавшие мозги, не могли воспринять то, что для того, чтобы начать, по-крупному, торговать наркотиками, необходимо долго и плодотворно «работать», по крупицам расширяя сеть своего незаконного бизнеса.
Проще сказать, Хлоя застала радостного братца и печального, уже смело можно сказать, ухажера, так-как чувства испытываемые между двумя этими молодыми людьми крепли с каждой минутой. Даже своенравная и считавшая себя неприступной Карина прекрасно отдавала себе отчет, что любит этого Мэдсона, а если он еще и придумает, как сохранить достигнутые ею результаты, направленные на выздоровление сестры Иры, а также поможет им самим избежать неприятностей, грозящих им со стороны русской мафии, то мера ее чувственных излияний будет попросту безгранична. Все-это девушка прекрасно понимала в своей еще не совсем «загрязненной» душе, и узрев, что мысли ее возлюбленного больше направленны не на то, как выпутаться из катастрофической ситуации, а на то, как напоить двух безмозглых и давно «опустившихся» беспардонных бомжей, была, мало сказать, что разгневана, она просто пришла в неописуемую свирепую ярость.
Весь поток ее дальнейших речевых излияний сводился к тому, чтобы показать, что она в совершенстве владеет русским языком, причем, в основном предлогами и местоимениями. Их же она перемежала с отборнейшей матерщиной. Каждому известно, что если девушка начинает говорить то, что прочно засело у нее в голове, спорить и переубеждать ее бесполезно. Проще молча выслушивать, не говоря ни слова, не забывая, при этом, в тон кивать головой, якобы соглашаясь с ее вполне сложившимся мнением. Это аксиома: надо дать ей сначала «выпустить пар», а уже потом, когда она совершено успокоиться и сможет переключаться на другие нюансы окружающей жизни, вот тогда, и попытаться разъяснить ей сложную ситуацию.
Говоря про Мэдсона, он был известным бабником, и прекрасно понимал эту особенность женской природы, а потому мог наладить контакт с любой из представительниц прекрасного пола. Пользуясь своим опытом, он и сейчас выбрал тактику немого молчания, и сокрушенно поддакивал разбушевавшейся пассии. Двое же других «виноватых», таковыми себя совсем не считали, и будучи еще разгоряченные спиртосодержащими хмельными напитками, принялись активно защищать свое, как ими считалось, имеющееся у них непременно исключительное достоинство. Первым взял слово хозяин этого дома:
— Ты чего, «сучка», тут разоралась? Вали, вообще, на «хер» отсюда.
— Да, — поддакнул ему уже не в меру опьяневший брат прекраснейшей девушки, — проваливай! Нам тут и без тебя хорошо.
Видя, как после этих слов побелела хмурая Карен, готовая вот-вот лишиться чувств от душившего ее гнева, ведь выплеснуть свою ярость на грязного зачуханного бомжа, даже при всем своем великом желании, она бы попросту не смогла, поэтому на себя эту миссию необходимо было взять кому-то другому. Мгновенно сообразив, что он должен стать этим отчаянным человеком, Майкл, «с правой», так врезал недавнему «другу» в самую переносицу, что тот, не говоря ни слова, присел на пол и, хлопая бездумно глазами, стал смотреть на всех словно никого здесь не узнавая.
Братца, под его протесты и выкрики, обильно «разбавленные» нецензурной бранью, Мишин, подхватив под руки, потащил прочь из дома. На пороге возникла заминка, так-как Алика необходимо было перевалить через семидесятисантиметровый порог, оставшийся после продажи половых досок. Здесь он заартачился, и начал активно сопротивляться, не желая покидать это ставшее ему уютным жилище. Такое поведение не было продиктовано ему какой-то разумной мыслью, просто игравшие в его крови спиртные напитки указывали на необходимость таких-вот нестандартных в обычных случаях действий.