Между тем незнакомец расположился таким образом, что при всем огромном желании пленницы, — как она не напрягала свои глаза и не щурила веки — единственное, что ей удалось разглядеть, так это смуглый цвет его ровной и гладкой кожи, выдающей вполне еще молодого человека, лицо которого еще нисколько не было тронуто старостью; можно было даже предположить, что он находится в возрастном промежутке, расположенном от двадцати до двадцати пяти лет; его же черты, пусть даже и мельком замеченные, ничем не напоминали перепуганной девушке хоть сколько-нибудь знакомые очертания — это был абсолютно неизвестный ей человек, волею судеб пожелавший как ее саму, так и принадлежавшей ей прекраснейшей плоти.
Пока Поцелуева, терзаясь непреодолимыми мучениями, силилась наконец понять, в чем состоят ее вольные или невольные прегрешения и за что провидение решило так жестоко с ней обойтись, незнакомец закончил себя оперировать и, сделав последний стежок, притянул разъехавшийся от ранения участок кожи и завязал совсем даже нехитрый, небольшой, узел. Секунду понаблюдав за выполненной работой, он, очевидно, остался ею вполне доволен, так как слегка кивнул головой, изображая удовлетворенность от получившегося у него результата, после чего взял небольшие маникюрные ножнички и ловким движением, словно всегда только этим и занимался, перекусил ненужный конец нитки, удерживавшийся своей другой частью в ушке иголки. Отложив все это в сторону, маньяк слегка наклонил голову и поднял со стола двумя руками какой-то бесформенный мягкий предмет; он прислонил его к своему лицу и стал аккуратными и бережными движениями пальцев, похожими на толстенькие сардельки, как бы приляпывать его к верхнему слою кожи; это занятие было схоже с тем, когда в театральной мастерской молодому артисту накладывается грим, чтобы придать ему сходство с прожившим долгую жизнь согбенным, сморщенным старцем.
Из-за огромных ладоней, закрывавших переднюю часть лица, Поцелуевой вначале никак не удавалось разглядеть, что же такого необычного пытается сотворить со своей физиономией сидящий к ней спиной незнакомец, но когда он в конце концов отнял свои руки, то в отражении небольшого зеркала виду пленницы предстало то омерзительное явление, что так испугало ее в их самую первую встречу — гладкая, смуглая кожа мгновенно преобразилась, превратившись в кишащую опарышами бесформенную массу, где из человеческого облика можно было различить только выпуклость носа да разве что еще бесчувственные небольшие глаза, налитые кровью и не выражающие совсем никаких эмоций.
В один миг Маргарита почувствовала, как напряглось все тело и как совершенно куда-то исчезла только что нещадно колотившая ее дрожь; становилось ясно — приближается кульминация всего этого навязчивого мучительного кошмара, ведущего к окончанию такой недолгой и совершенно неяркой жизни совсем еще юной, но уже довольно распутной деви́цы. Омерзительный незнакомец, одетый в змеиный костюм и похожий в своем ужасающем виде на внезапно увеличившуюся в размерах гадюку, упершись руками в стол, медленно стал подниматься с насиженного им места; он оторвал от стула покоившееся на нем «заднее место» и одновременно согнул свой корпус, обозначившись наклоном вперед и создавая впечатление, что это стал стремительно разрастаться покоившийся до этого могильный холм, выпуская из своих недр какого-нибудь ужасающего покойника, сохранявшегося там долгое время и вдруг внезапно ожившего.
Страшилище постояло в таком положении не больше пары секунд, как будто размышляя, чем ему дальше предстоит заниматься и не лучше ли будет опуститься своей «пятой точкой» на прежнее место, продолжив спокойно созерцать свое мерзкое отражение, но нет! Он оторвал руки от стола и, не торопясь выпрямляя туловище, почти сразу же развернул его к трепетавшей от страха плененной девушке.
Сумрачный свет, царивший в этом подвальном помещении от излучающей копоть масляно́й лампы, делал вид этого чудища еще только ужаснее; отбрасывая на него неяркие блики, он выхватывал из темноты исполинскую фигуру, сравнимую своими размерами разве что только с Буйволом, одетую в черное мрачное одеяние, переливавшееся гладкими змеиными маленькими чешуйками; лицо, как теперь уже становилось абсолютно понятным, скрывалось за ужасающей маской, плотно облегающей мельчайшие контуры, и своими многочисленными шевелящимися опарышами придавало этому исчадию ада сходство с уже начинающим тлеть, но по чье-то неведомой воле внезапно вернувшимся к жизни покойником. Но ничто из перечисленного не нагоняло жути больше, чем его, не выражающие никаких чувств и эмоций, «безжизненные» глаза! В мерцающем полумраке отчетливо выделялась и словно даже как-то зловеще поблескивала ярко-красная белочная оболочка, окружающая одну, сплошную, черную роговицу, хотя и представляющуюся зрачком, но притом увеличенным до удивительно невероятных размеров; радужки же словно бы и не имелось, либо же ее оттенок полностью совпадал с зрительной частью глазного органа. Говоря в общем, весь его ужасающий внешний вид давал полное основание полагать, что пощады от этого ужасного монстра дождаться вряд ли получиться.
Между тем Поцелуева, непроизвольно начавшая заливаться слезами, предприняла отчаянную попытку вымолить себе спасение и отчаявшимся, дребезжащим голоском еле слышно залепетала:
— Пожалуйста, не надо, — предполагала она самое худшее, — я сделаю все, что только не скажите, ни в чем не будете знать отказа — и притом совершенно бесплатно… прошу Вас, не убивайте меня — ради всего святого.
Незнакомец медленно приблизился к хирургическому столу, где безвольно трепетала всем своим телом до невероятной степени напуганная девица, и, остановившись на небольшом отдалении, принялся внимательно разглядывать свою, уже практически лишенную всяческой воли, жертву. Удивительно, но невзирая на все перипетии, случившиеся с ней за последние сутки, девушка смогла сохранить свое внешнее одеяние неиспорченным и, даже шлепая полу-босыми пятками по асфальту, не порвала нижнюю часть колготок, и единственное, какие она успела внести изменения, так это снять в доме свою зеленую куртку, поэтому сейчас девушка находилась в одной шелковой блузке, отливающей белизной и до половины раскрывающей прекрасные груди; дальше шла короткая черная юбка, ничуть не скрывающая ее бесподобных, восхитительных ножек; из недостатков можно выделить обильную влагу, беспрестанно сочившуюся из глаз и начинавшуюся размывать яркий, вызывающий макияж, который, растекаясь по щекам, страшно уродовал ее всегда такое распрекрасное и ухоженное лицо.
Жалобным, хнычущим голосом прикованная к кушетке красавица продолжала молить о пощаде и обращалась с этим к чудовищу, но гнусный выродок словно ее и не слышал; в молчании созерцая одно из самых прекраснейших женских тел и божьих творений (к слову сказать, приносившее своей владелице довольно немалый доход), он, воочию лицезря беспомощное и трепещущее от непередаваемого ужаса состояние выбранной себе жертвы, словно упивался каким-то невероятным сумасшедшим экстазом, неведомым пониманию обычного человека и захватившим все помыслы этого маниакально извращенного и крайне жестокого типа.
Вдруг! Будто бы проникнувшись каким-то «сострадальческим» чувством, незнакомец, до этого не выражавший своим видом ничего человечьего, отошел к небольшому столу, где еще недавно проводил себе операцию, и, подняв с него чистую белую тряпку, вернулся к своей страдающей, не в меру «закошмаренной», пленнице и нежными, неторопливыми движениями оттер с ее перекошенной от страха физиономии распространявшуюся все шире влагу и уродовавшую лицо расплывшейся по нему яркой косметикой; со стороны могло показаться, что это заботливый кавалер чутко и ласково ухаживает за дорогой сердцу возлюбленной. На какое-то мгновение такая мысль закралась и в голову измученной страхами девушки, в своем отчаянье посчитавшей, что в сложившейся ситуации такой поворот был бы не самым худшим исходом чудовищного сценария, и она уже мысленно была согласна остаться в этом, больше похожем на звериное, нежели чем на людское, логове, и впоследствии даже не думать, чтобы вырваться на свободу, — лишь бы только остаться живой!
— Я буду тебе верной и постоянной подругой, — озвучила она поселившиеся в ее голове ободряющие сомнения, надеясь вызвать у своего жуткого похитителя дополнительно немного больше расположения, — только, пожалуйста, не убивай меня и не причиняй мучительной боли… Я выполню все твои самые сокровенные желания и претворю в жизнь самые несбыточные фантазии — поверь, в сексе я могу очень многое!
Любой другой, слыша такое признание от опытной и красивейшей проститутки, бесспорно не отказался бы от мысли иметь личной рабой такую восхитительную, всегда безотказную, готовую на любые эксперименты путану, однако это подобие человека никак не отреагировало на пламенную речь своей перепуганной пленницы, а также молча продолжило созерцать ее бесподобное тело. Его кошмарная голова, с кишащими по лицу омерзительными опарышами, покачивалась из стороны в сторону, придавая ему схожесть с неким бездумным животным, недоумевая пытающимся понять, что же пытается до него донести «приговоренная» жертва, выбранная им для жестокой расправы и сопутствующих страшных мучений.
Но вот, желая, видимо, запечатлеть в своей памяти неповторимую красотку со всех ракурсов, чудовище медленно пошло вокруг хирургического стола, продолжая внимательно разглядывать трепещущую от страха пленницу, пока еще остающуюся в своем неподражаемом виде. Достигнув самой загадочной и манящей части женского тела, когда он уже оказался с той стороны, где были насажены на своеобразные колья его ужасающие трофеи, человеко-монстр остановился и указательным пальцем, скрытым плотно облегающей частью его необычного, по большей части змеиного, одеяния, казавшегося сплошным, осторожно подвинул кверху нижнюю часть юбки, оголяя тазобедренную область ее прекрасного туловища, скрытую только сетчатыми колготками и кружевными женскими трусиками. Дрожавшая девушка в этот момент застыла, мысленно предполагая, чтобы на этом все и закончилось и чтобы чудовищный монстр, получив желаемое, оставил бы ее в живых — пусть даже в качестве своей постоянной пленницы!