— А-а, знаю такую! Только она живет не в нашем селе, а в одной деревушке, расположенной здесь поблизости; там есть отличные пруды, куда мы с друзьями ходим удить рыбу, а ее дом располагается как раз своей задней частью к одному из наших излюбленных водоемов. Если пожелаете, то я за небольшую плату смогу вас с товарищем туда проводить.
Вацек не смог сдержаться, чтобы не озарить свою физиономию улыбкой презрения, выражающей явное отношение к такой находчивой предприимчивости малолетнего денежного стяжателя, и тут же вслух выразил возникшее у него ощущения:
— Ты чего это, Виталик, на нас заработать, что ли, пытаешься? Такой, вроде бы сказать, молодой, а уже проявляешь себя, как обыкновенный «барыга»… не слишком ли круто для обыденного вопроса? И сколько, кстати, стоит цена твоего положительного ответа?
— Таковы законы современного рынка, — по-взрослому ответил готовящийся в будущем стать бизнесменом мальчишка, — а стоимость моих услуг небольшая — заплатите сотку? — и мы с Вами будем в полном расчете.
— Ничего себе у тебя запросы, — присвистнул предводитель ивановского криминального мира, все денежные операции воспринимавший в американской валюте, — Буйвол, отсчитай пацану то, что он просит, — многозначительно кивнул он головой сидевшему подле него большому напарнику и дальше, уже обращаясь к ребенку, продолжил: — Только ехать с нами не надо, а лучше расскажи на словах, как нам побыстрее найти эту женщину.
Копылин в свою очередь также уже давно ничего не воспринимал, кроме как долларов, и, доставая из кармана перевязанную резинкой трубочку, вытащил из нее стодолларовую купюру, после чего, минуя главного ивановского бандита, протянул ее беспечно ожидавшему мальчугану; по тому как загорелись его глаза, при виде передаваемой ему платы, становилось ясно, что она намного превышает озвученную им ранее сумму. Быстро спрятав ассигнацию в грудной карман болоньевой курки, несовершеннолетний любитель зарабатывать быстрые деньги в мельчайших подробностях выложил все нюансы, исключающие у бандитов даже малейшие сомнения по поводу того, где им в последующем предстоит искать необходимую для некоторых уточняющих расспросов бывшую сотрудницу второго ивановского родильного отделения; в заключении же своего подробного повествования мальчуган махнул рукой в сторону небольшого населенного пункта, обособленно расположившегося чуть в стороне от проезжей части и не имевшего к селу Китово территориального отношения. В тот же самый момент, в ту же самую сторону, двигаясь на большой скорости, свернула патрульная машина полиции, несколькими секундами ранее промчавшаяся мимо остановившихся на вынужденную стоянку преступников и следовавшая своим направлением от города Шуи.
— Как думаешь, Буйвол, — поинтересовался Вацек, лишь только довольный мальчишка отбежал от машины и припустился дальше, следуя по одному ему известному делу, — куда сейчас гонит этот «мусарав-воз»?
— Да кто их знает, — недоуменно пожал плечами большой человек, — куда они только могут либо не могут направляться в своих служебных надобностях?
— Дурак ты, дурак, — злорадно хихикнул и тщедушный, и в то же время злобный бандит, — как же тебе в голову не пришла такая простоя мысль, что они едут в том же самом направлении, которое нам только что указал этот чересчур продвинутый «мальчуганчик»; тебе ведь, наверное, даже в голову не пришло, что наша бабка, — имея в виду недавно оставленную престарелую женщину, — несмотря на то что ты так дотошно подошел к уничтожению ее телефона, догадалась обратиться к соседям и передала местным полицейским о нашем намерении, предполагающем подготовку неприятной встречи с ее близкой знакомой, а соответственно, лично у меня из всего этого напрашивается только один, самый реалистичный, вывод — зря я поддался сентиментальности и, беря во внимание ее возраст, пощадил эту «гнилую» старуху… вот и доверяй после этого людям, и иди на уступки.
На этих словах Валерий на несколько секунд прервал свой пламенный монолог, чтобы театрально, в замедленном ритме, достать из-за пазухи пистолет и прямо перед носом Копылина передернуть его затвор.
— Ну что, Буйвол, готов ты вспомнить старое доброе время? — сказал Вацек, зажигая глаза лихорадочным блеском и слегка дергая левой щекой, словно делая это от какого-то нервного тика. — В общем, у меня план такой: мы сейчас едим в эту деревню — прямо туда, где остановилась «ментовская» «мусоровозка»! — после чего «валим» всех лишних, берем с собой тетку и едем в ближайший лесной массив — благо их здесь великое множество — жестоко ее пытаем, узнаем, что нам нужно, и немедленно следуем по выбитому из нее направлению; саму же бабку оставляем в лесу, привязанную к березе, чтобы исключить возможные неприятности, какие, к примеру, нам подкинула ивановская старая «грымза».
Ивану — страсть как! — не хотелось ввязываться в очередную бездумную заварушку своего «отмороженного» приятеля, но делать было нечего: раз выбрал преступный путь, значит, надо следовать ему до конца, потому что добровольно свернуть с этой опасной дороги, увы, не получится; большой человек давно уже был привычный к таким всплескам негативных эмоций у своего «безшабашного» товарища и прекрасно знал, что ничем хорошим их проявление не закончится; однако, следуя с ним с самого начала их преступного жизненного пути, он был готов беспрекословно следовать туда, куда ему скажут. Единственное, что громила попытался сделать, так это неуверенно возразил:
— Босс, может, не надо? Слишком хлопотно это все…
— Ты чего, Буйвол, действительно остарел, что ли? Я уже в который раз замечаю, что ты стал проявлять какую-то непривычную для меня мягкотелость; раньше в таких случаях, когда нужно было кого-то убить, ты никогда даже не думал и без зазрения совести сворачивал головы любому, на кого я указывал пальцем, — здесь небольшой «злобненький» человечишка, не выделяющийся какой-то физической силой, передернул свое лицо до такой степени выразительной гримасой, что невольно вызвал у Иван легкую дрожь всего его огромного тела. — Давай уже трогай! — закончил он свой монолог наполненным гневом окриком.
В этот момент внедорожник, сделав шинами небольшую пробуксовку по гладкой обочине и подняв кучу пыли, устремился в том направлении, куда бандитам указал доверчивый и одновременно предприимчивый мальчик; судя по тому описанию, которое он им дал раньше, полицейские, действительно, подъехали в нужный адрес и, оставив свой служебный автомобиль возле неказистого палисадника, проследовали в точно такой же, не отличавшийся прочностью, домик. По своей, всем известной, беспечности блюстители порядка оставили свое транспортное средство незапертым, позволив преступникам воочию убедиться, что все они находятся внутри дома; Вацек посчитал это немаловажное обстоятельство просто необходимым, самым первым делом решил прояснить себе именно его и в тот момент, когда Копылин подъезжал к обветшавшей постройке, на ходу выпрыгнул из машины, подбежал с обнаженным оружием к патрульному «ВАЗ — 2110», как и полагается украшенному всеми необходимыми отличительными знаками, выдающими принадлежность его к правоохранительным органам, распахнул дверцу со стороны водителя и беглым взглядом осмотрел внутреннее убранство салона; а вот уже убедившись, что находившиеся в доме местные полицейские не смогут получить никакой, неожиданной для бандитов, подмоги, глава ивановского преступного «братства», махнув рукой неспешно выбиравшемуся из внедорожника огромному человеку, пригласил его незамедлительно следовать за собой, сам же тем временем, слегка прихрамывая на раненную ногу, устремился внутрь жилых помещений, располагавшихся в самой непосредственной близости.
Дальше все происходило как по четко спланированному сценарию: со звериным оскалом на лице ворвавшись в небольшую кухню-каморку, вооруженный бандит обнаружил, что там находится хозяйка дома и еще двое ее посетителей, одетых в форменное обмундирование служителей правопорядка. Женщина представлялась одинокой шестидесятисемилетней вдовой, выделявшейся невысоким ростом и средним телосложением, обладавшим незначительной полнотой; ее одежда состояла из домашнего фланелевого халата, поверх которого имелась овчинная жилетка, а на давно поседевшую голову был повязан тонкий серый платок. При виде безжалостного бандита ее на удивление довольно румяное лицо застыло выражением неподдельного ужаса, а начинающие вваливаться серые глазки самопроизвольно наполнились влагой, очевидно, ее мозг подобным образом предугадывал ожидающие ее впереди жестокие испытания.
Она сидела у стола, приставленного посередине двух окон и расположенного прямо напротив входа; на другом конце в неудобной позе устроился один из полицейских, выделявшийся лейтенантскими погонами, имевший худощавое телосложение и едва достигший двадцатитрехлетнего возраста; он склонил свою рыжеватую голову книзу и производил документирование важной информации, поступившей в их отдел из областного центра и означавшей, что на этот дом готовится бандитское нападение.
Появившийся на пороге Вацек, держа в руке обнаженное оружие, полностью подтвердил достоверность полученных ими сведений. Пишущий сотрудник едва успел оторваться от записей и, подняв свою еще юную голову, по-детски доверчивым взором взглянуть на ввалившегося без приглашения невероятно опасного человека, как свинцово-стальная пуля, выпущенная из смертоносного пистолета, пробила его черепную коробку в области лобной кости, внезапно оборвав, по сути, еще толком не начавшуюся жизнь этого молодого и, казалось бы, незадачливого сотрудника; легкая кровавая струйка, вытекающая наружу, возвестила бандиту о том, что этот полицейский больше для него опасности представлять не будет.
Но оставался еще его сослуживец, сидевший на старинном диване, установленном в левой части помещения, между столом, за которым трепетала от страха хозяйка, и небольшим входом, ведущим в остальную, спальную, часть этого дома; он выглядел гораздо старше своего убитого напарника и носил майорское звание; по внешнему виду ему можно было дать тридцать пять или тридцать семь лет, что свидетельствовало о накопленном в служебных делах значительном опыте. Сразу же оценив всю опасность возникшего положения, он тут же попытался резко вскочить со своего места, одновременно протягивая руку к кобуре, висевшей у него с правого боку, намереваясь извлечь из нее оружие и оказать достойное, может быть даже действенное, сопротивление; однако приобретенный за долгие годы лишний вес, своей мешающей тучностью несколько замедливший резкость его телодвижений, создал худому и юркому преступнику дополнительную возможность — так легко расправившись с одним неприятелем! — перевести пугающий вороненой сталью предмет на второго противника и произвести в его внушительно массивное тело три поочередных прицельных выстрела.