— Есть предположение? — спросил Алексей.
— Думаю, да. Это не местные жители, если сбежавшие из колонии или армии, то не стали бы здесь засиживаться. Место заметное, еды мало. Станция далеко, по реке заметно будет убегать.
— Правильно мыслишь, Денис, — сказал Юра.
— Кто-то здесь тайну большую знает и может не одну, — снова продолжил Денис.
— Почему ты решил так? — спросил его Алексей.
— Федосью убили. За что? Воровать там нечего было. А прибытие ее двойника сестры в глухую умирающую деревню — основание для тайны.
— А что ты думаешь по поводу людей, которых скелетами находят?
— Думаю, здесь действует маньяк. Он хорошо окопался, более трех лет преступника никто не может найти. Значит — хитроумный и жестокий нелюдь живет где-то рядом. Не там, где станции, туда он выходит на ловлю, а здесь в глубинке под личиной благополучного человека.
— Есть предположения?
— Я не вижусь с людьми, но слышу разговоры. И мне не нравятся три человека. Прохватилов, скользкий и явно заинтересованный жить здесь, даже при развалившейся деревне. К чему, я думаю он приложил руку. Елизавета, чужачка, в развалюхе сестры живет, в неблагоустроенном доме, а сама в золоте ходит. Что ей тут делать? Могилу сестры стеречь? И деревню разваливают не просто так, им надо, чтобы людей как можно меньше здесь оставалось.
— И третий подозреваемый — лесник. Живет на широкую ногу. Мужиков подкармливает мясом. Для чего? Почему он хочет быть в курсе всех сплетен, исходящих из застолья, когда мужики к нему приходят.
Алексей слушал этот правильный ход мыслей и соглашался, но молча, с Денисом.
— Ты в разведке служил?
— Да. А как вы угадали?
— Логично мыслишь.
Саня все слушал и молчал. Ему очень хотелось рассказать об услышанном разговоре в лесу Прохватилова, Елизаветы и еще кого-то, но он не совсем был уверен в новых людях и деликатно отмалчивался.
Вечер был тихим и ласковым. Для семьи Александра он стал целым событием. Даже Денис разговорился и повеселел. Когда гости ушли, Саня спросил у него мнение о гостях.
— Правильные люди, особенно полковник и бондарь. Я бы с такими в разведку пошел.
— А Юра?
— Тоже нормальный парень. Просто он еще салага по сравнению с ними.
— Но если только это, то дело поправимо.
И Саня внезапно рассказал свою тайну Денису. Денис подумал, помолчал и сказал:
— Можешь поговорить с полковником один на один.
— Думаешь надо?
— Думаю да? Здесь явно серьезная тайна, но не связанная с похищением людей.
Вечером на крылечке у Сидора Никитивича сидели, курили и думали, вернувшиеся из гостей постояльцы.
— Как мнение о Сане, Никудышнем, как его до сих пор некоторые величают? Парень стеснительный, а его в недоумки записали в детдоме.
— Самое лучшее. Прекрасный человек.
— Только судьба у него тяжелая.
— Где его родители?
— Отца не было. Мать прижила его с одним приезжим на уборку урожая механизатором, а потом пить начала и парень попал в детдом. От пьянки и померла. Вернулся парень из детдома, матери нет, избушка развалилась. Так и попал в дом к Степаниде. Сама она умерла, а ему наследство оставила. Внука малолетнего и сына инвалида. Сами видели, как он к ним относится.
— Видно человеческого тепла мало в жизни видел вот и отдает себя всего другим.
— Уникальный человек. Надо ему помочь. Денису протезы заказать и коляску настоящую сделать.
— Думаете, кто-то захочет помочь?
— Но пробовать надо. Вдруг.
На этом они свой диалог и остановили.
— А Аленка спит? — спросил Алексей.
— Давно, уже седьмой сон видит.
— А вот и нет. Я не сплю. Меня мама не пускает к вам на крылечко, а я хочу послушать про Москву.
— Ладно уж иди, — послышался голос Анны, — только пожелать всем спокойной ночи.
Маленькие ножки прошлепали через комнату и в полной красе с распущенными волосами, на крыльце появилась Аленка.
Она поцеловала дедушку, потом Юру, сидящего рядом с ним и уже последнего, Алексея чмокнула розовыми губками в щеку, погладила его и сказала:
— Завтра про Москву расскажешь?
— Обязательно.
— Смотри, не приди поздно, а то меня опять заложат спать.
— Хорошо, — ответил Алексей этому маленькому чуду.
Как она ухитрилась зацепить его сердце жалостью и любовью к ней, для него было тайной. Он постоянно видел ее перед глазами. Ложась спать и вставая утром, пока дела еще не захватили хода его мыслей, а услужливая память подсовывала ему образ маленькой прелестницы, желанной дочери, которой у него не было.
Утром следующего дня они с Юрием проходили мимо дома Елизаветы. Окно, выходящее на улицу было открыто и это показалось странным, обычно оно было снаружи закрыто ставнями. Хозяйки не было слышно. Подошли к забору, постучали, позвали. Никто не отзывается. Решили войти. Крыльцо с тремя ступенями было облито водой, рядом валялось опрокитнутое ведро. Дверь оказалась незапертой. С пистолетами наготове они тихонько вошли в темный коридорчик без окон. Толкнув дверь вовнутрь, Алексей сделал шаг и получил удар по голове. Юра выстрелил наугад, но сзади его скрутили двое и притащили в комнату, где сидела связанная Елизавета с заклеенным ртом. Обоих сунули на пол к дивану поближе. Алексей пришел в себя, но голова была хорошо разбита. Мутило, кружило, словно на волнах в лодке плыл. Окно уже было захлопнуто и ставни стояли на местах. Трое в масках начали разговор.
— То, что вы менты и рыщете в поисках маньяков, нас не интересует. Отвечайте, где спрятаны сокровища?
— Какие сокровища? — удивился Юра.
— Какие ты знаешь, комедию не ломай.
Юра действительно ничего не знал об этом и разыгрывать удивление ему не пришлось.
— Что вы плетете? — спросил он людей в масках.
— Не плетем, а знаем, — ответил один из них и Юра получил пинок в живот.
— Уяснил?
— Кажется да.
— А ты, москвич, где хранишь карту?
Алексей молчал Пока еще можно было потянуть время, так как они видели, что голова его разбита серьезно.
— Давай-ка пока их в подвал спустим, а сами обшарим дом, где они остановились.
— А дома проверили? Есть кто?
— Никого. Баба на работу с ребенком уплелась, а старик в лес подался.
Их волокли за ноги к подвалу и по ступенькам спустили вниз. Елизавету тоже. В подвале было сухо и холодно. Осмотревшись, Алексей увидел, что рот Елизаветы заклеен, но верхняя часть отошла от кожи. Он глазами попытался показать ей это, но она не понимала.
Прошло немного времени. Юра сел возле Елизаветы. Он был совсем близко от нее пристегнут наручниками к стояку. Наручник свободно ходил вверх, вниз и он поднялся. Повернулся задом к ней и рукой, свободной от столбика, оторвал ей повязку. Она попыталась зубами перегрызть веревку, связавшую ее руки. Вскоре и Юра одной рукой с шевелящимися пальцами свободной кисти в кольце наручника нашел узел и принялся распутывать его. Елизаветины руки стали свободными. Она достала из кармашка Юры ключ от наручников, который находился в верхнем, потайном, а не где обычно, и открыла наручники. Алексея развязали. У него болела голова и он потерял много крови.
— Вы Строганов?
— Да, а что вы хотите сказать этим, — ответил раненый.
— У меня к вам поручение. Я работала с вашим отцом.
— Подождите, — сказал он. — Нельзя впутывать в эту историю парня.
— Он не в курсе?
— Не в курсе чего? — спросил Юра, явно обиженный на их разговор.
— Все, что она говорит к нашему делу не относится.
— Понятно. Тогда и говорите об этом потом, чтобы я, посторонний, не слышал.
— Теперь уже все равно, — сказала Елизавета. — Они нас в живых не оставят. Только карту найдут.
— Какую карту? Я ничего о ней не знаю, — Алексей сделал над собой усилие и разыграл удивление.
— Ту, что приведет их к желаемому.
— Кого их?
— Я не имею понятия, они в масках и вооружены.
Часа через два по одному появились все четверо бандитов.
— Там ничего нет, — пнув Алексея, — заявил один из них.
В тот же миг Юра выстрелил по ногам двоим, а третьего в прыжке сбил с ног, обхватив ногами. Алексей, ничего не подозревающего четвертого еще в самом начале, сбил пистолетом по голове. Завязалась борьба. Елизавета ловко, словно всегда занималась этим, надела наручники самому вертучему, а у двух раненых отняла пистолеты. Юра приковал еще одного туда, где только что находился сам.
Он вышел из подвала и срочно связался с отделом милиции. Помощь была выслана немедленно.
Елизавета держалась молодцом. Она считала себя победительницей и спасительницей Алексея. Он поблагодарил ее и подумал:
— Спектакль превосходный, но кто она все же?
— Вы хотели со мной поговорить? — обратился он к ней после того, как его раненого обработали в операционной и он теперь находился в палате.
— У вас приличное сотрясение и огромная гематома, покой необходим, — рассказывал ему врач нейрохирург.
А мысли Алексей были заняты одной и той же мыслишкой недоверия:
— Хорошо, я буду выполнять все ваши предписания.
Оставшись с ним одна, Елизавета наклонилась пониже и прошептала:
— Вы эту фотографию видели?
— Она показала ему ту же что и у Ведиева и него самого фотографию.
— Ты специально приехал заниматься этой операцией по розыску ценностей? — спросила она его.
— Нет, я работаю с оперативниками по обезвреживанию преступников.
— Позвольте вам не поверить, — кокетливо произнесла женщина, явно неподходящего для кокетства возраста.
— Я ничего никому не доказываю, — ответил он.
— Вы знаете, что это за фотографии?
— Нет.
— Я должна вам объяснить?
— Если пожелаете.
— Вы всегда такой неразговорчивый?
— Всегда.
— Жаль. Ваш отец был ко мне более внимателен.
— Что вы хотите этим сказать?
— Все, что вы желаете думать.
— Я думаю здесь не личный план — изображение на фотографии.
— Вы ошибаетесь.
— Возможно.