Огромная территория парка за эти годы была исхожена вдоль и поперек, изучены все секретные места и ловушки – а их было предостаточно. Наверное, когда-то Александр был бы даже рад компании, но за прошедшие годы он разучился общаться. Ни родственники, ни коллеги, ни соседи никогда особо не спрашивали у него о том, как идут дела и чем он сейчас занят. Иногда ему задавали подобные вопросы, но спрашивали не из интереса, а из вежливости. Это было так непривычно, что ничего, кроме раздражения, не вызывало.
В какой-то момент спаниель занемог, несколько дней отказывался выходить на улицу и с трудом подходил к миске с едой. Александр подозревал, что дело в булке, съеденной псом во дворе, – ее вполне мог отравить сосед-плотник. С тех пор, как щенком пес облаял ребенка этого человека, они больше не общались, но поговаривали, что от мужчины недавно ушла жена, и он вполне мог выместить на собаке обиду за собственную неполноценность. На третий день пес и вовсе слег, поэтому Пичушкин все же повез его в клинику. За бешеные деньги собаке сделали какие-то процедуры, но, что с ним, все равно было непонятно. Назад спаниеля пришлось нести на руках: отказали задние лапы. Отныне каждое утро и каждый вечер Пичушкин выносил пса на прогулку, но владельцы лабрадора и овчарки теперь его сторонились. Людям и животным свойственно избегать старых и больных из врожденного иррационального страха заразиться.
Спустя несколько месяцев спаниель умер, и Пичушкину вроде бы больше незачем было ходить в парк, но он все равно продолжал это делать. Однажды ему повстречался владелец овчарки, но подросток был один. Оказалось, мать устала от шерсти в квартире и потребовала отвести собаку в лес, чтобы она там гуляла, когда ей заблагорассудится. Парень подчинился и теперь изо дня в день бродил по парку с едой для своего питомца, но каждый раз, так и не встретив пса, отдавал корм другим бродяжкам. Еще через пару месяцев Пичушкин случайно столкнулся в магазине с хозяином Греты. Тот узнал старого знакомого, но почему-то не стал привычно рассказывать об особенностях приготовления каши для собак. Когда Александр поинтересовался, как поживает Грета, мужчина неожиданно погрустнел:
– Пришлось усыпить. Жена очень злилась из-за нее, потому что для ребенка собака не полезна. Да и вообще, она ведь очень шумная была. Дурная. Так лучше, правильнее. А где ваш спаниель? Он ведь у вас тоже дурной был. Тоже усыпили?
Александр только хмыкнул и направился в подсобку разгружать товар. Вечером он по привычке взял с полки банку с кормом, но потом опомнился и заменил ее бутылкой водки. Вернувшись домой, Пичушкин уселся на кухне и принялся в одиночку пить, пока не почувствовал паралич и ядовитый дурман, отключавший мысли. Он тяжело переживал смерть собаки, но вряд ли кто-то из близких это заметил. В доме всегда были животные, они иногда умирали, но никто не воспринимал это как трагедию. Да и самому Александру в голову не могло прийти поговорить о своей тоске с кем-то из домочадцев. Здесь он давно превратился в недоразумение, занимающее квадратные метры и раздражающее всех вокруг. Дальний родственник, который всем уже надоел, но все никак не уедет. Именно так воспринимали его и сестра с мужем, и мать. Вскоре Катя даже стала запрещать сыну общаться с дядей, так как Александр частенько нес что-то невразумительно-возмутительное про Чикатило, собак или американские боевики. Ребенку незачем подобное слушать.
Пичушкин иногда играл в шашки со стариками во дворе, всегда был готов перекинуться с соседями парой слов, частенько соглашался побеседовать с кем-то из постоянных посетителей парка – бродяг и алкоголиков, которых временно или навсегда из дома выгнали жены, но никогда не пил с ними, только наблюдал и слушал. Ему не хотелось, чтобы кто-то увидел его пьяным, услышал его мнение по тому или иному поводу. А хуже всего было то, что он вполне мог потом не вспомнить, о чем говорил и чем занимался.
ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ПОДПИТКА ОТ ПЕРВОГО УБИЙСТВА ЗАКОНЧИЛАСЬ. НУЖНЫ БЫЛИ НОВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ, ТАК КАК Я СТАЛ ХАНДРИТЬ.
Часто ему снилось, как он душит кого-то или бьет по голове. Эти сны были такими яркими, что казались воспоминаниями. Что, если он убил человека и не помнит? Такого нельзя допустить. Пил Александр обычно наедине с бутылкой. Никакого сомнительного очарования попойки в дружеской компании, чем многие оправдывают свою пагубную привычку, никакой дегустации дешевого алкоголя, когда с видом знатока обсуждают отличия одного пакетированного вина от другого. Только анестезия, одинокое путешествие в черную дыру, где нет ни мыслей, ни воспоминаний. Проблема заключалась в том, что утром он ничего уже не помнил не только о вчерашних событиях, но и о многом другом. В памяти стали стираться образы из прошлого: он уже не мог представить лицо деда, только по записям в тетради припоминал об Одийчуке и даже образ любимой собаки постепенно таял. Это выводило из себя и заставляло вновь напиваться. Пичушкин шел в парк, бродил по давно истоптанным дорожкам, а потом, шатаясь, возвращался домой и еще долго сидел возле подъезда, так как не мог самостоятельно взобраться по шести ступенькам до площадки с лифтом. Его замечала идущая с работы мать и затаскивала в квартиру. Иногда в таком полубезумном состоянии он замечал во дворе кого-то из знакомых, с трудом поднимался, подходил и спрашивал:
– Ты помнишь мою собаку?
6Битцевский лес
2001–2002 гг.
Считается, что слово «битца» означает «остров посреди реки», и лес на юге Москвы всегда полностью оправдывал это название, оставаясь островом проклятых, прибежищем для лишних и ненужных людей. Жители Зюзина, Ясенева, Чертанова, Северного Бутова и Коммунарки всегда чувствовали опасную близость к зеленому массиву, от которого веяло холодом и печалью. Человеку свойственно маскировать страх агрессией, наверное, именно поэтому вокруг лесного острова образовались самые бедные и криминальные районы столицы. Иногда казалось, что по мере приближения к лесу люди попросту теряют человеческий облик. То, что выглядело совершенно безумным возле метро «Каховская» или «Новоясеневская», становилось вполне привычным и естественным, стоило только проехать несколько автобусных остановок в сторону леса. По дороге из магазина муж мог заорать на жену или даже дать ей затрещину. Школьники устраивали здесь темную однокласснику. Подростки ходили стенка на стенку. В середине 2000-х эта добрая традиция, правда, постепенно стала сходить на нет. Драться запрещать никто не собирался, но наличие такого большого количества людей, объединенных общей идеей «навалять» соседнему району, начали вызывать у милиции опасения: народный энтузиазм всегда настораживает власти.
Если вы действительно хотели оказаться на «острове проклятых», нужно было двигаться дальше, в сторону необычайно холмистого для Москвы леса. Попадавшиеся тут и там рвы и пригорки можно было принять за эхо войны – подобного в лесах Подмосковья предостаточно. Но здесь это эхо звучало как-то слишком ровно и упорядоченно, снаряды не взрываются по линейке. Если зайти с главного входа, Битцевский лес мог показаться обычным, чуть более диким, чем принято в столице, парком. Как знаменитый Лосиный Остров на северо-востоке столицы, только без лосей, ежей и лис. Зато бездомных собак тут было в избытке.
Гуляя по лесу, вы вскоре начинали встречать ничем не примечательные компании по два-три человека, которые сидели на лавочках, пригорках и возле пруда, распивая алкоголь. Картина, типичная для любого парка. Кое-где попадались бродяги, то были безнадежные алкоголики, которых уже перестали пускать домой. Лучше было пройти еще немного, в самую глубь, хоть это займет много времени. Чтобы ускорить продвижение, разумно было бы зайти с другой стороны, но, если ваш путь начался от центрального входа, путь предстоял долгий. По дороге вам встретятся заброшенное жилье, пара свежеотстроенных церквушек, одноэтажные здания, напоминающие бетонные бытовки, и какие-то лачуги из шифера и веток, где селятся бродяги, у которых больше нет надежды вернуться домой. Не останавливайтесь, дальше вам будут часто попадаться пустыри и высокие заборы с колючей проволокой. Они кажутся заброшенными, но повсюду таблички, гласящие о том, что объект находится под наблюдением. Так ли это, можно проверить, но лучше не стоит.
После долгой-долгой прогулки вы подойдете к черному обелиску, на котором высечены незнакомые вам имена. Вы оказались на Бутовском полигоне. Это обелиск, на котором высечены имена людей, которых здесь расстреляли. 20 761 человек, если точнее. По крайней мере, это кто известен. Сколько погребено в расстрельных рвах, никто уже не расскажет.
В древние времена на этой территории были села и городища, но напоминанием о них остались лишь курганы, капища и кладбища. Затем здесь построили завод, а со сменой власти территорию стали использовать в сельскохозяйственных целях, но отчего-то здесь плохо росли полезные культуры, поэтому в 1930-х годах тут появились стрельбища для сотрудников НКВД и дачи наиболее полезных членов общества, например, здесь располагалась дача наркома НКВД Генриха Ягоды. Этот человек стоял у истоков создания этой организации, несколько лет был одним из ее руководителей. По-своему, он был хорошим начальником и, пожалуй, не самым худшим менеджером. Всю свою жизнь Генрих посвящал только работе, поэтому и дачу рядом со стрельбищем построил.
Наступали новые времена, которые потребовали от НКВД трудных решений и расстрельных приговоров, много расстрельных приговоров. Генрих Ягода верно служил партии и товарищу Сталину, обрушивая «карающий меч революции» на головы ее врагов. По мере того, как товарищ Сталин все более сосредотачивал власть в своих руках, тем больше врагов революции обнаружилось в рядах самих революционеров. Ягода беспрекословно следовал линии партии и правительства, но поскольку массовые расстрелы бывших товарищей ему были не вполне по душе, работать он стал без прежнего революционного задора и огонька в глазах, так необходимого в деле зачистки государственного и партийного аппарата от всех инакомыслящих и чуждых социалистическому обществу элементов. В 1936 году он был освобожден от должности, а спустя пару лет его приговорили к расстрелу. Бывшего наркома отвезли в находящуюся неподалеку Коммунарку, на его собственный дачный участок. Там и расстреляли наркома НКВД. Нехорошо забывать своих бывших руководителей, их нужно помнить и ценить, несмотря на все ошибки, которые они совершили. Вероятно, именно поэтому бывшую дачу Генриха Ягоды было решено превратить в расстрельный полигон Коммунарка.