– Потому что это некрасиво. Музыка – это красиво, понимаете? А это просто не музыка, – тихо, но убежденно говорил он. Нувориши в спортивных костюмах понимающе кивали, расплачивались и больше не приглашали Германа на свои мероприятия. Они с уважением относились к человеку, окончившему консерваторию, но слушать хотели популярные хиты.
Червяков остался без заработка. Он решил было давать уроки, но в начале девяностых образовалось слишком много таких частных преподавателей, а вот скрипка отчего-то никому была не нужна. Жена требовала найти хоть какую-то работу, и в итоге Червяков все же устроился продавцом в мебельный магазин, а чтобы выжить без музыки, стал пить еще больше. Спустя несколько лет его снова пригласили сыграть на корпоративе. На сей раз заказчиками были с виду интеллигентные люди в дорогих костюмах. Они без конца обсуждали какие-то документы, встречи и мероприятия, но к середине ночи тоже захотели послушать что-то из репертуара «Иванушек International», а Герман снова заявил, что это не то чтобы плохая музыка, просто не музыка вовсе, а он немузыку играть не умеет. Подвыпившие заказчики рассвирепели и велели охране вышвырнуть скрипача на улицу, не заплатив. Напоследок Червякову пообещали, что он больше ни на одном концерте никогда и ничего не сыграет, у этих людей такие возможности были. Неизвестно, сдержали ли они свое обещание, но Червяков в него поверил и играть перестал. Вскоре жена выгнала его за ненадобностью. Через пару месяцев Червякова, не выходившего из запоя, сильно избили, по факту уже навсегда лишив возможности играть. Герману не оставалось ничего другого, как продать скрипку и постараться больше не трезветь. Вот тогда-то он и собрал шалаш из подручных средств в Битцевском лесу.
В тот вечер к скрипачу «в гости» пришли старые приятели, с которыми он когда-то играл в оркестре, а потом тихо спивался в московских двориках. Кто-то принес инструмент, и Герман даже смог сыграть что-то из Вивальди, а потом ушел в шалаш и заснул мертвым сном. Александр попрощался с новыми знакомыми и отправился домой, вертя в руках авторучку. Он проснулся в четыре утра. Улицу еще освещали фонари, а черная полоска леса темнела на горизонте. Редко можно видеть настолько пустой город, даже шум автомобилей прерывал воцарившееся повсюду молчание только раз в несколько минут, отчего становилось понятно, какими громкими они могут быть. Когда весь день слышишь этот гул, перестаешь его замечать.
Александр оделся, вышел из дома и зашагал по пустым, овеянным предрассветной прохладой улицам к Битцевскому парку. Было около пяти. Поливочные машины только начали отмывать налипшую за день грязь. В такие часы чувствуешь себя максимально заметным, но Александр ничем не рисковал. Нет ничего удивительного и криминального в том, что человек в пять утра идет по улице, а шанс на то, что встретишь в эти часы кого-то в лесу, был минимален. Пичушкин быстро прошел по дорожке к дому лесника, свернул на узкую тропинку и увидел шалаш, который содрогался от раскатистого храпа. Александр подумал, что в конце концов все делает правильно: мир не должен терпеть подобные звуки. Он достал из кармана ручку, прицелился в выглядывавшую из шалаша голову и нажал на спуск. Раздался тихий щелчок, но выстрела не последовало. Александр чертыхнулся и проверил, есть ли внутри пуля. Все оказалось в порядке, и он прицелился вновь. На сей раз хлопок был в разы более громким, и воздух наполнился запахом жженого пороха. Герман Червяков в последний раз с шумом выдохнул и замолчал навсегда. Из отверстия в голове вылилась тонкая струйка крови. Пичушкин подошел ближе и почувствовал острое желание потрогать пулевое отверстие, но не поддался ему. Пришлось бы снять перчатки, а значит, останутся следы. Александр взглянул на убитого. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым. Смерть убрала перепуганное и затравленное выражение с лица, скрипач выглядел спокойным и даже счастливым. Многие бы мечтали о такой смерти.
…НАВЕРНОЕ, СЛИШКОМ ДОБРЫЙ. ЭТО В ВАШЕЙ СИСТЕМЕ ЦЕННОСТЕЙ Я ЗЛОЙ, А НА САМОМ ДЕЛЕ ЗЛЫЕ – ВЫ. ЭТО ВЕДЬ ВЫ ВЫБРАСЫВАЕТЕ ЛЮДЕЙ НА ПОМОЙКУ, А НЕ Я, ВЕРНО?
Тело Червякова нашли в тот же день. Поскольку мужчина умер от огнестрельного ранения, в парк приехала милиция, развернув имитацию бурной деятельности. Никому не хотелось расследовать убийство бездомного. Он и при жизни мало кому был нужен, а уж смерть-то его и подавно всем была безразлична. Разве что лесник переживал, ведь рядом с его домом произошло убийство. Александр несколько дней подряд приходил в парк и всякий раз видел рядом с входом милицейскую машину. Нужно было повременить с охотой. Иногда после работы он долго высматривал жертву у метро, но всякий раз бросал эту затею. Незнакомца сложно считать человеком, соответственно, его убийство никак не могло обрадовать. Это массовка, а не люди. У них нет никакой истории, а главное, этой истории нет в их отношениях с Александром. Пичушкину нравилось расчищать пространство вокруг себя, поэтому он старался выбирать кого-то знакомого – приятеля или хотя бы парня из соседнего подъезда, которого он встречал на улице с детства, одноклассника, который издевался над ним в первые дни учебы в интернате. Девушки на высоких каблуках и мужчины в мятых футболках, выходящие из вестибюля метро, не казались ему достаточно настоящими, да и лишними их можно было назвать с натяжкой.
Спустя месяц после убийства Червякова Александр уже устал выбирать себе жертву. Он каждый день таскал с собой тяжелый пакет с гвоздодером, бутылкой водки, перчатками, пачкой сигарет и зажигалкой. Огнестрельная ручка всегда была у него при себе, но никого подходящего не находилось: жертва соскакивала в последний момент, например, кто-то вдруг встречал жену, а та начинала визжать из-за того, что муж подцепил очередного собутыльника.
Тем вечером Пичушкин вышел из супермаркета после смены и огляделся. Как и всегда, у выхода маячило несколько человек из числа постоянных клиентов.
– Саш, иди сюда, с кем познакомлю! – крикнул ему Валерий Долматов, живший в соседнем с Александром доме. Пичушкин знал Долматова чуть ли не с рождения, и казалось, за все эти годы тот ни капли не изменился. Рядом с Валерием стоял невзрачный мужчина, который что-то ожесточенно втолковывал собеседнику. Александр помедлил, но потом все же приблизился.
– Это Сергей Федоров. Не поверишь, что он делает. – Александр с подозрением посмотрел на Долматова, но тот продолжил: – Помнишь огнестрельную ручку у Фомина? Он ей всем, по-моему, успел похвастаться? Так вот, Сергей как раз их делает, понимаешь? – в голосе мужчины слышалось восхищение. Александр порылся в кармане и достал тяжелую ручку.
– Такие? – спросил он, вызвав удивленные возгласы приятелей.
Долматов вскоре распрощался и поспешил домой к жене, а Александр предложил новому знакомому прогуляться в парк и отдохнуть. Пичушкин показал Сергею содержимое пакета, и новый знакомый согласился посидеть еще немного. Изобретателя только удивило наличие гвоздодера в пакете, но мало ли что: может, человек склады по ночам обчищает, а может, ремонты делает. Инструмент для разных дел годится. Еще через час Александр потребовал, чтобы Федоров встал на колени, завел ему руки за голову и приставил к затылку жертвы самострел, который сам же Сергей и смастерил. Пичушкин нажал на спусковой крючок, но снова вышла осечка. Разозлившись, он стал отчаянно трясти оружие, как будто это была обычная ручка, а не огнестрельная.
– Давай, давай, стреляй, – усмехнулся Сергей, даже в такую минуту не утративший присутствия духа.
– Выстрелю, не переживай, зачем твоя жизнь нужна? – ворчал Александр, пытаясь починить оружие.
Пичушкин снова нажал на курок, но в этот раз что-то в механизме сработало неправильно, и пуля полетела в него самого. Мужчина замер от ужаса. Потребовалось несколько секунд прежде, чем он понял, что все еще стоит на ногах, а пуля продырявила козырек кепки и улетела куда-то в сторону. Сергей довольно засмеялся, и это так взбесило Пичушкина, что он в ярости отбросил ручку, схватил из пакета гвоздодер и принялся бить мужчину по голове. Убийца не останавливался, пока не снес Федорову половину черепа. Зияющие раны, из которых вытекала кровь вперемешку с мозговым веществом, гипнотически подействовали на Пичушкина. Он был готов вечно наблюдать за тем, как в ране что-то пузырится и булькает, но вдруг послышались голоса. Александр в панике заткнул руками рану и, дождавшись, пока прохожие скроются, скинул тело в канализационный люк. Затем он пошел к пруду, в котором обычно мыл руки и застирывал одежду. Сегодняшнее убийство ему понравилось. Просто выбрасывая человека в люк, он не видел самого момента смерти, а ручка и вовсе оказалась бесполезной игрушкой. Гвоздодер – вот самое подходящее орудие убийства, разве что слишком громоздкое. Наверное, молоток был бы удобнее, а гвоздодер сгодится для того, чтобы поддевать крышку люка.
Перед следующим убийством Пичушкин зашел в ближайший строительный магазин и купил молоток. «Джентльменский набор» в черном пластиковом пакете пополнился еще одним предметом. Выйдя из магазина, он встретил Алексея Пушкова, пьяницу сорока шести лет, у которого после инсульта не работала половина лица и волочилась нога. Александру стоило только предложить посидеть в парке, и Пушков тут же сменил траекторию своего движения.
– Ты вперед иди, я тебя догоню, – предложил Александр.
Алексей скептически посмотрел на Пичушкина и указал на трость в руках.
– Меня догнать нетрудно, я сам догнаться рад, – протянул он. Это могло бы прозвучать иронично, если бы только инсульт не повлиял на дикцию мужчины. После его выхода из больницы собеседникам всякий раз приходилось догадываться о том, что он только что сказал. Иногда Пушков писал на бумажке, но чаще все же говорил, хотя и знал, что его никто не поймет.
Когда они уже подходили к парку, какая-то женщина поздоровалась с ними. Алексей представил ей Александра, но она только хмыкнула, вжала голову в плечи и поспешила домой. Ей было неинтересно, с кем там пьет ее брат, все равно человек уже пропащий, а ей нужно еще ужин приготовить. Всю дорогу до поляны с люком Александр сомневался, стоит ли убивать Пушкова, раз его видела родственница.