Человек способен привыкнуть к чему угодно, кроме постоянно меняющихся правил игры. Имея возможность изменить жизнь к лучшему, он всегда до последнего цепляется за уютное и привычное болотце. Одна из самых стрессогенных ситуаций, которая сродни прыжку с парашютом, – это первый рабочий день в новом коллективе. Правила игры неизвестны, как тебя примут – неясно. Для нарциссичных личностей повторение таких ситуаций служит хорошей тренировкой, но вот для закрытых людей игра, правила которой знают все, кроме тебя, – страшное испытание.
В 1950-х годах американский психиатр Грегори Бейтсон работал в детской психиатрической клинике. В те времена пребывание в подобных местах часто делало внешний вид человека отталкивающим. Электросудорожная терапия и первые, очень агрессивные нейролептики давали о себе знать. Зачастую у многих детей был потерянный взгляд, они с трудом контролировали движения, без конца падали, не замечали, что изо рта у них капает слюна. Так себе зрелище. И все-таки это были чьи-то дети. Маленьких пациентов часто навещали родители. Бейтсон заметил, что ко многим из них приезжают матери определенного стиля поведения. Строгие дамы из хороших семей, которых воспитали так, чтобы они сделали успешную «карьеру» жены и матери. Такие женщины выхватывали взглядом своего ребенка на игровой площадке, натягивали на лицо улыбку, распахивали руки и выкрикивали его имя. Малыш слышал голос матери и бежал на него, но, когда она видела, как неприятно и отталкивающе выглядит ее чадо, ей становилось сложно скрыть гримасу отвращения. Ребенок замедлял ход. И тогда женщина начинала елейным тоном приговаривать: «Ну что же ты? Разве ты не хочешь обнять свою мамочку?» Ребенок осторожно подходил ближе, но уже не пытался обнять мать.
Бейтсон установил, что дети таких матерей значительно чаще получают диагноз «шизофрения». Это дало ученому повод начать масштабное исследование, результатом которого стала теория двойных посланий. Согласно этой теории, матерей такого стиля поведения можно назвать шизофреногенными. Если ребенок вынужден длительное время жить в ситуации двойных посланий, это сильно повышает его риск на то, чтобы заболеть шизофренией. Впоследствии теорию подвергли острой критике. На сегодняшний день шизофрения считается врожденным заболеванием. Социальные факторы могут лишь приблизить старт болезни. Тем не менее двойные послания и отталкивающая мать, которая общается с ребенком под давлением общества, являются шизофреногенными паттернами, которые формируют в человеке шизоидные черты личности, способствуют психопатизации по типу шизотипического расстройства личности.
Отсутствие значимого взрослого, ситуация непрекращающегося двойного послания, негласный запрет на проявление чувств, постоянно меняющиеся правила игры, в которой все запрещено, но есть пути обхода правил, вот только никогда не ясно, какие методы работают, – все это в той или иной степени способствовало психопатизации всех воспитанников интерната, а вовсе не только Александра Пичушкина. Важно сказать, что психопатизация здесь предполагает трансформацию и уплощение эмоциональной сферы. Расстройство личности не является болезнью и не нуждается в лечении, это всего лишь особенности склада личности. Прежде всего оно затрагивает сферу чувств. Не научившись вовремя правильно распознавать мимику и жесты, дети в интернатах и детских домах не умеют ставить себя на место другого человека, их способность к эмпатии снижена, в значительной степени им трудно строить длительные отношения, ведь всю свою жизнь они воспринимали людей исключительно как актеров-эпизодников: сегодня этот человек здесь, а завтра его уже нет, не стоит привязываться.
Шизотипическое расстройство личности предполагает трансформацию эмоциональной сферы по пропорции «дерево и стекло». В этом случае человек может совершенно спокойно отреагировать на известие о гибели близкого, но пережить настоящую трагедию, если отобрать у него любимую вещь. При выраженном изменении эмоциональной сферы по принципу «дерево и стекло» человек очень четко отделяет свой внутренний мир фантазий от мира внешнего. Все, что относится к сфере его личных переживаний, имеет особенную ценность, а вот вопросы реальности его совершенно не занимают. Если человек достаточно образован и имеет необходимый набор навыков, это свойство может проявляться в ревностном отношении к продуктам своей творческой или научной деятельности, в остальных же случаях чаще всего наиболее ярко оно обнаруживается в фетишизации. Вещи наделяются сакральным смыслом. Безделушки начинают играть чрезвычайно важную роль. Александр, не пережив детской травмы, спровоцированной отъездом деда, так и остался мальчиком в детском комбинезоне с карманами, переполненными камешками, ключиками и пробками.
Немаловажным фактором становления личности Пичушкина стали дефекты дикции. Воспитываясь в логопедическом интернате, в детстве он не чувствовал необходимости исправить картавость, избавиться от иногда проявлявшейся шепелявости, так как все дети там имели похожие проблемы. В интернате не придавали значения развитию навыков речи или публичных выступлений, так как для большинства воспитанников они не были доступны. Вроде бы нет ничего страшного в картавости или косноязычии. Каждый из нас легко вспомнит несколько знакомых с такими особенностями, да и у большинства нет идеально поставленной речи в духе дикторов семидесятых. Однако речь неразрывно связана с мышлением, и, что особенно важно, именно речь позволяет налаживать контакт с окружающими. Дефект дикции можно сравнить с уродливым и неблагозвучным акцентом. Собеседник, слыша выраженные речевые изъяны, тут же снижает оценку услышанных слов. Человек с таким дефектом сразу теряет несколько очков в самопрезентации, его начинают считать глупее, чем он есть на самом деле. Этот эффект проходит минут через пятнадцать. Чаще всего вскоре люди уже не обращают внимания на кашу во рту у своих знакомых точно так же, как перестают замечать несовершенства внешности. Но это все про других, а вот сам человек никогда не забывает о своем косноязычии и постепенно начинает стесняться говорить, боится, что его могут услышать.
Обладая среднестатистическим коэффициентом интеллекта, Александр Пичушкин оказывался в обществе людей с еще более низкими умственными способностями, но при этом окружающие не спешили принимать его в свой коллектив. Он долго и целенаправленно изучал особенности поведения в обществе, старался разобраться в правилах игры и следовать им, но при этом всех в интернате презирал. К концу обучения ему удалось натренировать коммуникативные навыки. Теперь он казался своим в обществе старшеклассников, но никогда не считал себя частью этого социума и не чувствовал себя нужным ни семье, ни друзьям. Единственное, что заставляло его испытывать ощущение значимости, было наличие денег. Давая в долг, он хотел повысить свой авторитет в глазах других, стать важной частью жизни окружающих. Вот только денег вечно не доставало для того, чтобы купить друзей. Еще одну возможность привязать к себе людей Александр видел в силе. Конец восьмидесятых и начало девяностых ознаменовались зарождением культа физической силы. В отсутствие работающих законов спортивный парень легко мог взять на себя функции законотворца, но и здесь Пичушкину было не суждено проявить себя. Несмотря на то, что он очень много сил тратил на развитие мускулатуры, относительно невысокий рост в 173 сантиметра не позволял ему обрести статус богатыря. Оказалось, сила имеет ценность, только если у тебя есть команда, но ее у Пичушкина никогда не было.
Из интерната Александр вышел абсолютным отщепенцем. Ни семье, ни бывшим одноклассникам он оказался не нужен. Вдобавок к этому трюк с предсмертными записками, которым пользовались в интернате, в училище сочли ужасным и странным. Раньше Пичушкин не придал бы этому большого значения, так как привык к тому, что его окружение постоянно меняется, люди уходят и приходят, все забывается. В училище же действовали другие принципы. Одногруппники ничего не забывали. Неосторожное слово или взгляд легко становились поводом для насмешек на протяжении всего периода обучения. Как можно было при этом допустить, чтобы человек, которому он доверил свои идеи, мечты и планы, продолжал жить уже без него? Как можно было оставить в живых Михаила Одийчука?
Как известно, в жизни главное – найти своих и успокоиться. Таким «своим» для Пичушкина стал Михаил Одийчук. Александр с пренебрежением относился к женщинам как к существам второго сорта. Дружить он мог только с мужчиной, а противоположный пол считал исключительно приспособлением для секса. Подобно тому, как его мать болезненно привязывалась к мужьям, а затем столь же сильно их начинала ненавидеть, Александр привязался к Одийчуку. Часто приходится слышать, что люди с расстройством личности бесчувственные и не испытывают потребности в близком общении. К сожалению или к счастью, психопаты не роботы и не инопланетяне. Но индивид с расстройством личности с большей вероятностью будет строить болезненные и зависимые отношения. При шизотипическом расстройстве человек с пренебрежением относится к тем, кто не встроен в его внутренний мир, но стоит ему впустить кого-то в чертог собственных мечтаний и фантазий, и этот кто-то становится главным и единственным объектом. Так начинают формироваться симбиотические или поглощающие отношения по принципу «я – это ты, ты – это я». Мало кому такое понравится. Рано или поздно подобные связи рушатся, что для обладателя шизоидного характера оборачивается настоящей трагедией. Так случилось с Пичушкиным и Одийчуком.
Нормализация насилия и убийств, отупляющая и безысходная бедность, рост агрессии, наблюдавшиеся в начале девяностых, сделали для Пичушкина возможным сначала идею убийства ради убийства, а потом и план по организации первого преступления. Раскольников исключителен не потому, что убил, а потому, что раскаялся. Каждый способен на убийство, но вот признать свою вину могут единицы. Раскаяться в преступлении не способен почти никто. Первое убийство подарило Александру невероятный душевный подъем. Впервые он сделал что-то значимое для другого человека. Более того, он возвысился над ним. Стал Богом, о существовании которого не ведала ни одна живая душа.