Парень по фамилии Ковалев занимался распределением талонов на дефицитные товары среди спортсменов. Он честно и внимательно относился к своей работе, стараясь никого не обидеть, за что его все уважали. Михасевич часто получал от него эти талоны. Иногда они сталкивались на кое-каких спортивных соревнованиях. Они так и не стали друзьями, но Михасевича стали вскоре приглашать на различные общественные мероприятия, на которых он то и дело сталкивался с этим Валерием Ковалевым. Он всегда был в компании двух друзей: партийного работника, который выглядел намного старше Ковалева, и низкорослого паренька помладше, выглядящего подростком на фоне своих высоких товарищей. Михасевич иногда перекидывался с ними парой слов, но обычно старался быть в компании людей из своего техникума.
К концу учебного года Михасевич уже считался в техникуме своим парнем. У него все так же не было близких друзей, но над ним больше никто не подсмеивался за нелюдимость или его внезапные «болезни», когда он по несколько дней не выходил из комнаты, ходил по общежитию со странным блуждающим взглядом и то и дело покрывался испариной. Мало ли чем человек болеет, все люди разные.
Геннадий Михасевич часто ездил по разным делам в Витебск, мечтал о собственной машине и большом просторном доме. Примерно так же жили и остальные студенты техникума, да и мечтали примерно о том же.
Иногда они с соседями по комнате играли в карты по вечерам, а бывало, что они отправлялись на поиски алкоголя в соседнюю деревню. Обычно эти вылазки оставались самым запоминающимся событием вечера. Девицы из техникума ему все так же не нравились, но больше не раздражали. Кое-кто из них даже пытался с ним поближе познакомиться, но Геннадий не шел на контакт.
В один из вечеров они собирались на дискотеку в Витебск. Танцы проводили дважды в месяц, и этого события ждал весь город и все прилегающие к нему деревни. Геннадий помнил, как даже в его деревне всегда находилось несколько человек, кто отправлялся на эти танцы, а потом еще пару лет рассказывал о том, как там все устроено.
– Я познакомлю тебя с девушкой! – объявила ему девушка его соседа по комнате.
– Не нужно, – смутился Геннадий, но ее это только раззадорило. Она много раз обсуждала с подругами, что Геннадия нужно познакомить с кем-то, да и практический смысл в этом был. Парень все вечера проводил в комнате, а девушке с ее молодым человеком приходилось бегать и упрашивать кого-нибудь освободить комнату на пару часов. Если у Михасевича появится кто-то, все станет значительно проще.
Геннадий не любил танцы, но в этот раз все же согласился поехать. Как только они оказались на танцплощадке, к нему подвели и представили девицу, которая ему сразу не понравилась. Юная и красивая сотрудница текстильной фабрики оценивающе посмотрела на него, но не проявила никакого интереса. В этот момент Геннадию так сильно захотелось ощутить, как она хрипит в попытке сделать последний вдох, что он испугался и поспешил отойти от нее в сторону. В тот вечер он позволил себе выпить лишнего, благо что на танцах всегда находилось несколько человек с припасенным алкоголем.
Танцы закончились в половине двенадцатого, но большинство ребят хотело продолжить веселиться до утра. Пока все решали, куда именно стоит сейчас отправиться, девушка, которую знакомили с Геннадием, объявила о том, что ей пора домой.
В Витебске почти не совершалось преступлений, но здесь всегда было принято провожать после танцев до дома. Обычно в провожатые вызывался кто-то из друзей или ухажеров, но эту девушку, кажется, никто не собирался вести домой.
– Михасевич тебя отведет, правда? – радостно заявил его сосед по комнате.
Лица Геннадия и девушки исказились в одинаково недовольных гримасах, но никто не решился спорить. Геннадий только поинтересовался, где именно живет девушка. Жила она в другой части города, так что идти предстояло больше часа.
– Ты всегда так молчишь? – спросила наконец девушка. Они уже добрых пятнадцать минут шли в гнетущей тишине.
– Не со всеми, – коротко бросил он.
– А почему со мной так себя ведешь? – допытывалась она. – Или погоди. У тебя нет девушки, раз тебя со мной познакомили. А были? В постели тоже только молчишь и сопишь? Или не знаешь?
Она вдруг расхохоталась. Этот звук Геннадий ненавидел с детства. Он буквально сводил его с ума, но девушка продолжала над ним подтрунивать, пока Михасевич не прижал ее к стене забора. Подвыпившая девица застыла в ожидании продолжения. Михасевич сдавил ей горло, но она все еще не сопротивлялась, приняв это за прелюдию. Он сдавил горло сильнее, и она захрипела. Остановиться он уже не мог. Девушка попыталась его оттолкнуть, но эта попытка была обречена на провал. Восьмидесятикилограммовый парень всем весом своего тела придавил ее к забору. Единственной надеждой сейчас были прохожие, которые здесь вполне могли появиться, но провинциальный Витебск уже спал глубоким сном. Вскоре руки жертвы безвольно повисли вдоль тела. Он отпустил ее шею, и она некрасиво упала на землю. Только сейчас к Михасевичу начала возвращаться способность более или менее трезво мыслить. Он убил знакомую. Все видели, как он с ней уходил. Есть по меньшей мере десять свидетелей, которые подтвердят, что в последний раз ее видели в компании с ним. Это жилой район. Нет никакой возможности вырыть яму и спрятать труп.
Он кое-как оттащил тело с дороги, снял с девушки все украшения, забрал кошелек с половиной ее месячной зарплаты и побежал. Мимо проехало несколько машин, а потом еще и прохожий ему навстречу шел. Теперь еще и несколько человек видели то, как он убегал с места, где скоро обнаружат труп. Он немного успокоился и пошел к общежитию уже более или менее размеренным шагом. Пришел он под утро, чем вызвал одобрительные смешки соседей по комнате.
Наутро Геннадий не пошел на занятия. Ему не хотелось, чтобы его вывели в наручниках из учебного класса, а в том, что ему наденут наручники, он не сомневался.
Милиция в тот день не приезжала в техникум, да и на следующий тоже. Кто-то из девушек рассказал, что знакомую нашли задушенной возле ее же дома, но никто даже не вспомнил, что в тот вечер ее пошел провожать Геннадий Михасевич. Спустя неделю он вернулся на занятия, но еще очень долго вздрагивал от каждого резкого звука. Он ждал, что за ним придут, целую зиму. Непрекращающийся стресс сжигал нервную систему. Убийства всегда лишают надежды и рождают страх.
Геннадий все время чувствовал приливы ярости, которую ему было не на кого выплеснуть, а от этого еще сильнее хотелось вновь отправиться на охоту.
Мне неинтересно было заводить какие-то отношения с женщинами. Они казались мне глупыми и неприятными, а когда я ближе знакомился с кем-то, то начинал думать, как ее удавить. Мысли эти пугали, поэтому я старался держаться подальше от женщин, чтобы не навредить. Я не убил никого из знакомых мне женщин, хотя мысли такие возникали постоянно.
Зима 1972 года была очень долгой и неприятной. Весь январь держались двадцатиградусные морозы, а в феврале зима медленно и неохотно начала сдавать свои позиции. Только в апреле на неделю вдруг воцарилась более или менее приятная погода. На улице все еще виднелись почерневшие от грязи сугробы, но теперь все же можно было себе позволить выйти на улицу и погулять, а не бегать от одной остановки автобуса до другой. К моменту этой оттепели Михасевич уже сходил с ума от желания подкараулить девушку и услышать, как она задыхается. Как только потеплело, он решил выйти на охоту. Это было необдуманно и преждевременно, но он уже начал бояться, что не сможет больше себя контролировать в обычной жизни, поэтому пятнадцатого апреля он сел на электричку до Витебска и вышел на железнодорожной станции Лучеса на окраине города. Было еще светло, когда он увидел подходящую девушку. Он огляделся, убедился, что в округе никого нет, и стал ждать, когда девушка пройдет мимо него. Михасевич был одет во все черное, а на голове все еще была шапка-ушанка с по-деревенски поднятыми вверх ушами. В этом виде он был практически невидим в весеннем лесу. Издалека его фигура сливалась с переплетением голых веток деревьев.
Девушка не заметила Михасевича, не успела закричать, когда руки убийцы сомкнулись на ее шее. Когда девушка замолкла, он разжал ладони, и ее тело некрасиво упало на землю. Это новое чувство, которое он испытал, когда она упала, ему понравилось. Он не имел ни с кем сексуальных отношений все эти месяцы, поэтому ему захотелось проверить свою мужскую силу, но на улице все еще было слишком холодно, чтобы осуществить этот план. Да и прошло в этот день все слишком быстро, чтобы Михасевич смог прочувствовать этот момент, о котором он думал вот уже несколько месяцев. В общежитие он вернулся не вполне удовлетворенным и буквально сразу стал представлять себе следующее нападение. Железнодорожная станция казалась ему лучшим для этого местом. Она располагалась на пустыре, и чтобы пройти к жилым домам, нужно было пройти через пустырь и небольшой лесок. При этом от станции отходило огромное количество тропинок, а следовательно, шанс встретить на ней кого-то снижался. Подкараулить девушку на любой из этих тропинок не представляло труда. Увидеть его издалека было почти невозможно, а значит, никаких свидетелей здесь быть не могло, а девушку ждать пришлось бы недолго. Электричка останавливалась здесь раз в два часа.
Мысли об этой станции Лучеса не давали ему покоя. Несколько раз он даже порывался поехать туда, но поездки откладывались из-за разных мероприятий, соревнований и экзаменов. Этот Валерий Ковалев поставил его в качестве участника на городские состязания по бегу, на которых нужно было обязательно присутствовать. Несколько раз звонили из дома и требовали, чтобы он обязательно приехал по каким-то неотложным делам. Сдав экзамены, он вернулся в родную деревню Ист и занялся привычной помощью по дому. Несколько раз он уезжал по делам в Витебск. В электричке ему пару раз встречались знакомые: то однокурсники, то парень, знакомый по спортивным соревнованиям, то компания знакомых ребят, собирающихся на пикник, выйдет на станции Лучеса.