Юный грибник начал отползать, напряженно, с животным ужасом наблюдая за обидчиком. Мужчина все еще стоял, сжимая в руке перочинный ножик. Высокий, сутулый, обритый налысо. Отсюда, с земли, он казался Големом[12], ожившим чудовищем из страшных рассказов. К хищнику нельзя поворачиваться спиной, иначе он атакует. Чтобы убежать, нужно было подняться и повернуться спиной к зверю. Мальчик продолжал отползать, глядя на Головкина, пока расстояние между ними не стало больше двух шагов. Только в этот момент подросток поднялся с земли и со всех ног бросился в сторону дачных домиков.
Я не слышал, чтобы он кричал, звал кого-то на помощь. Если бы он закричал, я бы, конечно, убил его. Тем временем я пошел в глубь леса, не разбирая дороги. Был я очень возбужден. Опять я ругал себя за то, что не смог осуществить задуманное, но вместе с тем понял, что задушить человека руками не смогу, что нужен другой способ убийства.
10Не спотыкайся
– Подойди к нему и пригласи куда-нибудь, что ты мнешься? – нашептывала подруга Марине, которую взяли на должность помощницы наездника. Сергея повысили спустя несколько месяцев работы до ветеринара, а на его место взяли нового человека. Робкая и не особо привлекательная девушка напоминала ему Соню, с которой несколько лет назад он приехал на конезавод. Мечтательная интеллигентная Марина грезила о какой-то совершенно невероятной любовной истории, но при этом страшилась отношений и, самое главное, опасалась быть отвергнутой. Романтичные и не слишком красивые девушки часто способны на отчаянные поступки, особенно если их настойчиво подталкивают к этому подруги.
Марина долго наблюдала за Сергеем, прежде чем решилась подойти и заговорить.
– Лошади лучше людей? – скептически улыбнулась она.
Головкин, занятый изучением гривы кобылы, вздрогнул. Отсутствующий, помутневший взгляд вдруг прояснился и сфокусировался на девушке.
– Для некоторых, думаю, да, – чуть подумав, ответил он.
– Может, ты не всем даешь шанс? С людьми тоже бывает интересно.
– Тогда почему ты сама работаешь здесь? – заметил Сергей и сделал неудачную попытку улыбнуться. Вовремя вспомнив об отсутствующих зубах, он быстро опустил голову и стал с преувеличенным интересом изучать носки своих резиновых сапог.
– Я же не говорю про всех, – застенчиво улыбнулась Марина. – Давай сходим куда-нибудь. Подруги съедят меня, если ты откажешься.
Этот аргумент оказался решающим. Сергею было нечего возразить, и он согласился вечером посидеть в кафе «Ромашка» на Советской улице в центре Одинцово.
К нему несколько раз подходили с подобными предложениями, но обычно он быстро находил повод, почему именно в этот день ему срочно нужно остаться дома. Однако на этот раз Головкин сдался и в свои двадцать три года впервые собрался на свидание. Когда до встречи оставался час, ему вдруг стало плохо. Сергей не представлял, о чем разговаривать и как себя нужно вести, но отлично понимал, какое впечатление произведет их пара. Казалось, он уже видит жалость на лицах окружающих.
Как он и ожидал, вечер прошел абсолютно нелепо. Под конец Марина попыталась взять молодого человека за руку, но тот вдруг прижал ладонь ко рту и бросился в кусты, чтобы опорожнить желудок.
– Почему ты сразу не сказал? – спросила девушка, когда неприятные звуки утихли.
– О чем ты?
– Что тебе нравятся парни. Не понимаю, что в этом такого и к чему это скрывать.
– Ничего подобного! А за то, о чем ты говоришь, могут посадить, – сообщил Сергей, выходя из кустов.
Марина только хмыкнула: 121-я статья за мужеложество действительно существовала, но ни Сергей, ни его спутница не смогли бы вспомнить ни одного случая, когда по ней кого-то посадили. Она существовала на бумаге и исключительно для устрашения советских людей. На деле же ее применяли крайне редко. Тем не менее Головкин и правда до этого дня не считал себя «голубым». Он часто фантазировал о мальчиках, но в большинстве случаев в его мечтах не было ничего похожего на половой акт. Сергей считал, что его возбуждает, когда вершится возмездие. В какой-то мере он попросту презирал женщин за их слабость, поэтому предпочитал грезить о юных представителях своего пола. И его сексуальная ориентация, казалось, была ни при чем. Марина стала первой, кто заподозрил в Головкине склонность к гомосексуализму.
Его никогда не интересовали девушки. Кто-то хотел пригласить его в кафе или на танцы, но он ни разу не согласился. На самом деле никто не думал, что он гомосексуалист. Мы считали, что его просто это не интересует. Лошади, машины и телевизор его интересовали больше, чем другие развлечения.
После того вечера Головкин вернулся к себе полностью опустошенным. Он уже очень давно так много не общался с людьми и сейчас чувствовал, будто пробежал марафон.
На следующий день он окунулся в привычные обязанности ветеринара, включая тщательные медицинские осмотры лошадей и осеменение кобыл. Для этого требовалось глубоко проникнуть в половые органы животного. Проведения довольно опасной и не слишком приятной процедуры многие старались избегать, а Головкин, напротив, любил это занятие. В такие моменты взгляд его мутнел, на лице появлялась блуждающая улыбка, а иногда он даже начинал напевать что-то из популярных хитов.
Впоследствии из-за рвения к подобной работе Головкина обвинят в зоофилии, но на самом деле он никогда не имел сексуального влечения к животным. Так патологически проявлялось в нем стремление к контакту с живым, теплым и реальным. Лошадь не могла посмеяться над ним, критически оценить его внешность и рассказать о результатах этой оценки кому-то еще. Это было безвредное живое существо.
После того как Головкин дал убежать тому юному грибнику, он еще месяц сходил с ума от ужаса, каждую ночь ожидая, что за ним придут и арестуют. Никто не приходил, а ужас как будто назло приманивал все более изощренные фантазии, заставлял искать новые способы убийства и каждые выходные гнал его на железнодорожную станцию. Сергей садился в электричку и ехал куда-нибудь в Подмосковье, километров за 50–70 от Москвы. Там, рядом с небольшими населенными пунктами, примерно в получасе езды от Истры, Подольска или Лобни, обычно располагались базы летних пионерлагерей. Он все еще не решался пойти на контакт с мальчиком, предпочитая издалека выслеживать хорошо сложенных темноволосых пионеров лет тринадцати-пятнадцати, которые по той или иной причине оказались вдруг в одиночестве. Сергей вставал поодаль от подростка, сидевшего на лавочке и читавшего книгу или загоравшего на пляже. Ему было достаточно видеть объект своих грез, осознавать, что гипотетически он может подойти к нему и «наказать» тем способом, какой ему больше нравится.
Проблема сексуального отклонения не в самом его наличии. Главная его опасность заключается в том, что оно может прогрессировать, отдаляя человека от принятых в обществе норм. Очень скоро Головкину стало не хватать тех иллюзорных картин, которые рисовало его нездоровое воображение. Вдобавок ко всему стало холодать. Сначала закрылись лагеря, так как близился учебный год, а потом исчезли и подростки, приезжавшие по выходным на дачу. Летняя жизнь замерла до следующего года, и Сергей понимал, что не сможет так долго ждать.
Он по-настоящему испугался, когда поймал себя на том, что подолгу разглядывает мальчишек возле магазина рядом с общежитием и проводит слишком много времени с ребятами из секции верховой езды на конезаводе. Головкин фантазировал о них достаточно часто, но хуже всего было то, что он начал то и дело впадать в то странное отрешенное состояние, которое его настигало во время слежки за каким-нибудь подростком из пионерского лагеря. Тогда он еще контролировал себя, но сейчас все чаще «отключался» на работе. Несколько раз Сергей замечал за собой подобное, когда был занят осеменением лошадей. Однажды, очнувшись, он увидел, что перед ним чуть ли не вплотную стоит новая практикантка и смотрит на него с ужасом и отвращением. Поняв, что ветеринар ее заметил, девушка громко вскрикнула и убежала, а потом он несколько дней не встречался с ней на конезаводе.
С этим нужно было срочно что-то делать, и Сергей решился на поступок, на который еще полгода назад у него ни за что не хватило бы смелости. Он надумал заняться сексом с кем-то, кто походил бы на героев его фантазий, полагая, что это поможет избавиться от навязчивых видений, которые то и дело возникали у него при виде мальчиков лет пятнадцати.
Несколько недель он собирался с духом и присматривал подходящую кандидатуру. В конце концов ему удалось познакомиться с восемнадцатилетним Тимофеем, который был не прочь с кем-нибудь выпить. Парень околачивался возле кафе в центре Одинцова. Сергей предложил ему зайти вместе в это заведение. Когда они уже изрядно выпили, Головкин «вспомнил», что у него на конезаводе припасена пара бутылок водки, а «закуска там всегда найдется». Парень настроился напиться до беспамятства, так что легко согласился поехать с новым знакомым. К тому же перспектива оказаться на конном заводе после закрытия выглядела весьма заманчивой и авантюрной.
Они ввалились на территорию конезавода глубоко за полночь и тут же направились в загон с лошадьми. Животные, почуяв запах алкоголя, начали громко ржать, поэтому приятелям пришлось ретироваться в каптерку. Добавив еще по чуть-чуть, Головкин осмелился приступить к задуманному. В конце концов, в случае чего всегда можно будет списать все на действие алкоголя.
Новый знакомый был слишком пьян, чтобы как-то реагировать, и только изредка что-то бормотал, пока Головкин раздевал его. Сергей не собирался претворять все свои фантазии в жизнь, мечтая о том, что у него с этим молодым человеком завяжутся настоящие отношения, которые излечат его от безумия и одиночества.