— Ты у меня ближайший родственник, хотя таковым и не являешься. Вот тебе карточка, дарю, она твоя. Тысяч десять евро тебе хватит?
— Сколько дашь, все пригодится, — ответил Костя, удивляясь скупердяйству друга.
— Бери, не глядя, они почти все одинаковые, я специально разделил на несколько, мало ли кто отберет.
Костя не глядя, вытащил карточку. Григорий, расчувствовавшись от собственной щедрости, прибавил ему еще одну.
— «Дареному коню в зубы не смотрят», — поблагодарил его друг, засунул одну кредитку в потайной кармашек на штанах с пузырями и застегнул маленькую «молнию». Он всю жизнь имел «заначку» сначала от пьяницы отца, а потом от жены, которая с ловкостью вора обшаривала все его карманы, кроме единственных зачуханных домашних брюк, присутствующих постоянно при нем. Таковых за его жизнь было не более трех. Эти четвертые уже грозили развалиться и упасть прямо на землю. Но это ничуть не беспокоило их хозяина.
— Чем затрапезнее вид — тем меньше соблазнов для грабителей.
Теперь он, не глядя, засунул одну карточку в карман, потом, подумав, положил туда и вторую.
— Мог бы и миллиончик подарить, — подумал друг про себя, — У него их целых четыреста, да еще каждый месяц деньги прибывают.
— Как только мы с тобой устроимся по-настоящему, я тебе тридцать миллионов подарю, слово! — как будто читая его мысли, задумчиво сказал друг.
— Лучше синица в руках, чем журавль в небе, — ответил Константин, спасибо и на том. Ты мне не обязан деньги дарить.
— Обязан. Ты же мой лучший друг.
— Найдешь своих детей, и я тебе буду не нужен.
— Старыми друзьями не разбрасываются.
Коротая время, Константин Сергеевич достал из вороха бумаг потрепанную записную книжку. Открыл, почитал и откинулся на спинку скамейки.
— Помнишь, друг, ты надо мной посмеивался, что я веду учет, ты его называл — кобелиный?
— Помню. А что?
— Тут у меня записи, когда, где и насколько мы с тобой останавливались в рейсах. А где ночки проводили, там и имена имеются. А кое-где и фамилии. Рядом — адресочек.
— Ну-ка дай глянуть.
Григорий подал ему книжку. Костя углубился в ее содержание. Смотрел и вспоминал события с шестидесятых-восьмидесятых годов, когда они колесили с грузами по огромной стране, тогда еще именуемой СССР.
— Да, — проговорил он. — Если посчитать всех, с которыми ты кувыркался в тот период, можно насчитать сотню, не менее твоих временных «жен».
— Но тут у тебя много пробелов. То фамилии нет, то адреса нет. Посчитаем, сколько точных мест у нас имеется.
После нескольких трудовых усилий по предполагаемому молодому поголовью в условных единицах, точные данные были на 13 человек, и все они находились в разных концах географического пространства. Это с учетом того, что 26 уточненных голов могущих родиться детей, остались в странах СНГ, а туда не так-то просто можно было попасть.
— Начнем штурмовать Россию.
— Представляешь, как обрадуются матери, что нашелся богатый отец у их дитяти.
— Надо будет конфетами запастись — выдал Костя.
— Чего?! Очумел? Да твоему самому младшему может быть не менее 20 лет. Так что эти годы можно отбросить, не считая.
— А жаль.
— Меньше нужно было силенки растрачивать.
— Ну чего ты скулишь? Нам с тобой больше наследства останется.
— Да его на всех хватит.
Было жарко. Хотелось есть и пить. Миши все не было. Роптать было бесполезно. Вылазки совершать без приказа телохранителя — тоже. Подремали, прикрыв головы от солнца, посетившего их скамейку, наблюдавшуюся в этих просторах в единственном числе.
Наконец еще через два часа показался Миша. Еще издали по его улыбающемуся лицу стало ясно, что вылазка по денежному вопросу закончилась успешно. Он подошел к ним, вытер лицо, присел на неудобную скамейку и вытащил две большие пачки денег, рублей и евро.
— Здесь целых пять банкоматов. Я снял пять штук евро и сто пятьдесят тысяч рублей. Поживем недельку в гостинице.
— Желательно удовлетворить просьбу желудка, — сказал Костя, поглаживая тощий урчащий живот.
— Я купил мобильники, так что мы с вами можем вызвать такси.
— А дорого возьмут? — испугался Григорий.
— Шутишь? — рассмеялся Миша, — Тебе можно закупить все городские такси в собственность только на часть бабок, имеющихся на карточках в твоей затрапезной сумке.
— И правда, — протянул Григорий, — Все никак не привыкну.
Вскоре машина с шашечками стояла перед господами — путешественниками и они степенно садились в нее. Таксист с удивлением пялился на явного мужика, почему-то одетого в женскую одежду.
— В ресторан, — приказал Миша.
Шофер с сомнением оглядел его спутников и спросил:
— А что теперь милиция своих задержанных кормит в ресторанах?
— Почему задержанных? — обиделся Григорий.
— Да потому, бабуля, что видок у вас такой, как будто вы после преступления сбежали, а вас поймали и везут куда следует. Только вот непонятно, почему через ресторан.
— «Любопытной Варваре — нос оторвали», — процитировал Петрович, прикрывая коленочки с пузырями.
— Вас не пустят в ресторан в таком виде.
— Не пустят? — самолюбие Григория, новоиспеченного миллионера, подпрыгнуло до температуры раскаленного чугуна.
Он покраснел, сердито посмотрел на насмешника и приказал:
— Рассчитайся с ним, Михаил. И вызови другое такси.
— Да ладно вам, я то довезу куда надо, а вы сами там увидите обстановочку: — Поцелуй пробой и айда домой, — угрюмо добавил водила.
Машина остановилась у ресторана с громким названием «Французская кухня». Пассажиры вышли, шофер еще раз сомнительно глянул на них, но в это время Миша протянул ему сто долларов, от чего тот сначала побледнел, затем схватил их, понюхал, помял и выдал: — Сдачи нет!
Согласно счетчика они были должны семьдесят целковых.
Миша, не ответив, захлопнул дверцу. Путешественники пошли по направлению ресторана. Любопытный водитель глядел на них из окна машины.
В вестибюле их встретил «позолоченный» швейцар с усами в виде изваяния, изображающего «Родину-мать» на Мамаевом кургане. Его габариты едва умещались под сводами «Французской кухни».
Изваяние осмотрело их с ног до головы и промолвило, не поворачивая головы, видимо в связи с отсутствием шеи.
— Куда прете?! Идите в столовую.
Миша развернул удостоверение.
— Вы проходите, товарищ лейтенант, а бабка и алкаш пусть уходят.
Миша достал еще одну сотенную бумажку. Швейцар на мгновение замер, после чего расплылся в улыбке, и, поклонившись, гостеприимно распахнул дверь перед господами эксцентричными посетителями:
— Проходите, уважаемые, вон столик в углу, очень рекомендую.
Компания вошла в зал. Ресторан был превосходно отделан. Стены, изображающие французский пейзаж, вплоть до Эйфелевой башни, словно пригвоздили к себе троих, позабывших, зачем пришли в это заведение. Официант, уже проинструктированный швейцаром, подскочил к ним и сказал:
— Пожалуйста, в уголок, за крайний столик.
— Не хочу в уголок, — заупрямился Григорий.
— Мадам, — вежливо изогнувшись, промолвил поборник приличий. — Нужно было соответственно одеться, когда вы шли к нам.
— Григорий, отстегни этому парню, — сказал Миша.
Мгновенно выпрямившаяся «единица» не успела с негодованием отметить наличие мужского имени, у стоящей перед ним бабенции, как в его руку перекочевали триста баксов. Эстетическая согласованность в одежде гостей была моментально улажена. Они сами выбрали куда сесть.
— Что желаете заказать? — спросил их самый приветливый голос.
— Сосиски с картошкой, соленые огурцы, бутылек водки, буханку хлеба и какой-нибудь колбасы. Все умножить на три. Григорий с видом знатока откинулся в кресле. Спутники согласно закивали.
— А фирменное блюдо французской кухни не желаете? Его едят даже короли.
— Ну, если короли, тогда, конечно, три штуки.
— Будет сделано, — и проворный парень удалился на кухню.
Голодные посетители готовы были съесть все, но пища отсутствовала в их поле зрения.
Наконец, хлеб появился на столе вместе с водкой и огурцами. Путешественники набросились на еду. В один миг исчезло всё, кроме водки. Это ничуть не успокоило их требовательные желудки.
— Ну, где он там, с сосисками и блюдом королей? — вопрошал Петрович.
— Думаю, я мало заказал, нужно еще что-то добавить, — сокрушался главный виновник торжества.
Наконец, им подали сосиски с картофелем. Обмануть голодные животы такими порциями не удалось.
— Эй, ты, где французское блюдо? Терпения нет больше ждать.
Из кухни появился сияющий официант. Под закрытыми крышками глубоких тарелок что-то вкусно пахло.
— Эх! — воскликнул малость захмелевший Григорий, сейчас поедим.
— Они открыли крышки и их носы приняли выразительно-брезгливое выражение. На тарелках лежали лягушиные лапы.
— Вы что охренели, всякую пакость подавать!? — заорал Григорий на официанта.
— Мадам, здесь французская кухня, вы пришли в ресторан, где подают пищу французов.
— Я тебе не мадам, — рассвирепел Григорий.
— Хорошо, гражданочка.
— Какая еще гражданочка?
— Судя по вашей одежде…
— Молчи, — шепнул на ухо рассвирепевшей даме Миша. — А то выставят нас и в милицию сдадут.
— Ладно, — пораженчески промолвила дама. — Зовите меня леди.
— Слушаюсь, леди.
— Неси-ка ты нам что-нибудь готовое из мяса, да побольше. Жрать хочется. Уже час как ждем путевой еды. Водки пару бутылок.
— Не много будет? — переспросил официант.
— В самый раз. Только жратвы побольше.
На этот раз на стол легли с блюдо размером отбивные с разными гарнирами, ветчина, помидоры, зелень.
— «Раз пошла такая пьянка — режь последний огурец», — проговорил Петрович, вгрызаясь в отбивную.
Вскоре тишина установилась над столом, где слышалось только сопение, чавканье, да вздох передышки. Бульканье водки повторялось каждые десять минут.
Вскоре усталые от борьбы с едой, гости отвалились на спинки кресел. Официант подал счет.