— Лишь бы им хорошо было, а мне уж как придется.
Гости начали расходиться. Даже заядлые гуляки устали и потихоньку поплелись домой. Что в веселье одинаково так это по окончании и язык и ноги одинаково заплетаются, вот и выписывали кренделя по дороге, почему-то ставшей узкой, деревенские мужички. У них была трудная работа и мало веселого в жизни от забот и неприятностей, но если уж они собрались повеселиться, то все заботы и печали оставались за пределами застолья.
Назавтра приходили на похмелье. Хлебали свежую уху, закуски было не приесть целому селу.
— Когда тебя, Александр женить будем? — спрашивали селяне Никудышнего.
— Скоро, — отвечал он. Невеста уже есть, и еще какая, — говорил он в ответ, поглядывая на рядом сидящую Варю.
Дениса тоже доставили и в первый и на второй день. Приятно было смотреть, что он постриженный, в белоснежной рубашке и в хорошем настроении сидит рядом с Саней, Верой и сыном Олегом.
Вера уже в открытую ухаживала за ним.
Закончился праздник. Готовилось печальное событие — предстоящий суд. Из-за суда Алексей задерживал переезд всей семьей в Москву.
— Ну, Сидор Никитович, собирай свои необходимые вещи, будешь теперь проживать в столице, — сказал ему Алексей после свадьбы.
— Меня там только и не хватало, в Москве.
— Не сопротивляйтесь, мы вас одного не оставим. Этот вопрос решен окончательно.
Дед вытер глаза рукавом.
— Что — то пыль в глаза летит, пойду в дом, устал, прилягу.
Слезы радости душили его. Он понял, что ему не придется одному куковать в избе, топить печи, носить воду. Все это становилось делом трудным для такого старого как он. Анна расцвела. Словно на нее краску радости брызнули. Улыбка не сходила с ее лица. Но чем ближе становился выезд на суд, тем больше она стала огорчаться и потихоньку плакать. Но перед всеми это была самая счастливая на свете Анна.
Наступил день суда. Приехали туда и привезли, как было приказано, Аленку. Ее в зал не пустили, оставили в коридоре под наблюдением милиционера, который следил за порядком. Когда Алексей и Анна вошли в зал заседаний, Нонна Сергеевна, Ляля, адвокат были уже в зале. В коридоре остались свидетели. Почему-то был вызван отчим Анны и ей пришлось поздороваться с ним. Он приветливо отнесся к ее вниманию.
— Это твоя дочь? — спросил он, указывая на Аленку.
— Она, Аленой зовут.
— Красивая. Молодец, не отступилась от своего. Приезжай к нам, мать с братьями просили передать.
— Обязательно.
— Я как свидетель прохожу, поэтому остаюсь за дверью.
Алексей сел с Анной на переднюю скамью. Она вызывалась в качестве ответчицы. Он держал ее руку и успокаивал. Но она почему-то страшно испугалась Ляли.
Нонна с дочерью постарались навести лоск. Ляля в белом костюме, с умело сделанным макияжем, подчеркивающем красоту ее золотых волос и синих глаз была предметом восхищения присутствующих в зале. Перчатки, шляпка, накидка модного салона — все говорило о том, как плохо ей бедной без дочери, украденной негодяйкой-женщиной. Она не разговаривала ни с кем, изображая горе и держала наготове платочек из кружев, силясь не заплакать, дабы не испортить свой макияж.
Начался суд. Судья читал исковое заявление после проверки явки вызванных на заседание.
Закончив обычные процедуры, судья начал спрашивать истицу. Назвав фамилию, имя, отчество, Ляля была вынуждена перед всеми рассказать свою историю. И она, ловко понижая и повышая голос, хорошо отрепетированной перед зеркалом интонацией, поведала о том, как ее маме позвонила дальняя родственница из здешнего района, не сама, а ее соседка и попросила приехать, так как та была тяжело больна. Мать побоялась оставлять Лялю одну, так как ей предстояло скоро рожать. Муж находился в длительной командировке. И Нонна Сергеевна предложила ей поехать вместе. Она сказала дочери, что и там есть роддом, а врачи везде одинаковы, одни институты кончают.
Приехали и у нее начались в тот же день схватки. Ее прямо с вокзала доставили в роддом. Мать пока была у больной, но, Слава Богу, там обошлось без операции.
— Сколько дней было вашему ребенку?
— Три.
— И вы выписались раньше срока. Почему?
— Скоро должен был вернуться из командировки муж и я не хотела, чтобы он узнал о моей поездке с матерью к больной родственнице.
— Вы отказались кормить девочку в роддоме почему?
— У меня не было молока.
— А вот тут есть справка, что вы перевязали грудь сразу же после родов.
— Это наговоры. На вокзале мама пошла купить билеты. Я положила девочку на скамейку и задремала. Когда пришла мама, девочки уже не было.
— Вы обратились в милицию?
— Нет. Я была очень слаба и напугана.
— А ваша мама осталась искать дочь?
— Нет, мне самой потребовался уход и мы вынуждены были уехать.
— Вы искали ребенка?
— Конечно. Писали везде.
— Сюда приезжали?
— Нет.
— Почему?
— Я уже тогда сообщила мужу, что ребенок умер, боялась говорить, что девочку похитили.
— Как вы нашли ее?
— Ее привез муж после нашего развода. Он где-то в этих краях разыскал ее сам случайно.
Нонна Сергеевна говорила тоже самое. Свидетельница, больная дальняя родственница и ее соседка показали, что действительно звонили и сообщили о предстоящей операции больной, но все миновало. Напрасная тревога.
— Вы знали, что у них похитили ребенка?
— Нет. Ко мне больше они не заходили.
Анна дрожала от страха и негодования.
— Как они смеют так врать?
Приступили к расспросу ее.
— Откуда у вас девочка появилась?
— Я рано утром собиралась на практику в больницу. Вышла на крыльцо и увидела сверток. Кто-то слабо пищал. Я подняла его, заглянула в одеяльце и увидела новорожденного ребенка. Сразу же вернулась домой. Но меня выгнал из дому отчим, сказал чтобы я отдала его в милицию. Ребенок сильно плакал. Я решила, если его выбросили на улицу, значит он никому не нужен и уехала с ребенком к своему дедушке, там мы сразу же начали купать, кормить козьим молоком.
— Почему вы нарушили закон и не отнесли найденыша в милицию?
— А чтобы они там с ним делали? Совсем крохотный ребенок. У меня ему было лучше, чем в детдоме, если бы он попал туда.
— Значит вы говорите, — спросил адвокат Ляли, — что нашли его на крыльце вашего дома. А может быть вы взяли ребенка на вокзале?
— Мне не нужено было на вокзал, я там не бываю. Кроме того, я спешила на практику. Было 7 часов утра.
— А вы подумали, как мать переживает об утерянном ребенке?
— О брошенном, вы хотите сказать?
После долгих препираний и вопросов пригласили отчима.
— Сколько времени нужно, чтобы сходить на вокзал и обратно?
— Двадцать минут.
— Сколько отсутствовала ответчица, пока не пришла с ребенком?
— Не более двух минут. Я чай не успел себе налить, только в кухню зашел и взял чайник в руки.
— Вы ее выгнали?
— Да. Сказал, чтобы убиралась, подкидышей мне не надо.
— И она сразу ушла?
— Да. И больше мы с ней не виделись все 10 лет.
— Из-за девочки?
— Да. Я знал от людей, что живут они нормально, девочка растет, Анна работает. Но мы друг друга больше не видели.
Выступил адвокат. Он просил вернуть девочку матери, так как та очень переживает утерю ребенка, в связи со сложившимися обстоятельствами. Он много что говорил этот адвокат, плохо об Анне, которая не попыталась искать родных девочки, а растила ее сама без отца. Здесь даже отец — потерпевшая сторона. Он не бросал никого, а ребенка лишился.
Ляле дали слово.
— Я вас прошу, я вас умоляю, верните мне мою девочку. Я не могу жить без нее. Она в деревне, учится далеко в районе, а у нее есть все условия учиться в Москве.
И еще много говорила эта дама, прижимая платочек к сухим глазам.
— Я выплакала все слезы.
— Ясно. Давайте спросим девочку. Она уже может решать с кем ей жить дальше.
Аленка вошла в зал, осмотрела всех присутствующих. Увидела Лялю с Нонной, но промолчала. Судья ее спросил:
— Назови свою фамилию, имя, отчество.
— Железнова Алена Федоровна.
— Сколько тебе лет?
— Десять.
— Где учишься?
— Здесь в районе.
— Домой ездишь в село?
— На выходные.
— Тебе нравится ездить туда, сюда?
— Да.
— Алена ты должна решить с кем будешь жить дальше? Посмотри внимательно, кого ты знаешь из сидящих в зале?
— Маму, папу, Аллу, Нину Сергеевну.
— Что за Алла и Нина Сергеевна?
Вон красивая тетя, говорит, что она моя мама. А Нина Сергеевна, вроде моя бабушка.
— Алена, ты ничего с именами не путаешь?
— Нет, они так мне назвались.
— Так с кем бы ты хотела жить?
— С мамой и папой.
— Которой мамой?
— Анной.
— Она тебе родная мама?
— Конечно.
— А Лилия?
— Она не взаправдашняя мама, в Москве я из-за нее в детдом сдалась, и меня оттуда привезли домой в село.
— Твоя мама Лиля очень хочет, чтобы ты вернулась к ней.
— Никогда. Я не люблю обманщиков. Они даже имена свои наврали.
— Ты окончательно все решила.
— Да. Мне немного жалко Лялю, ее надо воспитывать.
— Ты хочешь это сделать сама?
— Нет. У нее есть мама.
Исход суда стал ясен. Адвокат говорил Нонне Сергеевне о кассационной жалобе, но та, не слушая его, вместе с дочерью удалилась из суда.
Анна сияла от счастья. Да и Аленка прыгала как козленок вокруг нее.
Вечером дома было решено, что Анна увольняется и они через неделю уезжают жить в Москву.
Сидор Никитович передавал свое хозяйство Сане. Приставили к пчелам Степана, который тоже раньше занимался этим делом и теперь согласился с предложением стать пчеловодом на зарплате.
Саня пришел к Алексею и сказал:
— Прошу вас, Алексей Николаевич, помогите узаконить наши отношения с девушками. Мы с Денисом решили обзавестись семьями. Но ему в ЗАГС трудно поехать, если бы уговорить привезти сотрудника сюда.