В таких невеселых воспоминаниях девушка пребывала не менее получаса, однако на «дворе» была промозглая осенняя ночь, а стоит вспомнить, что одеяние у героини, брошенной в самую гущу лесного кошмара, было не очень-то теплое; итак, под воздействием холода и нервного перенапряжения она стала явственно ощущать, что ее стала «колотить» мелкая, неприятная дрожь, постепенно возвращая к сложившейся возле нее суровой реальности и печальной действительности.
Глава IIIОперация и первая жертва
Открыв глаза, Мария поняла, что с пулей в бедре она мало ли что сможет сделать. Нужно было срочно извлекать этот свинцово-стальной предмет, очень мешавший и причинявший ей невероятную боль. Она была девушкой мужественной, и за свою бытность в детском доме ей не раз приходилось проводить всевозможные спасательные эксперименты, извлекая у себя и своих товарищей занозы и даже дробинки, застревавшие в телах после баловства с пневматическим пистолетом. Поэтому сейчас она отчетливо себе представляла, чем именно займется в самую первую очередь.
Вихрева достала из сумочки туалетную воду, зажигалку — к слову сказать, она всегда предпочитала бензинную, потому что так научил ее знакомый спецназовец — и, конечно же, раскладной нож, который всегда находился при ней (по совету всего того же бойца специальных подразделений). Первым делом она обработала этот клинок: предварительно провела по его лезвию с двух сторон зажженным огнем, затем продолжила обеззараживание, попрыскав на него спиртосодержащей, но в том числе и излучающей благовоние, жидкостью.
Далее, сняв колготки, она перевязала ими бедро чуть выше раны, образовав таким образом своеобразный предохранительный жгут, потом, всё из того же флакона, забрызгала рану и чуть не потеряла сознание от резко пронзившего ее болевого спазма; однако отчаянная девушка не проронила при этом ни единого звука. Две или три минуты настраиваясь, она наконец начала себя оперировать.
Превозмогая страшную боль, Маша с помощью ножа расширила ранку в месте проникновения, образовав достаточное расстояние, необходимое для наиболее эффективного извлечения из своего тела застрявшего там предмета. Все тем же режущим инструментом она с боковой стороны ноги нащупала пулю, застрявшую в мышечных тканях и на большую удачу не задевшую костных образований; великомученица попыталась ее извлечь, подвергая себя невероятным страданиям, а чтобы не кричать, зажала между зубов деревянную палку.
Осуществив несколько неудачных попыток, при каждой из которых нож соскакивал со скользкого, увлажненного кровью, металла, Мария поняла, что извлечь свинец таким способом у нее вряд ли получится, и все, что ей удалось все-таки сделать, так это приблизить его к поверхности, выйти же металлу наружу мешали сгустившиеся подкожные отложения.
Прекратив тиранить себя ножиком, Вихрева дала себе немного передохнуть, решаясь на еще более болезненный шаг; по прошествии пяти минут, она наконец-таки посчитала, что способна уже к его прямому осуществлению. Для этой цели, девушка, чуть отодвинув резаком одну сторону раны, резким движением запустила внутрь ее указательный и большой пальцы, остановив их только тогда, когда достигла инородного, причиняющего ей нестерпимую боль предмета; да, муки были неимоверны, но это был единственный способ извлечь из ноги застрявшую пулю. Надежно обхватив эту отвратительную «железку», она вырвала ее наружу и в тот же миг потеряла сознание.
Без чувств беглянка находилась минут эдак около двадцати. Постепенно приходя в себя, она с ужасом вспоминала все те умопомрачительные события, что за последнее время с ней приключилось, а когда полностью овладела собой, то припомнила и жуткую операцию, а также и то, что закончила ее довольно успешно, где конечным итогом достала из себя свинцово-стальной маленький «шарик», который, как это не покажется странным, но все еще продолжал находиться у нее между пальцев. С брезгливостью отбросив его немного в сторону, она с помощью зажигалки принялась осматривать рану; та же в свою очередь, даже несмотря на необычный жгут, все еще слегка кровоточила. Был только единственный скорый способ полностью остановить потерю жизненно-важной жидкости!
Собравшись с духом, необходимым для еще одной попытки нестерпимых страданий, и воспользовавшись помощью все той же бензиновой зажигалки, Мария постепенно стала нагревать лезвие раскладного ножа; она дождалась, когда кончик сделался красным, — теперь можно уже было быть уверенной, что сталь достигла необходимой температуры. Подняв с земли палку (она выпала при недавнем обмороке) Вихрева вновь захватила ее зубами и крепко зажала; в тот же самый момент она приложила раскаленный металл к прооперированному только что месту; ее тело словно прострелило приступом жуткой боли, глаза округлились до неестественно-огромных размеров, а из груди готов был вырваться крик невыносимых мучений, но, как и раньше, девушка не издала ни единого звука, а только сильнее вцепилась зубами в деревянную, прутковую перемычку. Через три секунды этого невероятного самоистязания пострадавшая вновь потеряла сознание.
На этот раз мученица находилась в беспамятстве чуть менее часа. Очнувшись, она вдруг неожиданно осознала, что совершенно не чувствует холода; такое не совсем естественное положение дел ее немного и удивило, и в то же время обрадовало, ведь, если вспомнить, легкое одеяние девушки для лесных прогулок было явно неприспособленно. Поглядев на обработанную недавно рану, она с удовлетворением отметила, что та больше не кровоточит, да и боль практически полностью стихла; однако для большей гарантии Мария дополнительно обработала ногу туалетной водой, обильно забрызгала ею бедро, затем сняла с себя черную матерчатую футболку, разорвала ее на широкие ленты и сделала плотную перевязку; и только после этого пострадавшая посчитала, что про свое ранение можно на какое-то время забыть.
Близился скорый рассвет, поспать теперь все равно бы не получилось, хотя если быть объективным, то для отважной героини это не было чем-то таким уж необходимым: она находилась в состоянии сильнейшего нервного напряжения, вследствие чего чувствовала себя на удивление достаточно бодрой. Чтобы ее тело не остывало, она принялась, беспрестанно подпрыгивая, перебегать с места на место, заодно разминая травмированную ранением ногу; так продолжалось вплоть до рассвета; но лишь ночной сумрак стал рассеиваться утренней дымкой, как Вихрева вдруг, но притом и вполне ожидаемо, различила, что со стороны бандитской деревни доносятся шумы, похожие на заводящиеся в большом количестве двигатели внутреннего сгорания, скорее всего имевшие принадлежность к мотоциклам либо же какой-то другой «мототехнике». Безошибочно рассудив, что это собирается ее безжалостная погоня, предполагаемая жертва, чуть углубилась в сторону от того места, где до этого ночевала, и пустилась бежать прямиком в сторону враждебного поселения.
На лесном же хуторе, и, разумеется, в то же самое мгновение, «охотники» собирались за своей, как они все считали, невероятно легкой добычей. Для удобства передвижения по лесному массиву, они заводили «снегоболотоходы», или попросту «квадроциклы», и выстраивались в две линии друг за другом. Этому жестокому занятию решили предаться тридцать два бандита из тридцати трех, в том числе и госпожа с немецкой фамилией Шульц; решительно отказался участвовать в этой варварской экспедиции лишь один, единственный, человек — родной брат атамана Егор.
— Я себя плохо чувствую, — объяснил он свой отказ так, чтобы все его слышали; Виктору же по секрету от всех остальных сообщил: — Ты же знаешь, как я не люблю мотаться по дремучим лесам, и будет лучше, если я останусь здесь, в деревне, присмотреть за домами: все равно ведь это кто-то должен был делать. И потом, одно дело бой, — тут я весь ваш! — но подобные игры мне как-то не по душе, и что-то совершенно неинтересны.
— Как знаешь, — только и ответил ему безжалостный атаман.
Виктор Павлович очень любил своего младшего брата, ведь для него это была единственная живая душа на всем белом свете. Поэтому, если с другими он был груб, а подчас даже жесток, то с этим юношей, едва достигшим двадцатилетнего возраста, он старался держаться как можно мягче, и иногда — что удивительно! — в его разговоре с братом проскальзывали совсем не похожие на этого бессердечного человека приветливые, а иногда даже и нежные нотки.
Младший Борисов внешне очень походил на старшего, единственное, выглядел много моложе, да и натура его еще не была до абсолютной степени очернена злостью, ненавистью и, как у старшего брата, жестокостью; лицо его сохраняло все еще детское выражение; волосы же в отличии от Виктора Павловича, были каштановыми и вились в локоны, спускаясь на плечи словно у девушки. В остальном, внешних различий между двумя этими родными людьми в общем и целом не наблюдалось.
Было решено, что Егор останется присматривать за селением, а заодно и обеспечит его охрану; так сказал главарь, и никто возражать ему не отважился. Когда строй был полностью собран, «главбандит», заняв в нем переднее положение, поднял кверху руку и, несколько секунд подержав ее в таком положении, произвел мах вперед, затем резко опустил вниз, призывая следовать за собой.
Его «квадроцикл» начал движение сразу же вслед за жестом, ну, а за ним, соответственно, устремилась и вся эта «до зубов» вооруженная, как все они считали, невероятно лихая процессия (хотя, если быть объективным — какая уж там лихая? — ведь для того чтобы догнать всего одну девушку, имевшую чрезвычайно заниженный социальный статус и не представлявшую никакой серьезной опасности, — вот именно с этой позорной целью было собрано практически целое «войско»). Двигались они, не торопясь, насколько позволяла лесная непроходимая глушь, — в среднем, скорость этого кортежа не превышала двадцати километров в час.
Вихрева, которая при свете, да еще и бегом, довольно быстро преодолела расстояние до бандитского стойбища, теперь, сидя в кустах на самой опушке, расположенной перед этим небольшим поселением, молча наблюдала за тем, как лесные разбойники, уверенные в своей победе и довольные собой, отправляются на ее, по их мнению, незамысловатые поиски. Вместе с тем, едва лишь дождавшись, когда замыкающий, или последний, «охотник» скроется в густорастущей лесопосадке, она вышла из своего укрытия и направилась прямиком к дому, где, как она успела обратить внимание, остался всего только один из бандитов. «Ну, сейчас посмотрим, что вы собой представляете?» — вихрем промелькнула решительная мысль в ее умной головке.