Дальше, не переставая дивиться, безжалостные «охотники» наблюдали, как она перебегала с места на место, не понимая, зачем ей такое необычное поведение требовалось.
— Наверное, пыталась согреться, — высказала предположение Грета, неуверенно пожав при этом плечами.
— Может быть, — согласился Борисов и, злобно оскалившись, небрежно добавил: — А может, с ума с перепугу сошла, — и своими словами вызвал дружный хохот своих «недалеких» лесных соратников.
Постепенно, внимательно изучив все детали, «гонители» смогли в конечном итоге определить дальнейшее направление, куда же в дальнейшем соизволила двигаться их, как никто из них не сомневался, давно уже обреченная жертва.
— Вы, в паре, останетесь здесь, — отдал приказание Виктор Павлович находившимся ближе всех от него двум крайне неприятного вида приспешникам.
Оба они были роста чуть выше среднего, чрезвычайно, сверх меры, накачанные и, как следствие, круглолицые; единственное же различие наблюдалось в их возрасте: одному было двадцать пять лет, второму — явно за тридцать. Возражать, естественно, они даже и не подумали, хорошо зная крутой нрав своего предводителя и явно не горя желанием его на себе лишний раз испытывать.
Когда все приоритеты были расставлены, остальные бандиты продолжили начатое преследование и были чрезмерно удивлены, обнаружив, что вроде бы как отступной путь девушки между тем проходит прямиком в направлении их деревни.
— Наверное, заплутала? — неуверенно предположил один из бандитов, ехавший чуть позади своего главаря.
— Посмотрим, — ответил Борисов, о чем-то задумчиво размышляя, для пущей выразительности сведя к переносице брови.
Следуя точно по следу, они, действительно, очень быстро оказались у себя в поселении, но к этому самому моменту их с беглянкой разделяло уже ровно десять минут.
— Внимательно здесь все осмотреть, — приказал главарь, слезая со своей «мототехники».
Бандиты незамедлительно выполнили его приказание и, спешившись, стали носиться вдоль по деревне, активно занимаясь поиском следов до невероятной степени обнаглевшей шалавы. Вдруг! Шульц, направившаяся сразу к дому, каким-то не своим, срывавшимся от волнения, голосом, в полном отчаянии неожиданно вскрикнула:
— Виктор! Егор… здесь.
— Что Егор?! — заорал атаман, приближаясь к месту, где лежало тело его убитого брата.
Грета, дожидаясь приближения своего так называемого избранника, предусмотрительно отошла от ужасного места заблаговременно чуть дальше и словно бы застыла в нерешительной позе. Подойдя, Виктор Павлович увидел мертвое тело Егора, лежавшего в луже собственной крови; из его груди тут же вырвался звериный, наполненный гневом и яростью, крик, и он, словно подкошенный, тут же бросился вниз и упал на колени, опустившись головой на грудь убиенного, самого дорогого и близкого ему человека.
Пока он предавался жуткому, ни с чем не сравнимому, горю, Мария остановилась в лесу, для того чтобы приготовить бандитам неожиданный и, говоря по совести, очень неприятный сюрприз; она слышала тот истошный, наполненный страданием, вопль, как раз в тот самый момент, когда сделала остановку в лесу и между двух отстоящих друг от друга деревьев, расположенных по сторонам выбранного ею движения, натягивала прочную прозрачную леску, которую прихватила там же, в бандитской деревне; ее она расположила как раз на уровне глаз предположительно продвигавшегося через это место условно называемого мотоциклиста. Оставшись довольна своей незамысловатой работой, она с удовлетворением, словно змея, прошипела: «Это устройство «поостудит» ваш развоевавшийся пыл, да и ехать вы будете после этого несколько тише». Полностью смирившись с создавшимся положением, она улыбнулась своей хитроумной мысли и продолжила движение дальше, прочь удаляясь от этой злосчастной деревни.
Бандиты слышали, как метрах в пятистах-семистах уверенно завелся «мотодвигатель», но не решились побеспокоить этим значительным обстоятельством своего предводителя, предававшегося в этот момент своему безутешному горю; он рыдал молча, не произнося ни единого звука, и никто еще из его соратников раньше не видел, чтобы этот страшный и жестокий мужчина был бы способен на сострадательные, почти нежные, чувства. Они молча стояли в сторонке, наблюдая эту немую картину и ожидая, чем же она в итоге закончится. Между тем слабость их командира длилась недолго, и, по прошествии трех минут, показавшихся целым часом, он неторопливо, словно бы это движение давалось ему с огромным трудом, поднялся и застыл в угрожающей позе; вопреки недавнему изъявлению братских чувств по усопшему, глаза «главбандита» оставались совершенно сухими: рыданья прошли без выделения слез; лицо же атамана было настолько хмурым и мрачным, что по спинам даже бывалых лесных разбойников пробежал жуткий холодок суеверного страха.
Поработав со своей мимикой (то расширяя губы, то выпячивая их вперед, каждый раз при этом показывая белоснежные зубы), он наконец справился со своими печалями и жестко так произнес:
— Значит, так… теперь эту шалаву никто убивать даже в мыслях не смеет: берем ее только живой. Потом, я уже лично ею займусь и прямо так, с живой, спущу с нее «шкуру». Всем все понятно?
— Конечно, — с готовностью отвечали его верные подчиненные.
— Тогда быстро в путь, — резко скомандовал «главнокомандующий», направляясь к своей «мототехнике».
Тем временем один из участников банды, более других расторопный, определил направление, по которому и исчезла беглянка:
— Она поехала той же дорогой, что и шла накануне.
— Как поехала? — не понял Борисов.
— Да, — немного смущаясь и стараясь не смотреть избраннику прямо в глаза, констатировала с виноватой мимикой Шульц, — она еще, нахалка, и твой японский «квадроцикл» с собой прихватила.
— Что?! Что?! — совершенно меняясь в лице, сделав его не просто пунцовым, а совершено черным, заверещал Виктор Павлович. — Да вы что, с ума тут, что ли, все «посходили»? Какая-то там «шаболда» водит вас за нос, убивает моего младшего брата, да еще и присвоила себе мой первокласснейший «квадрик», который даже я беру лишь в исключительных случаях?! Это уже край! Всё, Вперед! Теперь вы понимаете, что просто обязаны поймать мне эту «грязную суку», и притом предоставить ее непременно живой?!
Никто ничего не ответил на этот эмоциональный монолог своего атамана, напротив, с готовностью «повскакали» на свои транспортные средства, чтобы что есть духу мчаться в погоню. В этот же самый момент они услышали выстрелы, как раз с того места, где чуть ранее оставили двоих наблюдателей.
— Это, наверное, наши парни палят в эту девчонку, — смущенно заметила Грета, — Она явно выскочила на них, а они-то пока что не знают, что ее убивать больше нельзя.
— Рацию мне… быстро! — хриплым ужасающим голосом закричал атаман.
Девушка передала сожителю требуемый им предмет, и он сразу же стал осуществлять вызов:
— Бойко! — обращался разгневанный «мерзавец» к тому, что казался постарше. — На связь! Прием. Быстро!
Но ему никто не отвечал, так как на той стороне разворачивались события, для этих грубых людей не совсем обычные и привычные.
Закрепив леску, Маша, как это позволяла выбранная ею «мототехника», стала «накручивать» газ, чтобы скрыться как можно дальше. Приближаясь к месту, где она провела прошлую ночь, беглянка заметила две мужские фигуры, одиноко скучающие и не знающие, чем занять себя в период томительных ожиданий, — один сидел на «снегоболотоходе», другой нервно ходил взад и вперед. Чуть снизив скорость своего транспорта, девушка извлекла из кармана куртки вязанную черную маску, которую также прихватила в доме у атамана, и надела ее на свою непокрытую голову.
Бандиты, заметив, что к ним приближается одетый в камуфлированную форму мотоциклист, естественно же предположили, что все основные «мероприятия» уже завершились, а это именно за ними послали единственного гонца; пеший даже пошел навстречу. Однако он был страшно удивлен и, наверное, даже до невероятной степени обескуражен, заметив, что вроде бы как и член их банды, не доезжая метров так двадцати, вскидывает к плечу снайперскую винтовку и начинает четко прицеливаться; инстинктивно оба разбойника стали повторять это движение, но пеший не успел даже упереться прикладом в плечо, как прозвучал грохочущий выстрел, и метко выпущенная пуля попала ему прямиком между недопонимающих бандитских зенок; заряд был разрывной, и он разнес голову второго убитого Вихревой человека, словно брошенную на кирпичи переспелую тыкву.
Мария тут же изменила направление своего движения, направив «квадроцикл» на технику второго, но прицелиться не успела, так как тот, сообразив, что это все-таки нападение, не стал размышлять о том, кто бы это мог такой оказаться, безо всяких сомнений увидев в приближающимся мотоциклисте врага; в свою очередь он, практически не прицеливаясь, выстрелил в него из своего карабина.
Пуля попала отчаянной девушки в грудь, а мощнейшим ударом ее мгновенно сбросило с «мототранспорта»; даже через бронежилет она почувствовала жуткую боль, но сознание при этом все же не потеряла; неуправляемый же «снегоболотоход» врезался в «собрата» стреляющего бандита; тот не смог удержаться и, в результате этого внезапного столкновения, повалился на землю.
Мария в этот же самый момент уже сумела подняться и, откашливаясь после полученного воздействия, уверенным шагом направлялась к месту аварии; приклад винтовки она надежно прижала к плечу, направляя ствол в сторону вероятного появления скрывавшегося в траве противника, готовая в любой момент прицелиться и открыть по возникшей цели стрельбу. Ей оставалось не более каких-то пяти шагов, как она вдруг заметила, что из-под вражеского «квадроцикла» высовывается ствол карабина; в любой миг он мог быть приведен в губительное для девушки действие, причем у недруга в этом случае было явное преимущество — он находился за надежным укрытием.
Понимая все это и еще не достигнув выбранной цели, отважная воительница резко присела, ориентировочно определилась с тем направлением, где мог бы предположительно засесть враждебно настроенный неприятель, и, хотя воочию его так и не видя, все-таки предусмотрительно выстрелила; болевой крик и сопутствующее кряхтение — все это возвестило о том, что произошло очевидное попадание. Поднявшись как можно быстрее, Вихрева приблизилась к «снегоболотоходу» и, обежав его с той стороны, увидела валяющегося на земле и корчащегося от боли преступника.