В тот же миг шестерка бешенных «отморозков» бросилась на обоих отважных героев. Одного взяла на себя Вихрева; неумело махая своим орудием, она все-таки умудрилась попасть ему по рукам; тот взвыл от боли, предоставив девушке возможность ударить его и по голове; ну, а когда он согнул уже корпус, обхватив поврежденную голову своими ладонями, путана принялась многочисленно и безостановочно колотить его по спине, пока он не упал, но и там она, все более распаляясь, никак не могла прекратить его избивать, продолжая уже ногами остервенело и безжалостно пинать поверженную только что жертву, безвольную и не представляющую уже никакой опасности; однако — сами виноваты! — у нее случилась истерика, наконец-то нашедшая вполне обоснованный выход.
Спецназовец в то же самое время с легкостью расправился с остальными подростками: одному перебил кадык, второму плечи, третьему ключицу, четвертого попросту отправил в нокаут ударом в голову, пятому же, недолго думая, сломал оба бедра, затем всем, кто был еще в «памяти», он применил различные приемы по выведению из сознания, в основном перебивая сонную артерию и заднюю часть затылка.
Закончив привычную для себя боевую работу, он оттащил от противника обезумившую Марию и, приведя ее в чувство легкой пощечиной, предложил пройти к нему на съемную квартиру, где можно было привести себя в порядок и несколько успокоиться. Так завязалась дружба между двумя этими чужими людьми, до этого момента полностью незнакомыми и бывшими совершенно разного происхождения и положения в обществе; их же вдруг образовавшаяся привязанность в свою очередь все только крепла и постепенно перерастала в нечто гораздо более высокое, неразлучное, светлое. Офицер совершенно нормально отнесся к тому, что девушка оказалась путаной; может показаться странным, но это обстоятельство его ничуть не смутило, напротив же, он воспринял это известие даже с каким-то сочувствием, прекрасно понимая, что у Марии после детского дома не было никакого другого, в той или иной мере достойного, выбора.
В дальнейшем каждый раз, возвращаясь из далеких командировок, Иван «покупал» полюбившуюся ему проститутку не менее чем на сутки, все больше к ней привыкая и неотвратимо сближаясь. Как уже говорилось, во время этих встреч, кроме всего прочего, он обучал свою знакомую военному делу, которая постигала его весьма и весьма успешно.
Так прошло четыре года, пролетевших словно один и показавшихся им совсем даже недолгими. Молодые люди давно уже отдавали себе отчет, что очень сильно друг друга любят и им вполне пора узаконить свои отношения, сделав их еще более близкими; однако у спецназовца была одна необычная для любящего человека особенность: он не мог ни с кем связать в браке судьбу, пока не обзаведется более или менее благополучным жильем. Уезжая в последнюю командировку, он заверил тогда девушку, что это последняя, после которой у него появится вся необходимая сумма, достаточная для приобретения трехкомнатного жилища — и вот тогда он обязательно сделает своей возлюбленной предложение. Судьба же распорядилась совсем по-другому, переведя офицера специальных подразделений в статус «пропавшего без вести», а Вихреву лишив последней надежды, дающей ей возможность вырваться из этого кромешного «ада», в котором она до сих пор с большим сожалением пребывала.
Глава VIНежданная встреча
Пока Мария спала, погружаясь в воспоминания прошлого, бандиты, увлеченные идеей ее поимки, «бросились» в отчаянную погоню. Точно зная, куда им необходимо далее ехать, они «влетали» в лесной массив на своих «квадроциклах», двигаясь по уже накатанной ими ранее дороге на скорости никак не меньшей, чем шестьдесят километров; каждый спешил первым захватить в плен эту позволившую бросить им вызов никчемную, «мерзкую суку».
Атаман, удрученный смертью своего младшего брата и, в то же время, осознавший, что его соратники легко справятся с этой несложной задачей, счел возможным двигаться в конце всего авангарда на самой что ни на есть минимальной скорости, одновременно предаваясь своим невеселым мыслям.
Его сопровождала, единственное, лишь Грета, верная своему «супружескому» долгу — быть всегда подле своего «крутого» избранника. Они ехали молча, так как девушка, зная взрывной характер их общего предводителя, не решалась каким бы то ни было способом прервать его печальное одиночество; она держалась немного поодаль, готовая в любой момент встать подле Борисова.
Внезапно! Прямо впереди себя они услышали громкие крики, ругательства и скрежет железа.
— Это еще что такое? — нахмурив и так сведенные к переносице брови, гневно «бросил» рассерженный и ни на шутку встревоженный атаман. — Что тут вообще, «…мать его», происходит?
— Я сейчас съезжу узнаю, — поспешила Шульц оказаться и в этот раз чрезвычайно полезной.
— Нет, — строго возразил главарь томских лесных бандитов, — поедем вместе, — и, добавив газу, погнал уже на повышенной скорости.
Когда они прибыли к месту общего сбора, то обнаружили сгрудившиеся в беспорядке «снегоболотоходы» и нервно расхаживавших вокруг них недовольных и одновременно недопонимающих сложившуюся обстановку соратников. Обладая зычным, ни с чем не сравнимым, голосом, Виктор Павлович закричал:
— Что, черт возьми, у вас здесь творится?!
«Горе-охотники», услышав голос своего грозного «командира», немедленно замолчали и, потупив взор, «опустили» глаза, уперев их почти в самую землю. От них отделился один разбойник, казавшийся самым зрелым, который и направился в сторону атамана, чтобы держать перед ним подробный отчет, а заодно и попытаться дать ответ на мучившие других членов банды вопросы; на вид ему было явно не меньше, чем пятьдесят лет, а его высокий рост, под сто девяносто сантиметров, выделявшийся еще и широкими плечами, и мощной грудью, внушал к этому человеку уважение не только простых соратников, но и в том числе самого главаря.
— Что здесь случилось, Петрович? — обращаясь к этому человеку общепринятым в этой банде именем, Борисов, лишь только этот самый старший преступник к нему приблизился, счел для себя возможным поинтересоваться у него уже гораздо спокойнее.
— Если в общем, то примерно так, Палыч, — только ему было разрешено так обращаться к верховному атаману, — ехали мы, как говорится, по следу этой «шалавы», и предвкушали, что вот-вот нагоним ее и передадим в твои руки, как внезапно Лешка — тот, что является «Погремухой» — ехавший самым первым, налетел на растянутую подлой «сучкой» прозрачную леску. Она располагалась как раз на уровне глаз и, принимая во внимание нашу скорость, впилась ему аж до половины черепа, прежде чем «квадрик», продолжая свое движение, вырвался из-под его безвольного тела, но продолжавшего тем не менее непроизвольно трепыхаться в страшнейших предсмертных судорогах.
— И что было дальше? — все более мрачнея, произнес с задумчивым видом главарь.
— Дальше? — продолжил свой рассказ, помрачнев, и без того не слишком веселый Петрович. — Дальше следовавший за ним хотя и успел выжать тормоз, но все равно наскочил на Лёхино туловище, уже начавшее истекать кровью, как только что вышедший из воды утенок; резкая же остановка стала причиной столкновения следующего и еще нескольких «квадроциклов», прежде чем все другие успели сообразить, что необходимо срочно снижать скорость и быстренько разъезжаться по сторонам.
— Ясно, — произнес Борисов голосом, не предвещающим ничего более или менее доброго, — значит, «шлюха» оказалась не такой уж трусливой, тупой и глупой, — сделал он небезосновательное заключение вполголоса, затем уже громче, чтобы слышали все, грозно добавил: — Едем медленно, внимательно вглядываясь у себя перед носом! Двое остаются похоронить «Погремуху», а потом догоняют; остальные… двигаем в путь.
Приказание было отдано достаточно ясно, и бандиты, рассевшись по своим транспортным мотосредства́м, не замедлили продолжить прерванное ненадолго движение. Атаман на этот раз уже предусмотрительно, и притом вместе со своей неизменной Гретой, предпочел ехать сзади. Теперь движение было крайне замедлено, а скорость не превышала двадцати километров; впередиидущий страшно нервничал, каждую секунду ожидая подвоха, и тщательно всматривался перед собою в дорогу.
Интуиция, как и обычно, не подвела ненадолго задремавшую Вихреву, в результате чего она проснулась, когда шум моторов стал раздаваться в трехстах метрах от места, где отважная воительница предприимчиво посчитала возможным укрыться; мгновенно сбросив с себя остатки тревожного сна, так вроде бы неожиданно ее обуявшего, она заняла удобную, наиболее выгодную, позицию и, прицеливаясь, навела ствол в направлении ожидаемого появления жестоких преступников: через оптический прицел четко различалась вереница преследовавших ее бандитов. Характера девушка была чересчур импульсивного, поэтому, установив для себя цель, ни секунды не размышляя, один за другим Маша стала производить четкие, прицельно бьющие, выстрелы.
Вырвавшиеся вперед члены банды падали со своих «квадроциклов» словно подкошенные — это Мария, предполагая на их телах бронежилеты, предпочитала направлять пули им прямо в головы; она успела поразить четверых, прежде чем ее противники поняли, что попали в ловко расставленную засаду; они спрыгивали со своей «мототехники», в то же время предположительно определяли направление, откуда шло ведение безудержного огня, после чего сразу же открывали шквальную, беспорядочную стрельбу.
Отважная героиня была удовлетворена и этим, вполне ощутимым смятением, внесенным ею в ряды безжалостных недругов, поэтому, как только началась ответная пальба, сразу же отползла назад (рюкзак с припасами она заранее прикрепила на плечи) и, прикрываясь холмом, заняла место на доставшемся ей не совсем обычным образом «снегоболотоходе», привела в действие зажигание, и, когда запустился двигатель, она, выжимая из техники все, что только возможно, устремилась прочь от этого злосчастного места, все дальше и дальше углубляясь в лесную непроглядную глушь, ка