Киреевский кивнул головой.
— Я тоже его читал. Более того, знаком лично. Тихий скромный человек, последователь Достоевского. По крайней мере, таковым считает себя сам.
— Посмотрел бы ты на этого тихого скромного человека в те годы, Толя, — сказал Кротов. — Мало бы не показалось. Самой невинной забавой в их кружке считалось зачерпнуть из ближайшей лужи всякую гадость и впрыснуть себе в вену. Один художник до того навпрыскивался, что, как и следовало ожидать, отбросил копыта. А копыта у них были у всех. Девушки ходили по кругу, мужики пили все, что горит, кололись, ну и так далее. Одна из них, Дебрянская, ныне возглавляет лигу сексуальных меньшинств, главная, так сказать лесбиянка страны. Другой — идеолог их «Черного ордена» — Сеня Галовин, поднялся до высот Гуру, с десяти лет воспитывался у бабки колдуньи, жившей в глухом лесном краю, но несмотря на свою заумь — страшно талантливый человек. Экстерн филфака МГУ, несколько языков, синхронный переводчик, литературный критик. И при этом — поклонник оккультизма, метафизики, эзотерики, фашизма. Называет себя фюрером. Досконально знает труды Хаусхофера, общество Туле, часами может рассказывать об Атлантиде, Шабале, Рерихах, Блаватской, сам занимается столоверчением и алхимией. Организатор этого «Черного Ордена СС». Гениальный шизоид, главный у них. Даже сам хозяин квартиры, Мамлеев, ходил у него в учениках.
— Но это было давно? — спросил Днищев, расправлявшийся с шашлыками.
— Да, где-то до середины восьмидесятых годов. Потом «Черный Орден» то затухал, то слабо тлел. Галовин поселился в подмосковных Горках, повел жизнь отшельника. По-прежнему считается непререкаемым авторитетом в общении с потусторонними силами. Мамлеев отбыл в Париж. Гениальный художник Анатолий Зверев — чьи рисунки сейчас стоят десятки тысяч долларов — спился и умер в нищете. Некоторые, как Генрих Сапгир, Кублановский или Эдик Лимонов стали писателями или поэтами. Кто-то даже для детей пишет, сеет разумное, доброе, вечное… Новодворская… ну о ней вам известно. В общем, круг там был очень интеллектуальный. Можно упомянуть Гейдара Джемаля, который был даже в дальнейшем советником генерал Лебедя в период его секретарства в Совете Безопасности. Туда же в свое время пришел и «Господин Ду». Я имею в виду, в этот чертов кружок. Вместе с Джемалем.
— Любопытно, — произнес Киреевский. — Вот откуда у сатаны ноги растут.
— Да, — кивнул Кротов. — И я ведь не даром пригласил вас на его митинг, чтобы вы оценили все стороны его дарования. Особенно ты, Анатолий. У Сергея будет задание другого рода.
— Давайте конкретнее, Алексей Алексеевич, — сказал Днищев.
— Не торопись.
Кротов вынул из кармана два заклеенных конверта. Один положил перед Киреевским, другой — передал Днищеву.
— Евразийство Дугина — это прикрытие, которое используют некие силы в структурах патриотов-государственников. У них есть связи в правительстве, в Генштабе, в Армии, в ФСБ.
— Второй «Русский Орден»? — произнес Днищев. — Параллельный нам?
— Почти. Они называют себя «Организацией». Я знаю только, что генерал Бордовских у них — фигура координирующего масштаба. Меня связывала с ним работа в силовых органах. Замыслы их распространяются очень далеко. И бед они могут натворить немало. В твоем конверте, Сергей, информация, которую нам удалось собрать по их «Организации». Они сами на меня вышли, а в скором времени, возможно, выйдут и на тебя.
— Что я должен буду делать? — спросил Днищев.
— Как что? — удивился Кротов. — Не маленький. Но будь осторожен. Бордовских умен и обмануть его будет очень трудно. Малейший твой промах — и считай, что мы с тобой сидим тут в последний раз. Они наверняка тоже догадываются о существовании «Русского Ордена», но ты ни в коем случае не должен раскрывать себя. Что касается Дугина, — тут Кротов повернулся к Киреевскому. — То в пакете все, связанное с его евразийством, а также «Черного Ордена», откуда полезла вся эта бесовская нечисть. Тебе будет интересно. Возможно, тебе удастся войти в контакт с кем-либо из его апологетов. Надо изучать противников и знать, что они замышляют. А я чувствую, что грядут страшные, может быть, совсем непредсказуемые для России события. И «Черный Орден», и «Организация» Бордовских готовят сюрприз. Замешаны тут будут все — от низа до верха. Мы поговорим об этом в другой раз, когда вы ознакомитесь с материалами. Через день. К этому времени и я нарою еще кое-какую дополнительную информацию.
— Вы — мастер «рыть землю», — насмешливо произнес Днищев. — Давайте будет откровенны, Алексей Алексеевич. То, что Вы нам сообщили — касается стабильности в России?
— Более того, — невозмутимо отозвался Кротов, приглаживая пальцем щеточку усов. — Самого ее существования.
— Столько мути вокруг плавает, — промолвил Киреевский, поднимаясь из-за стола. — Жаль, людей не хватает… Был бы жив Просторов!
О Просторове — одном из идеологов «Русского Ордена», они все помнили. Но промолчали, не добавив больше ни слова.
Глава вторая
Все было подготовлено, для утряски своих дел Мансур Латыпов выговорил неделю срока. За это время он успел побывать в горных районах Чечни, встретиться с Шамилем Басаевым и Хоттабом. Проделал он это тайно, хотя красный свет на блокпостах перед ним не зажигали — благодаря спецпропуску от генерала Бордовских, который привез его посланник, Шепелев. Сам Шепелев всю эту неделю провел в Нальчике, подготавливая детали операции. О вояже Мансура к Шамилю он догадывался, так было надо по плану, но он не мог на расстоянии контролировать все действия своего агента, поэтому в донесении к Бордовских его аналитический отчет о возможном характере развития событий был не полным. О чем Латыпов беседовал в Шамилем и Хоттабом? Это оставалось за рамками его донесения.
Генерал Лавр Бордовских был недоволен. Со своим «бесшумным» помощником, подполковником Логиновым, он обсуждал просчитываемые варианты в дальнейшем поведении Латыпова.
— Мы знаем его пятнадцать лет, — говорил Логинов. — Не исключен ряд отклонений в его поведенческих линиях. Предположим, он уже сам просчитал все варианты. И решит выйти из игры. Остаться у Шамиля — не останется, разве что на время, но уйдет в Пакистан или в Саудовскую Аравию И там и там у него обеспеченные тылы.
— И откажется от миллиона долларов? — спросил Бордовских. — Вы не знаете Латыпова. Кавказцы делятся на два типа людей. Или слишком благородные и гордые. Или последние сволочи и мерзавцы.
Мансур относится к последней категории. За долларами он полезет в лужу, зубами. Нет, он не уйдет. Он будет работать с Шепелевым до конца. Но свою маленькую игру поведет обязательно. Но ведь нам и нужно, чтобы он был крепко-накрепко связан с Шамилем и Хоттабом. Главное, чтобы не переиграл.
— Конечно, — кивнул Логинов. — Но у меня в оперативной разработке находится еще одни потенциальный исполнитель операции «Ноев ковчег». Русский, которого можно будет использовать вслепую.
— Русский нам не подходит, — отозвался Бордовских. — Ни еврей, ни татарин.
— Он может работать в контакте с Латыповым. И контролировать его. Кроме того, этот человек не имеет к нашей «Организации» абсолютно никакого отношения.
— Кто это? — на всякий случай спросил генерал.
— Некто Днищев. Сергей Днищев.
— Знаю, слышал, — вновь кивнул Лавр Семенович. — Из «Русского Ордена». У меня недавно состоялась беседа с Алексеем Кротовым, он входит в руководство этой организации. Видишь, не такая уж она и законспирированная. У нас там тоже свои люди имеются.
— Как и у нас — их, — не меняясь в лице сказал помощник. — Я к чему веду? Таким образом, если умело привлечь к операции «Ноев ковчег» этого Днищева, то мы решим сразу две задачи. Первая — профессиональное исполнение, причем наши люди здесь не будут замешаны. Вторая — если всплывет имя Днищева, вслед за именем Латыпова, то удару будет подвергнут именно «Русский Орден», а не наша «Организация».
— Логично, — согласился генерал.
— И третье, — добавил Логинов. — Главные исполнители будут все равно уничтожены, поэтому мы ничем не рискуем.
— Я должен подумать, — сказал генерал, откидываясь на спинку кресла.
Анатолий Киреевский тщательно изучил ту информацию, которую ему передал Кротов. Все, что касалось Дугина, евразийства и «Черного Ордена СС», созданного еще в 60-е годы Галовиным. За каждой теорией стоят живые люди, поэтому Киреевскому было особенно интересно узнать кое-что из их биографии. Из кротовской объективки вытекало много интересного.
В той «нехорошей квартире» в Южинском переулке действительно не знали предела ни портвейну, ни наркотикам, ни сексу, существовал даже обряд инициации — посвящения в члены Ордена, который был до того грязен, богемен, что подробно говорить о нем не стоит. Надо было пройти через мужчин, женщин, шприцы с грязью… Бесспорным лидером этого «Черного Ордена» был Галовин, а хозяином квартиры — Мамлеев. Киреевский подчеркнул одно из высказываний этого Мамлеева, будущего писателя: «Жизнь и метафизика означают одно и то же; жить значить пропитать своим потусторонним видимую жизнь». И еще одно: «Смерть стоит того, чтобы жить». В общем, эти люди считали себя элитой общества, высшими существами, обладающими особым знанием, гнозисом. То есть высшей мудростью, которая недоступна непосвященным. Таких обществ на протяжении мировой истории существовало немало. В Древней Иудее, в Египте, в Вавилоне, в Персии. К ним можно было причислить и тамплиеров, и розенкрейцеров, и масонские ложи, и общество Туле, и сердцевину СС «Аненербе», и восточные оккультные организации, типа «Зеленый дракон».
Квартира в Южинском переулке напоминала мир странных героев Достоевского с их богоискательством, сумасшествием и болезненным самоуничижением. Одна девица, посещавшая сей вертеп, как-то привела туда своего жениха. Жених оказался нормальным человеком со здоровой психикой. Побывав в этой компании, он воскликнул: «И это твои великие посвященные? Да они не достойны целовать мои ноги!» На что Мамлеев возразил: «А вот и достойны!» И принялся лобызать его ботинки. Этот маленьких штрих говорит о многом, об эпохе «шизоидного подполья» из которого вышли многие кухонные демократы — шестидесятники. Они не имели интеллектуального выхода своей энергии в те времена, но зато полностью отыгрываются сейчас. Ведь если всмотреться в лица и поступки таких ярчайших п