— Скептицизм?
— Смирение.
— Я бы не сказал, помня о вашем последнем подвиге. Кстати, из чисто профессионального любопытства я хотел бы знать, куда вы спрятались после… после встречи в ресторане.
— Под террасой. Там имеется ниша.
— Вы об этом знали?
— Нет, случай помог. Майор рассмеялся:
— Та самая госпожа удача… Капризная дама. Позвольте вам заметить, вы слишком полагаетесь на ее помощь.
— Делаем, что можем, — вмешался Димок.
— Возможно, вы расскажете мне также, как вам удалось покинуть парк?
— Осторожнее, Беглый! Ты еще не знаешь, что это за жук! Майор сделал небольшую паузу.
— Совет неплохой, я мог бы, например, запеленговать вас. Итак, вы ни о чем не сожалеете, господин профессор?
— Покамест нет.
— А потом? Вы же неглупый человек, я удивляюсь, что вы до сих пор не поняли, до чего смехотворна ваша попытка. Первый побег, как вы помните, длился три дня.
— Мне не повезло.
— Второй — меньше двух суток.
— Он был плохо подготовлен, я спешил.
— На сей раз вам удалось использовать все, включая везенье. Ну и что? Восстановим ваш путь: Булибаша отказался приютить вас в шатре…
— Я не строил иллюзий.
— Ловушки полевого сторожа вы избежали чудом. Алеку Истрате поспешил поставить в известность органы.
— За что поплатится!
— Это уже другое дело. Вам следует усвоить, что люди избегают осложнений, они не любят тех, кто вне закона. Откровенно говоря, я не знаю, на что вы надеетесь. На каждом шагу чудеса не случаются.
Беглый слушал, задумавшись.
— А что мне остается делать! Гнить в одиночке, потому что дева с завязанными глазами остается непреклонной?
— Вы убили, господин Драгу!
— Я лишь отстоял свое человеческое достоинство! Правосудие подготовило ответы на все нарушения правил общежития, но оставляет безнаказанными подлецов, которые калечат человеческую душу.
— Недоработка…
— Преступная!
— Вы преувеличиваете, господин профессор.
На параллельном конце провода Димок забеспокоился.
— Дя Силе, братец ты мой, кончай треп!
— Заткнись!
— Гоняешься за синицей в небе, ей-богу!
Майор рассмеялся.
— Отличного вы себе попутчика выбрали! Заботливого, преданного, надежного, одним словом, идеального товарища. — И добавил отчетливо: — Знаете, что он мне предложил только что?
Вор вздрогнул. И попытался отвести удар:
— Сплясать джампарале.
— Выдать мне вас на блюдечке, если прекращу преследование!
Напрасно пытался вор прервать связь, Силе все услышал.
Димок заторопился с клятвами:
— Я?! Чтоб мне подохнуть, дя Силе, чтоб глаза мои ослепли, если я сказал что-нибудь подобное! Мент поганый хочет перессорить нас, не видишь, что ли?
— Успокойся, Димок! Ты? конечно, подлец, но не до такой же степени.
Майор снова рассмеялся.
— Вам известно, за что мы его преследуем?
— Знает, знает! — вмешался Димок.
— Не мешай, пусть скажет!
— Он тебе зубы заговаривает, Профессор, этот медоречивый!
— Я вас слушаю, майор.
— Дя Силе, братец, фараон нарочно мяч держит! — Димка осенило: — Пошлет человека на телефонную станцию и узнает, откуда мы говорим. Накроют нас, как в горшке.
— Мы же одни, Димок. Услышим шаги.
— Ты ему веришь? Как хочешь, я смываюсь.
— Говорите, господин майор!
— Вместе с братьями Зуграву из Брэилы они ограбили на побережье спецмашину, перевозящую валюту. Два миллиона долларов.
— Ого! — воскликнул Профессор.
— Что, неправда, Челнок?
— Я деньги взял? Вы доказали? — Нет.
— Тогда чего? Прощайте, удачи вам в работе!
— Десять минут назад он мне предложил откупиться миллионом с Профессором в придачу.
— Брехня! Враки!
— Отлично. А то, что ты ликвидировал своих сообщников, тоже враки? Я выложил все это, господин профессор, чтобы вы знали, с кем связались. От души желаю вам не вспомнить мои слова слишком поздно. Минуточку!
В трубке послышались шаги, затем приглушенный голос майора:
— Им удалось уйти. Операция прекращается. Все по домам.
— Деру, Беглый! Каиафа нашептал им финт с телефонной станцией!
Беглый в нерешительности сжимал в руке трубку.
— Погоди…
— Мы встретимся на днях, — сказал Дашку, вернувшись к аппарату.
— С превеликим удовольствием.
Димок добавил весело:
— Пронесла баба калачи!
Свободного такси не попалось, они шли пешком по улицам. Димок вглядывался в прохожих, Профессора одолевали думы. Слабый ветерок сдул городские запахи, принес чистый аромат цветов, украденный в садах.
— Что тебе не так, душа моя? — спросил вор испытующе. — Мысли по полочкам раек ладью аешь?
— Ты сам позвонил Дашку?
— А как же.
— Зачем?
— А, вот оно что… Чтобы подать тебя на блюдечке, он же тебе сам сказал.
— Зачем ты ему позвонил, Димок?
— Ты, брат, совсем не соображаешь! Он же не отвязался бы, держал бы милицию в квартале до самой зари. Надо было дать ему знать, что мы ушли?
— Надо.
— В бегах нужен парень с головой, голубь, не впервой говорю тебе. Выжимай газ, зябко.
Зори подкарауливали окраину. Беглецы шли руки в брюки, прислушиваясь к стараниям петухов.
Вор тронул Силе локтем.
— Понравилось, как мы их сделали?
Губы Профессора сложились в улыбку.
Он рассмеялся тихим, приглушенным, нервным смехом. Димок стал ему вторить. Оба гоготали, будоража всех собак в округе. Запоздалый путник с портфелем под мышкой завистливо оглядел их: живут же люди — небось в ночном баре до утра просидели…
Глава XII. Кража как в кино
Месье Лоран поучал:
— Если ты решил приобрести что-либо в антикварном магазине, проходи равнодушно мимо вожделенной вещи. С тебя запросят значительно меньше.
— При условии, что антиквар не знает трюка…
— Как, петух, промочим горло?
— Опять? Только что выдул три бутылки! Ты, видать, рожден под знаком утки!
Димок погладил живот.
— Жара…
Они вошли в стоящий на отшибе дворик с заросшими плющом сточными желобами. Насквозь пропотевшая гренадерских статей баба вертела на решетке мясо, вытирая о халат красные пальцы-колбаски. Расторопные официанты подавали, глядя ей в рот.
— Будто бы милостыню подает, — вздохнул вор. — Посади свинью за стол… Что закажем, дура?
— Что ты предлагаешь?
— Давай то же.
Пиво было теплым, стаканы — с отбитыми краями, столик шатался.
Димок вспомнил потасовку в Чишмиджиу:
— Жалко, не снял я мерку на гипсовый плащ со всех тех откормленных гусей. Залезают, собаки, в карман христианина! И сверх того, падлы…
Беглый слушал его с улыбкой.
— Хорошо, напомнил. Как было дело с братьями Зуграву?
— Эх! — Вор отмахнулся, в надежде переменить разговор. Силе не спускал с него глаз.
— Что на вас нашло, люди добрые, погнаться за долларами?
— А то не знаешь!
— Не знаю.
Вор поднес стакан к губам, сполоснул рот, потом проглотил. Беглого чуть не вырвало.
— Быдло же ты, братец!
— Не ндравится — возьми такси.
— Скажешь ты или нет?
— Чего сказать? Профессор засмеялся:
— Как было с долларами.
— Ну их к черту, от них все зло в этом деле.
— Кто толкнул идею?
— Младший Зутраву, Тити.
Димок прикурил сигарету со стороны фильтра и закашлялся, матерясь. Силе знал, что это нарочно. Дал ему успокоиться, затем сказал:
— Мы с ним делили келью шесть месяцев. Тоненький такой был, скупой на улыбку…
— Самое что ни на есть падло!
— Только не говори мне, что ему удалось тебя надуть! — Эх! — вздохнул вор.
— Не верится. Тебя-то?
— Бывает…
Они выбрали столик, притаившийся в глубине двора. Забор был низкий, в случае надобности можно было через него перемахнуть и раствориться в окраинах. Димок оценивал взглядом каждого нового посетителя. Не отрывая глаз от входа, сказал:
— Слышал о таком, Бырлибе? — Нет.
— Обчищал в свое время купчишек в Котрочени, давно лежит в земле сырой. Так у него, братец ты мой, присказка была: «Матери божьей и той не верь, если пошел с ней на дело!» Золотые слова! Один только раз решился я пойти с ними, как-никак братья двоюродные, так все равно продали!
— Зугравы что, приходятся тебе двоюродными братьями?
— Приходились.
— Как это — приходились? А-а! — понял Беглый.
— Вот так!
Солнце дошло до перекрестка небес, все кипело от жары. Димок передвинул стул в тенек.
— Держи и ты фары на входе, дура!
— Так, говоришь, кончилось кровопролитием?
— У старших, — вздохнул вор, — я съел кутью, остался один Тити… Приходит он это ко мне и пристает: давай, мол, с нами, и никаких гвоздей! Дело, правда, стоящее, вся выручка из Гостиниц и ресторанов. В одной Мамае немцы оставили тысяч двести.
— Валютой?
— А то! Ребята знали, когда проедет спецмашина, оставалось ее завернуть.
— Подумать только!
— Фараоны смотрят в оба. Добыл Тити немецкую машину, точь-в-точь банковская, нарисовал такой же номер и посадил меня за руль. На пять минут раньше спецмашины проехал я, на полной скорости. А Нику охмурял ментов по радиопередатчику… — Он рассмеялся: — Очистили город от мусоров, все за мной смотрели. Братаны в полковничьей форме арестовали охранников спецмашины. Хоть стой, хоть падай: какие-то новобранцы кинулись им помогать!
— Как в кино! А ты?
— Бросил машину в условленном месте — и на дележ, как было договорено, — Он нахмурился, — Зугравы дожидались меня с перьями наготове…
— За что?
Вор взорвался обиженно:
— Каиафы! Паразиты!
— Хотели присвоить всю добычу?
— Еще бы! А ведь и так сняли бы сливки…
— М-да…
— Скажи, прав был старый разбойник Бырлиба!
Он с отвращением плюнул. Беглый наполнил стаканы.
— А как же нечистый? Не подал тебе знака?
— Нет. Видать, закайфовал с какой-нибудь марухой.
— Ты ж говорил, он тебя бодает, когда…