Та спрятала их в карман.
– Так вы говорите, что он совершенно перестал говорить о браке?
– И даже раздражается, когда я напоминаю ему об его обещании.
– Это ужасно… Извините, но он… нечестный человек… – с трудом произнесла последние слова Дубянская.
– Увы! – могла только воскликнуть Селезнева.
– И вы продолжаете любить его?
– Нет… Но он должен на мне жениться… Иначе я пропащая…
– Конечно…
– Сергей Павлович дал мне слово, что я буду его женой… Я ему верю…
– Он не даст слова необдуманно.
– А что брат? – спросила Любовь Аркадьевна. – Когда я увижу его?
– Он здесь. Но увидеть его вы можете только когда будете женою Неелова.
– Почему это?
– Так мы решили с Сергеем Павловичем.
– По каким же причинам?
– Он не должен знать, в каком вы находитесь положении. Он человек горячий, и мало ли что может произойти между ним и Владимиром Игнатьевичем.
– Пожалуй, вы правы, – согласилась Селезнева.
– Но как же вы здесь живете… без всяких бумаг?.. – начала Елизавета Петровна после некоторой паузы.
– Хозяин гостиницы старый знакомый Владимира Игнатьевича.
– Но все же лучше записаться… Я вам привезла ваше метрическое свидетельство. – Дубянская вынула из висевшей на ее руке сумочки бумагу и передала ее Любовь Аркадьевне.
«Ну, нашествие друзей и родственников, – думал между тем Владимир Игнатьевич Неелов по дороге в Сокольники. – Авось догадаются и увезут ее в Петербург обратно к родителям… Вот одолжили бы».
Он уже давно ломал голову над тем, как бы «поблагороднее» написать Аркадию Семеновичу, что Любовь Аркадьевна охладела к нему, и он вынужден просить родителей, чтобы они взяли ее обратно.
Тут же представлялся случай обойтись без письма.
«Я уеду завтра на несколько дней к себе в имение и оставлю здесь ее одну, авось догадаются», – решил он.
«А, быть может, эта ее отставная компаньонка увезет ее к ее любезному братцу и рыцарю Долинскому и сегодня?» – не без удовольствия мечтал он.
Ему не хотелось покидать Москву и в особенности дачу в Сокольниках, где, как мы знаем, он охотился за двумя зайцами. Возвратившись поздно ночью, он спросил встретившего его лакея:
– Барыня у себя?
– Так точно-с. От них с час, как уехала гостья…
Сердце Неелова упало.
«Придется завтра уезжать, – подумал он. – Ей не скажу ничего и исчезну…»
Действительно, на другой день утром Владимир Игнатьевич, не заходя в комнату Любовь Аркадьевны, уехал на вокзал и покатил в свое имение.
По приезде домой ночью, Елизавета Петровна застала дожидавшегося у себя в номере Долинского.
Они еще долго советовались друг с другом.
Они, действительно, как Дубянская передавала Селезневой, решили устранить совершенно от дела Сергея Аркадьевича, человека горячего, несдержанного и могущего только испортить придуманный Сергеем Павловичем план заставить Неелова жениться на Любовь Аркадьевне.
– Я сегодня написал и отправил с курьерским обстоятельное и подробное письмо Аркадию Семеновичу, – сказал Долинский. – Он получит его завтра до обеда, значит, до курьерского поезда может быть получена телеграмма о его немедленном возвращении.
– Это будет лучше.
– Еще бы! Тогда у меня будут развязаны руки. И мне претит эта ложь. Он спрашивает, нашел ли я сестру. Что она, как! Мне приходится лгать и выворачиваться. Я все откровенно написал Аркадию Семеновичу. Он поймет меня…
– Как бы не затормозила Екатерина Николаевна.
– Ну, в этом случае Аркадий Семенович умеет постоять за себя и часто идет наперекор ее княжеской воле.
Сергей Павлович оказался правым.
На другой день, около шести часов вечера, была, действительно, получена на имя Сергея Аркадьевича Селезнева телеграмма, гласившая: «Приезжай немедленно. Нужен».
Телеграмма была подписана: «Аркадий Селезнев».
– Как же сестра? – с недоумевающим выражением лица спрашивал Сергей Аркадьевич.
– Не беспокойся о сестре… Сестру мы найдем не нынче, завтра и обо всем тебя уведомим… А, быть может, ты и вернешься, – говорил ему Долинский.
– Да зачем я там понадобился?
– Уж этого, брат, не знаю… Приедешь, узнаешь… Вероятно, что-нибудь очень важное.
– Что же может быть? И не придумаю.
– Нечего и придумывать. Поезжай с курьерским.
– Придется ехать.
Сергей Аркадьевич собрался и уехал, Долинский и Дубянская поехали его провожать, и с вокзала Сергей Павлович завез Елизавету Петровну в «Северную гостиницу» к Селезневой, а сам уехал домой.
Он долго не ложился, ожидая возвращения молодой девушки, но так и не дождался.
Встав на утро, он справился у лакея.
Оказалось, что Елизавета Петровна дома не ночевала.
Он уже хотел ехать справляться, не случилось ли чего с нею, оделся и вышел в коридор, но в нем столкнулся лицом к лицу с бледной, расстроенной Дубянской.
– Что с вами? Где вы были?
– У Любовь Аркадьевны.
– Что случилось?
– Неелов исчез из Москвы, он сбежал, оставив ее на произвол судьбы.
– Откуда вы это знаете?
– Извозчик сегодня утром отвез его на станцию железной дороги.
– Вот как! – на первых порах сам пораженный воскликнул Сергей Павлович.
Елизавета Петровна прошла к себе в номер. Долинский последовал за ней.
– Несчастная!.. Она погибла!.. – воскликнула Дубянская, скорее падая, нежели садясь в одно из кресел, не снимая с себя верхнего платья.
– Успокойтесь!.. Ничего не погибла… – уже спокойным голосом сказал овладевший собой Сергей Павлович. – Мы его найдем.
– Где найти его?
– Не иголка… Не затеряется… Далеко не уедет… Может быть, знает Савин…
– Так вам Савин и скажет… Они с ним друзья…
– Мне Савин скажет все… Отдохните, разденьтесь… Вы, вероятно, не спали всю ночь…
– Не сомкнула глаз.
– Вот видите… Тем больше причин успокоиться и заснуть… А я пойду…
– С Богом…
Сергей Павлович уехал.
По счастью, он застал Николая Герасимовича дома.
– Ради Бога, помогите мне. Я к вам по делу… – сказал, входя в комнату, Долинский.
– Извольте, все, что могу, я сделаю… Для вас, вы сами знаете…
– Для меня вы даже нарушите законы дружбы?
– Я вас не понимаю.
– Скажите мне, где Неелов?
Савин смутился.
– Я… я… право, не знаю.
– Нет, вы знаете, но не хотите сказать мне, а между тем никакие законы дружбы не обязывают покрывать подлеца…
– За что вы его так?.. – улыбнулся Николай Герасимович, Сергей Павлович подробно рассказал всю историю ухаживания Владимира Игнатьевича за Любовь Аркадьевной, увоз ее из Петербурга и, наконец, неисполнение данного слова здесь и исчезновение из Москвы, с целью, видимо, окончательно от нее отделаться.
Вся эта история, рассказанная Долинским, получила в глазах Савина совершенно другое освещение, нежели тогда, когда он слышал ее, конечно, в другой редакции, от самого Неелова.
– Да, это… некрасиво… – пробормотал он сквозь зубы.
– Это подло, бесчестно!.. И вы как честный человек, несмотря на чувство дружбы к нему, конечно, примете сторону беззащитной, несчастной, опозоренной девушки…
– Но что вы хотите от него?
– Я хочу, чтобы он на ней женился.
– И она этого хочет?
– В том-то и все несчастье.
– Почему же несчастье?
– Да потому, что если бы она захотела быть моею женою, я обвенчался бы с ней завтра…
– Вот как!.. В таком случае, мне, действительно, неудобно скрывать его… Я получил от него вчера телеграмму… Вот она…
Савин вынул из кармана телеграмму и подал ее Долинскому. Тот прочел:
«Уезжаю на несколько дней в деревню. Если Любу увезут в Петербург, телеграфируй.
Неелов».
– Вот на что он рассчитывает!.. Легко, однако, думает отделаться… – проворчал Сергей Павлович. – Так как теперь вы наш, то исполните еще одну мою просьбу…
– Какую?
– Поедемте со мной к нему в имение. Я захвачу еще двух моих московских друзей, из которых один доктор…
– Зачем это?
– Если он не согласится венчаться, я вызову его на дуэль… Вы будете его секундантом, а доктор пригодится кому-нибудь из нас…
– Совсем как во французском романе…
– Жизнь, Николай Герасимович, порождает романы позамысловатей французских…
– Извольте… я готов ехать, когда вы назначите…
– Благодарю вас… Если вы считаете себя у меня в долгу, то теперь мы квиты, – сказал с чувством, пожимая руки Николая Герасимовича, Сергей Павлович Долинский.
VПоединок
Владимир Игнатьевич уже третий день скучал в своем добровольном заключении – в прекрасном доме своего имения – ис нетерпением ждал освобождающей его телеграммы Николая Герасимовича Савина.
Нарочный по несколько раз в день ездил в шарабане на станцию железной дороги справляться, не пришла ли депеша, а Неелов, обыкновенно стоя с биноклем у окна своего кабинета, пристально смотрел на видневшуюся дорогу, по которой он должен был возвратиться в усадьбу.
На третий день утром он увидал, что нарочный возвращается не один, рядом с ним сидел какой-то господин, судя по костюму.
Расстояние не позволяло даже в бинокль разобрать, кто это.
«Уж не сам ли Савин? – мелькнуло в голове Владимира Игнатьевича. – Может, дружище везет радостную весточку, что неприятель выступил из Москвы вместе с пленницей… Это было бы совсем по-дружески».
Шарабан сделал поворот в аллею, ведущую к дому, и скрылся из виду Неелова.
Тот бросил на стол бинокль и стал нервною походкою ходить по кабинету, а затем вышел и через амфиладу комнат отправился в переднюю встретить прибывшего гостя.
Шарабан в это время остановился у подъезда и перед Владимиром Игнатьевичем совершенно неожиданно для него предстал Сергей Павлович Долинский.
«Прислан для переговоров…» – мелькнуло в уме быстро оправившегося от неожиданности Неелова, и он с любезной улыбкой приветствовал Долинского.
– Здравствуйте… Какими судьбами! Вот не ожидал…