– Как ты могла это предвидеть?
– Не скажу, что у меня возникали какие-то подозрения. Но для нас обоих эта история была вставной конструкцией, парентезой.
– Ах парентезой.
– Ой, извини. Дурацкая привычка выражаться по-учительски.
– В том-то и проблема.
– Ничего подобного, – возразила Люси. – Ты заблуждаешься. Не было никогда такой проблемы. Нет ее и сейчас.
Все эти вопросы, если она верно расценила его интонацию, следовало проговорить с самого начала, а не откладывать до последнего. Ну, может, не в первую же ночь, когда стиль ее разговора был далек от учительского. Однако Люси даже в голову не приходило, что из-за этой неуверенности Джозефа их отношения стали хрупкими, словно комнатные цветы, не способные выжить в дикой природе. А теперь, когда было уже слишком поздно, она без умолку молола языком, будто хотела перечеркнуть его сомнения и претензии. На самом деле такого желания у нее не было. Просто время пришло.
– Я о том, что и тебя, и меня как бы взяли в скобки.
– Ага. Точнее не скажешь. Про нас обоих.
– Естественно, про нас обоих. Я полностью включалась в эти отношения, – сказала Люси.
– Думаю… ты тоже кого-нибудь встретишь.
– Конечно.
Конечно встретит, рано или поздно. За каким-нибудь поворотом будет поджидать некий владелец сыроварни или адвокат-правозащитник. Джозеф внушил ей надежду, что она не всегда будет одинока.
– У меня только два вопроса, – сказала Люси.
– Давай.
– Во-первых, ты когда-нибудь вспоминал тот вечер, когда мы собирались играть в нарды?
Во взгляде Джозефа читалось замешательство.
– Нет. С какой стати? А ты?
– Я – да, пару раз вспоминала. Все думала, не оттуда ли ниточка тянется?
– Вряд ли. Думаешь, меня выбесил неполный комплект?
Она рассмеялась:
– Ладно. Тогда проехали.
– Проехали.
– И во-вторых: на тебя можно рассчитывать в плане присмотра за детьми? Они не переживут разлуки.
– Да и я к ним прикипел, – сказал Джозеф. – И к их маме.
– Приятно слышать. Нам без тебя тоже никак. Остается придумать, куда мне уходить из дома.
Ни один из них, Люси это подметила, не произнес: «Я тебя люблю», но все же каждый дал понять другому, что тот любим. Если уж расставаться, то на этой ноте.
10
В августе Ханна предложила Джозефу съездить куда-нибудь на пару деньков, чтобы лето не прошло совсем уж впустую. Оба вкалывали: Джозеф по обыкновению мотался с места на место, а Ханна работала на полную катушку в одном из стейк-ресторанов Сити. Неделя выдалась жаркой, и они валялись нагишом на кровати Джозефа, слушая через открытое окно доносившуюся с улицы музыку.
– И куда ты хочешь поехать? – спросил Джозеф.
– Куда-нибудь к морю.
– Здесь, в Британии?
– Конкретно – в Англии. Махнуть, к примеру, в Брайтон или еще куда-нибудь. В Сассекс. Или в Дорсет.
– В Дорсет. Хм.
– Чем тебе не нравится Дорсет?
– Дорсет – нормальное место. Кстати, меня уже туда зазывали.
– Серьезно? Я бы поехала. Родные места Гарди как-никак.
– Мне это ни о чем не говорит.
– Ну, Томас Гарди? Писатель?
– Впервые слышу.
– О боги.
Она расхохоталась, но Джозеф понимал, что в данный момент сам роет себе могилу. А разве у него есть выбор?
– «Джуд Незаметный», «Тэсс из рода д’Эрбервиллей». Гарди много писал о Дорсете. Короче. Охотно смотаюсь туда на пару деньков. К тому же я в тех краях еще не бывала.
– Можно, пожалуй, но…
– Но меня туда не зовут?
– Вот именно что зовут. Конкретно тебя.
– И кто же?
– Помнишь Люси, у которой двое мальчишек? Они там отдыхают.
Ханна знала, что Джозеф дружен с Люси и ее сыновьями, но не знала, какие отношения связывают Джозефа и Люси, а он не спешил ее просветить.
– И что же, она спрашивала, не хочу ли я приехать?
– Ага.
– Так в чем проблема?
– Ты понимаешь, что там будут дети?
– Я люблю детей.
– И еще я не уверен, что вы с ней найдете общий язык.
– А чем она плоха?
– Да ничем. Она душевная.
У Ханны вырвался смешок притворного возмущения.
– Так-так. Значит, это я чем-то плоха?
– Если я сомневаюсь, найдете ли вы общий язык, это вовсе не значит, что одна из вас плоха.
– А что же еще это значит?
– Просто вы очень разные. День и ночь. Масло и вода.
– Как же тебе удается ладить с нами обеими?
– Пристроился посерединке.
Все это сущий бред. И кстати, Ханна, доведись ей познакомиться с Люси, решит, что у него не все дома. Ханна – молоденькая, Люси – в возрасте. У Люси есть дети, у Ханны – нет. Впрочем, если пренебречь этими различиями, у них много общего. Обе спокойные, юморные; любят книги и, вероятно, за последние две недели прочли больше, чем Джозеф за весь срок после окончания школы. Обе симпатичные, компанейские, но при этом, насколько виделось Джозефу, каждая находится на периферии своего круга. Скорее всего, если Джозеф поедет в Дорсет с Ханной, эти красотки сдружатся так, что клещами не растащишь.
– А условия хорошие?
– Один знакомый пустил ее пожить. От моря близко, есть бассейн. И еще гостевой домик, бывший сарай, где мы можем остановиться.
– Мне бы таких знакомых.
– С этим чуваком она, ну, типа задружилась. Писатель. Обеспеченный.
– А зовут как?
– Майкл.
– Н-да, сразу стало понятнее.
– По-твоему, я в писателях большой спец?
– Он там будет?
– Вряд ли. Сейчас он со своими детьми во Франции. В общем, Люси переживает, что ее мальчишкам будет скучно, вот она и позвала меня попинать с ними мяч, занятия какие-нибудь для них придумать.
– А я чтобы лежала с книжкой у бассейна. Давай начистоту. Если эта женщина хуже Гитлера, если она хуже самого Бориса Джонсона, я все равно хочу поехать. Что она мне сделает? Зашвырнет мою книжку в воду? Я, между прочим, никогда не жила в доме с бассейном. А ты?
– Я тоже, но…
Джозеф надеялся, что это «но» само по себе прозвучит многозначительно. Он никогда не жил в доме с бассейном, но… Должно же быть какое-то «но»? Не обязательно. По крайней мере, на ум ничего не приходило. Джозеф начал сознавать, что дело всей его жизни, если, конечно, у него такое появится, не станет результатом какой-либо стратегии. Стратег из него никудышный. Каждый его замысел казался стоящим, но лишь до тех пор, пока не появлялся новый, прямо противоположный. Вот только что он ей втолковал (и сам в это поверил), почему не надо ехать в Дорсет, а теперь расписывает, как там здорово (и сам в это верит). К гадалке не ходи – придется ехать в Дорсет.
Его следующее стратегическое решение – сомневаться не приходилось – стало взвешенным, объективным и закономерным. До отъезда рассказать Ханне насчет Люси. Но когда этот план сорвался по ряду причин, так или иначе для него неудобных, он решил, что выбора нет и придется поднять эту тему в поезде. А в поезде он пожалел, что ничего не сказал ей на вокзале, поскольку в вагоне было полно народу. Похоже, в эти жаркие августовские деньки всем приспичило сбежать из Лондона на побережье. Им повезло найти два свободных места напротив, а их соседями оказались мать с дочерью-подростком. Если девчонка сидела в наушниках, то мать разгадывала в журнале головоломку по поиску слов и могла услышать их разговор, до которого, впрочем, дело не дошло. Джозеф уставился в телефон, листая ленту новостей. Ханна раскрыла книгу Майкла Марвуда. (Перед отъездом она все же заставила Джозефа отправить Люси эсэмэску, чтобы узнать фамилию Майкла. Ханна твердила, что слышала о таком писателе, но Джозеф не больно-то ей верил. Где можно услышать о человеке, который только и ждет, как бы нагрянуть в кухню к нормальным людям?)
– А ты-то взял в дорогу что-нибудь почитать? – спустя некоторое время спросила Ханна.
Соседка-мамаша покосилась в его сторону.
– Мобильник.
– А на отдыхе читать не собираешься?
– Как получится.
Он хотел прекратить этот разговор. Никто из сидящих поблизости пассажиров тоже не читал. Зачем смущать попутчиков? Джозеф немного поиграл в «Кэнди краш», заглянул в «Инстаграм», а затем пролистал пару статей на футбольном сайте Би-би-си. Мысли разбредались. Не сболтнет ли чего-нибудь Люси? Вроде она не из таких, а если крепко выпьет? Или Ханна сама догадается? Это наиболее вероятно. Быть может, в ход пойдут жесты, позы и все такое, чего он даже не распознает. Проскролив сообщения, он удалил скучные напоминания матери об ужине и ответил на парочку забытых вопросов насчет тренировок. Последнее сообщение было от Ханны: сегодня утром она уточняла место встречи на вокзале Ватерлоо. Набрав текст ответа и не успев лишний раз обдумать ту его часть, что не касалась встречи на Ватерлоо, Джозеф нажал «Отправить».
На сигнал входящего сообщения Ханна отреагировала не сразу. Это положительная черта. Сам Джозеф рвался прочесть любую эсэмэску немедленно. Стараясь не сверлить Ханну взглядом, он тут же вернулся к ленте «Инстаграма». Его увлекли фотографии пейзажей Исландии, опубликованные в профиле футболиста исландской Премьер-лиги, который лайкнул фотоснимок другого игрока Премьер-лиги – на него Джозеф тоже был подписан, – и нервяк из-за послания Ханне как-то сам собой улетучился. Но вскоре Джозефа резко пнули по голени. Он рефлекторно вздрогнул, чем привлек внимание соседки-мамаши, и сразу вернулся к эсэмэскам.
Вообще больно
У ТЕБЯ ЧТО-ТО БЫЛО С ЛЮСИ?
Да
И ТЫ ТОЛЬКО СЕЙЧАС МНЕ ОБ ЭТОМ СООБЩАЕШЬ?
Прости
Ханна не удостоила его взглядом. Вперившись глазами в свои коленки, она лишь молотила большими пальцами по экрану.
Когда это произошло?
До
Оба печатали с таким остервенением, что конфликт был виден невооруженным глазом. Джозеф перевел телефон в беззвучный режим.
До чего?
До тебя. И добавил: Может отключишь звук?
Она не стала этого делать, но пиньканье все же сократилось вдвое.