Заботливая Росинта подарки уже упаковала. Они с мамой с большим удовольствием потратили целый день на забег по лавкам и лавочкам. Разумеется, обе были на себя не похожи. Две кумушки лет под пятьдесят придирчиво рассматривали товар и задорно торговались.
Теперь Рыся терпеливо дожидалась, пока мастер Артазель закончит последнее платье, а ректор рю Де Толь распустит два старших курса на каникулы. С Арденом они должны были встретиться в Узаморе ровно через неделю и она уже задумывалась о том, как сейчас со здоровьем у тетушки Глори.
Седмица подошла к концу. Росинту съедало нетерпение, постепенно перешедшее в какую-то странную тоску и тревогу. Кальвина Аврил про такое сказала бы 'душа болит'. Она с трудом досидела до конца лекций, бегом добежала до дома и нетерпеливо заглянула в зеркало. С Арденом она не разговаривала уже два дня, такое и раньше бывало, но сегодня она держала зеркало в дрожащих руках, смотрела в темную глубину и неистово молила любимого ответить. Но темнота молчала. Она не пошла ужинать, боясь упустить хотя бы минуту. Всю ночь сидела с зажженной свечой, глядела, то не мигая, то в отчаянии зажмуривалась, загадывая, что вот сейчас, сейчас откроет глаза и увидит. Но минуты уходили, кровь стучала в висках, тишина душила. Или это были слезы?
Утром пришла мама, спокойная, только чуть бледная, и сказала, что все войска на Крейской границе подняты по тревоге. Из донесения известно, что вчера нарушена граница Ласурии и в Синих горах идет бой. Донесение подписано лейтенантом Фаррелом. Связи с гарнизоном нет.
Росинта обмякла, готовая разрыдаться, сползти в истерику, но Бруни крепко взяла ее за плечи.
– Посмотри на меня, Росинта. Ты можешь поплакать, но ты не должна отчаиваться. Ты должна верить, моя девочка. Пока ты веришь, с Арденом ничего не случится. Ты должна верить!
Рыська училась верить. Сначала выходило как с вязанием – нитки путались, в полотне были здоровенные дырки, она распускала и начинала вновь, бросала... Но все же постепенно ткань веры росла, крепла и она смогла завернуться в веру, как в плащ, укрыться от отчаяния и тревоги.
Вести в столице получили, когда на прорыв подошло подкрепление, имеющее в составе опытного мага. К тому времени атака была отбита. В стычке было убито больше десятка гвардейцев и заместитель командира, остальные почти все ранены, половина – тяжело. Состав гарнизона, понесший столь тяжелые потери, был ратирован. Лейтенант Арден Фаррел, год назад назначенный командиром, не смотря на ранение, остался в части.
Войны в этот раз не случилась. Крей-Лималль через своего посла известил Его Величество короля Редьярда о переходе границы неконтролируемыми властями бунтовщиками и выразил надежду, что неприятный инцидент не нарушит добрососедские отношения между странами. Редьярд принял посла сухо, но вежливо.
Глава тридцать четвертая, ах, эта свадьба..!
Когда дело, или, скорее, время, дошло до свадьбы, Фаррелы предложили отпраздновать ее в Узаморе. Однако против этого возразила родня невесты, вернее, та ее часть, которой никто не посмел возразить. Его Величество король Редьярд категорически пожелал присутствовать на свадьбе, не лишая себя привычных дворцовых удобств, вроде герцогини рю Филонель. Кроме того, он заявил, что если не пригласить на свадьбу гостей из обеих дружественных гномских столиц, то не видать молодым счастья, потому что какое же счастье, если осложнятся важные межгосударственные отношения!
Адэйр и Лавена согласились отпраздновать свадьбу в Вишенроге, но в качестве компромисса предложили провести настоящую обороничью свадьбу по древним обычаям. Сват король рассудил, что хуже, чем пирушка накануне свадьбы сыновей уже ничего не будет и дал согласие. Росинте осведомилась было насчет того, какие распоряжения последуют по поводу платья, но ей было сказано, что 'мастер Артазель в курсе'. На том дело и кончилось.
Подготовка к празднику шла словно сама собой, невеста сдавала экзамены, жених сдавал дела перед переводом. Росинта, однажды проспорившая Его Высочеству неделю пения Ласурского гимна перед завтраком, ни слова не проронила по поводу нового места службы.
Свадьба была назначена на первое новолуние после летнего солнцестояния, поскольку Лавена авторитетно заявила, что лучшее время для заключения брака – это когда растет луна.
Накануне свадьбы мужчины мирно пили в королевских покоях покоях, то горланя гномские застольные, то оборотничьи охотничьи. Человеческие песни тоже пели, но мало, потому что они были признаны недостаточно выразительными (гномами) и не достаточно мелодичными (оборотнями). К счастью, в этот раз не обсуждали вопрос мужской гордости, ибо в этом случае зависть людей к оборотням приобрела бы нечеловеческие масштабы.
Что же касается подружек невесты, то девушки целую ночь шатались по улицам, распевая во весь голос и барабаня чем попало по чему попало. Старый обычай фарг особо пришелся по душе бравым гномеллам. Гостьи, бывшие рубаки, от души колотили добытыми в оружейной булавами по взятым там же щитам. Остальной шум, производимый девицами и фаргами посредством трещоток, хлопушек, скалок, сковородок и поварешек, на этом фоне звучал приятными трелями. При виде этой компании, будьте уверены, у соседей не возникло и мысли быть недовольными.
На рассвете дамы подкрепились, часик поспали, навели красоту на выспавшуюся невесту и стали ожидать прихода дружек с дарами. По древним обычаям никаких подарков подружкам невесты не дарили, но осовремененные фарги, наслышанные о щедрости ласурских женихов, решительно заявили об изменении регламента в свою пользу.
Арден сам явился забрать невесту в храм Пресветлой, и пока оборотни и парни делали подношения – украшения, золотые монеты, жених преподнес невесте чудесную брошь.
– Родная, по поверью, эта брошь приманивает счастье, удачу, здоровье... Когда родятся наши дети, на их первую пеленку ты приколешь эту брошь, оберегая их от любого зла.
Росинта поцеловала любимого в висок, пока он прикалывал брошь ей на плечо.
Процессия пешком (опять же по обычаю) шла до храма пресветлой, вокруг крутились дети, выкрикивая поздравления и расхваливая красоту невесты и щедрость жениха, прекрасно зная, что им тоже что-нибудь, да перепадет. Над толпой действительно взлетали фонтанчики монет, падая в загребущие чумазые ладошки.
Когда ослепительно красивые новобрачные приносили клятвы, в храме стояла хрустальная тишина. Матери, как полагается, хлюпали в платочки, отцы были суровы и сдержанно-взволнованы.
Вышедших на порог храма молодых и их гостей встретили оружием. Оборотни под крики и рев толпы, начали неистовый танец с мечами. Не одно сердце не осталось равнодушным, кровь кипела, дамы при взгляде на этих красавцев, сильных, гибких, приятно взволновались и одаривали своих мужчин пылкими взглядами. Кое-кто, впрочем, одаривал авансами и чужих.
Кортеж двинулся в обратный путь, стучали каблуки пританцовывающих женщин, бряцало оружие, звенело рассыпаемое серебро.
Когда процессия скрылась в воротах, гулянье на дворцовой площади не продолжилось, а разлилось, расшумелось и расплескалось.
Тем временем в дверях молодых встретила мать жениха, накинула на плечи собственноручно связанную шаль, заколола золотой булавкой.
– По обычаю нашего народа старшая женщина рода дарит молодой жене такую шаль, в знак того, что клан рад свадьбе и принимает фаргу в свою семью, – громко огласил кто-то из оборотней.
Когда уселись за столы, по бокалам и кубкам разлили специальное медовое вино, по свидетельству все того же добровольного толмача, для возгорания в молодых (и не только) бесконечной страсти и способствующее скорому деторождению. Судя по энтузиазму гостей, все чаще заглядывавших на дно стаканов, брачная ночь ждала сегодня не только Рысену и Ардена, а число подданных в скором времени умножится .
По древним обычаям, равно как и по современным, впрочем, не только пили и ели, но и пели и танцевали, и больше всех танцевали молодые, дабы доказать свою выносливость, как одобрительно высказался уважающий себя мастер Йожевиж.
У Росинты кружилась голова, горели щеки и губы. Еще месяц назад она побаивалась свадьбы, многолюдья и суеты, а теперь ей нравились этот шум и веселье, этот упорядоченный кавардак, столпотворение людей, гномов, оборотней.
Снова грянула танцевальная, закружились пары, Ардена с женой унесло приливной волной, они вынырнули где-то у балконной двери, выбрались на воздух и отдышались.
– Пойдем, любимая? – позвал, легонько целуя щеки, шею, плечи. – Я тебя украду.
– По-моему, это самый лучший обычай, – ежась от предвкушения, прошептала в ответ.
Панина ВалерияСовсем не Золушка! Росинта.
Часть третья. Росинта. Просто жизнь.
Жизнь бывает сурова, как северный край,
В ней болезни, несчастья и войны...
В миг опасности зубы покрепче сжимай,
И встречай это время достойно.
Можешь плакать – но только потом, втихаря,
Слёзы тоже смывают печали,
А в моменты опасности, плащ, говорят,
Сохранит, что в любви создавали.
Ты из веры спряди непрерывную нить,
А из нити сотки плащ надежды,
Он поможет тяжелый момент пережить,
И остаться собою, как прежде.
Не кляни, не рыдай, не пускай в сердце страх,
Завернись в плащ надежды по шею,
Верь, судьба человека в любимых руках,
И люби, отвлекаться не смея...
Этот плащ заслонит от шального огня,
От ножа, от опасностей разных,
Верь за всех: за друзей, за родных, за меня,
И пусть будет Надежда заразной.
Зарази силой веры весь мир, всех вокруг,
И люби, и надейся безмерно,
И вернется из ада кругов милый друг,
Сохраненный незыблемой верой!
Татьяна Резникова
Глава первая, прибытие.
Прием в честь Ласурской делегации ожидался двором Его Величества короля Йорли с большим оживлением, чуть ли не с ажиотажем. Предстояло вручение верительных грамот вновь назначенным Первым послом. Говорили, что с новым послом прибыл также военный атташе, приглашенный в качестве инструктора в какой-то специальный полк, набиранный сплошь из одних головорезов. Совсем шепотом многозначительно добавляли, что этот офицер – и не человек