– Госпожа, к вам фарга. Назвалась Росинтой Фаррел, – с поклоном протягивая конверт, доложил слуга.
Софина пробежала глазами коротенькую записку.
– Пригласи, – кивнула. – И позови господина.
Самсан Данир ан Треток наливался гневом и потом, несмотря на мерно опускающиеся опахала и шербет. Яффа, Первая-Жена-на-Ложе и Джола, Вторая-Жена-на-Ложе, овевали своего мужа и господина опахалами из страусиных перьев, Микил – Третья-Жена-на-Ложе, подчевала его лимонным шербетом со льда. Необъятный Первый советник раздраженно пыхтел, отталкивая ее руки. В ярость его привело сообщение – только что от дома Таркана ан Денец отбыла процессия. Дело было не в том, что Таркан с сыновьями отправился на охоту. И даже не в том, что охотиться они собрались с этими ласурскими собаками, или кто они там. Любое упоминание об этой семье вызывало такую реакцию.
– Оставьте меня. Живо! Живо! – жены тут же бросили супружеские обязанности, торопливо поклонились и скрылись на женской половине. – Арастун! – смуглый мужчина, ожидавший у дверей, торопливо подошел, склонился в глубоком поклоне. – Что говорит этот сын шакала, которому ты платишь?
– Господин, Лазам, слуга Таркана, о котором я тебе говорил... Прости меня, господин! Лазам пропал, после нашей последней встречи его больше никто не видел...
– Идэн-на-хой! – задыхаясь, Первый советник швырнул в собеседника чашу с шербетом. Пораженный в голову Арастун счел себя свободным и, пятясь, ушел, вряд ли в указанном направлении, орошая ковер нежно-желтыми каплями.
Тем временем на женской половине жены, как водится в полигамной семье, ссорились. Если вы думаете, что делили они внимание мужа, то вы, конечно же, правы.
– Ты уже две седмицы не была на ложе господина! То ты объявляешь, что 'кажется, понесла' и отказываешь ему, потому что 'должна беречь чрево', а когда тебе зовут повитуху, то у одной руки холодные, у другой дурной глаз, у третьей ты подозреваешь заразную болезнь, а когда приходит четвертая, то внезапно оказывается, что ты 'вот только что' обнаружила, что у тебя женские дни! Мы с Яффой за тебя отдаваться должны, да?!
– Он воняет! Воняет, воняет, воняет! И потеет все время! Он липкий! Ладно бы потел от усердия! Он еще до начала уже потный и липкий!
– Думай, что говоришь, негодная! На тебе потеет Первый советник нашего великого асурха! Второе лицо государства! Это великая честь!
– Лучше с погонщиком, чем... – мотнула Микил головой так, что толстая коса перелетела с одного плеча на другое.
– Все женщины – собственность своих мужей, но есть разница – быть глиняным горшком в хижине пастуха или серебряной чашей в доме сановника, – рассудительно поддакнула Джоле Яффа.
– Если пастух молодой и красивый, то лучше! А еще лучше – быть его единственным горшком. Он тогда его ценит больше серебряной чаши, – выпалила бунтарка Микил, отсаживаясь от старших жен в угол и отворачиваясь.
– Не плачь, – подползла к ней по ковру столь же вспыльчивая, как и отходчивая, Джола. – Привыкнешь. Мы же привыкли...
– Я не плачу! Не плачу! – падая в шелковые подушки и заливаясь слезами, возразила упрямица.
– Послушайте лучше, – усаживаясь поудобнее, заговорщицким тоном начала Джола. – Вы же знаете, наш повар ко мне не равнодушен... Не перебивайте! – цыкнула на ехидные смешки и реплики. – Так вот, Насир был вчера на рынке. Все только и говорят, что в столице появились оборотни!
– Оборотни! О боги! – ахнула Яффа. – Они же ужасные – волосатые и с клыками! Страшные и свирепые!
– Не знаю насчет свирепости, но точно не ужасные! Все как один – молодые красавцы. Смуглые, мускулистые, с гладкой кожей и длинными волосами. Отличить можно только по глазам и по ушам. Еще говорят, – тут она заговорила так тихо, что Яффа обняла ее за плечи, а Микил, которой было совершенно не интересно, залезла чуть ли не к ней на коленки. – Еще говорят, что их можно узнать по тому самому... Это самое у них такоооое! – Джола развела руки как рыбак, рассказывающий, что поймал самую большую рыбу в океане.
– Такое как ты показываешь, в брюки не поместится, – шмыгая, хмуро сказала младшая. – А как они оказались в Крей-Тон?
– Они охраняют Ласурского посла, – отсмеявшись и обнимая подруг, продолжила Джола. – А еще среди них есть женщина!
– Оборотница?!
– Их называют 'фарга'. Она рыжая и кудрявая, а больше про нее ничего не знают.
– Как бы я хотела на них посмотреть, – вздохнула Микил. – Только как?
– Я знаю, знаю! – завопила Джола с таким воодушевлением, что противная лимонная сладость заколыхалась в своем кувшине.
Глава шестнадцатая, поиски и чем они закончились.
Просьба, с которой Фаррелы обратились к ан Денец, была простой и ни к чему особо семейство не обязывающей. По крайней мере, на первый взгляд Крей-Лималлю ничего не угрожало от того, что оборотни попросили местных показать примерные места кочевки кланов. В это время года кочевники переселялись на побережье, ловить рыбу, а некоторые еще и добывать жемчуг. На кого уж собирался охотиться в дюнах согласно легенде Таркан с компанией, так и осталось загадкой. Понадобился полдневный переход, прежде чем креец приказал спешиться и разбить лагерь. Из шатра, поставленного для гостей, через короткое время вышли два огромных зверя. Люди, замерев, смотрели на двух рысей – та, что побольше, помассивнее, с палевой шкурой в черных пятнах, повернула голову к другой, ярко-рыжей, с кокетливыми кисточками на ушах и что-то коротко рыкнула, прежде чем обойти напрягшихся людей по дуге. Рыжая фыркнула, совершенно точно насмешливо, и помчалась следом. На следы они наткнулись в нескольких милях на восток.
В простой полотняной палатке жила маленькая семья – высокий худой оборотень с короткими жесткими волосами, фарга с заплетенными от висков песочными косами, в пестрой длиной юбке и легкой блузке с широкими рукавами, девочка лет пяти со множеством смешных косичек и совершенно голый толстенький малыш, едва научившийся ходить. Рыси загодя обернулись и хозяев окликнули издалека.
Сидя на вытертом ковре и пробуя нехитрую еду, молчали, как и хозяева. Дети в стороне грызли лепешки, девочка смотрела на чужаков, как любопытная ящерка. Фарга налила в узкие высокие стаканчики что-то вкусное и прохладное, выдала детям по диковинному яркому плоду и села рядом с мужем. Ее звали Ракна, его Шандар.
– Я слышал о Стране-за-Горами. Что вы ищите так далеко от дома? – несмотря на выказанное радушие, Шандар был насторожен, как взведенный арбалет.
Арден помолчал. Потом начал, глядя сквозь откинутый полог на полоску моря.
– Ты знаешь о войне между твоей страной и нашей?
– Это не моя война и не моя страна. А какое тебе дело до войны между людьми, брат?
– В Ласурии мы подданные короля, как и люди. Мы платим налоги, служим в армии. Я капитан, моя жена – лейтенант королевской гвардии. Многие из наших воевали в той войне.
– Фарга – офицер?! – не сдержалась Ракна, впервые за встречу вступив в разговор. Голос у нее был низкий и мелодичный. – У вас и фарги служат?!
– Если захотят, – ответила тоже молчавшая до того Росинта. – Я училась в Военном университете, вместе с мужчинами и оборотнями.
Разговор свернул в сторону и пошел бодрее, как подгулявший каменщик к трактиру. Раз начавшую говорить Рысю было не остановить. Чумазые дети уселись на колени к матери и тоже слушали, а маленькая фарга даже тайком проводила пальчиком по непривычным на женщине брюкам и удивительным сапогам из тонкой блестящей кожи. Рыся говорила и говорила, отпивая по глоточку, глаза горели, она улыбалась, вспоминая семью и друзей, и удивительную семью Бушан, и...
Спохватилась, уловив усмешку Шакнара и выразительный взгляд Ракны, брошенный на мужа, смущенно замолчала.
Шакнар кивнул жене, и она унесла детей на улицу. Слышно было, как она укладывает их в гамак, напевая. Голос летел над берегом, как морская пена.
– Все идет к новой войне, Шакнар. Королю Ласурии не нужна война. Еще меньше она нужна нашим народам. Я здесь для того, чтобы сделать все, чтобы война не случилась. И Дикое Братство сможет сыграть свою роль.
– Арден, я слушал твою фаргу, и, боюсь, обидел ее насмешкой. Я смеялся не над тобой, сестра, над собой. Здесь, в Крее, Дикое Братство загнали в щель, как крысу! Нас гонят из городов, на нас нападают, мы вынуждены прятать детей и жен! Даже леса здесь принадлежат асурху и их охраняют лесничие. Нас считают животными, хотя нет, нет! Животными они считают своих жен, а мы ..! – глухое горькое ругательство – рык. – Будь осторожен, брат. Береги ее. Попадется фанатикам – забьют камнями.
– Вот именно! – невпопад воскликнула Рыся, вскакивая. – Они ездят на женщинах, как на кобылах! Они надевают на них ошейники! Это невозможно терпеть! С этим надо что-то делать!
– Нет, брат, Росинту не забьют камнями. Ее сожгут, как ведьму, – философски заметил Шанар.
– А я скажу – хватит терпеть! Хватит бояться! – подходя и кладя Рысене руку на плечо, внесла свою лепту Ракна. – Бояться – недостойно фарги. Я мать, я жена. Я буду защищать свою семью!
– Вот! Думайте! – скомандовала рыжая фарга. – Или вы сделаете, что сможете, или мы – что захотим!
Справедливости ради отметим, что выбора, на самом деле, у оборотней не было.
Глава семнадцатая, о тяжелой женской доле и женском любопытстве.
Сегодня жены первого советника, по обыкновению, поднялись рано. Поплавали каждая в своей мраморной ванне, причесались, отполировали бархоткой ногти и ошейники, приладили напульсники и наколенники. Повздыхали, посоветовались, надели еще налокотники и нащиколотники, или как их там... Хорошо бы еще поясницу завязать, да кто ж позволит... Муж сегодня отправлялся в присутствие, разбирать доносы и отказывать просителям. Потом еще доклад асурху, и возможно, ужин во дворце, если высочайший соблаговолит. Жены должны были его туда доставить и забрать обратно. А пока 'обратно' не настало, покорно ждать своего господина. Для таких случаев во дворце была предусмотрена гостевая конюш..., то есть отстойник, тьфу ты! гостевые покои! Но в этот раз в качестве поощрения за хорошее поведение жены выхлопотали себе бонус.