– А мне уж и не будет 'добрых улыбок и теплых объятий', добрейшая и дороднейшая госпожа Ванилла? – подлез сбоку черноволосый худощавый мужчина, галантно лобызая госпоже ручку.
– Карс, лопни на мне юбка! И ты здесь! – ласково прихватывая Карса за шкирку, обрадовалась Ванилька. – Я тебя, подлеца, еще за ту крысу прибить хотела! Это надо же такое удумать, учудить и вытворить! Утром трактир прибирать стали, а под вашим столом крыса дохлая, здоровее кошки!
– На память хотел взять, о кадетской юности, да потерял. Не сохранился ли у вас скелет этой крысы, драгоценная госпожа Ванилла?
Огромный зал Военного университета не смог бы вместить несколько поколений выпускников и приглашенных. Торжества высочайшим повелением решено было провести в королевском дворце. Перед началом Редьярд сказал речь, и после этой небольшой заминки грянул праздник. В свете магических светильников искрилось вино, блестели глаза и драгоценности дам, сияли эполеты, сапоги и ордена.
Три выпускницы Военного университета, встретившись за месяц до знаменательного события, сломали все головы и сгрызли все ногти, пытаясь решить простой вопрос – что надеть? Мундир или платье? Хотелось одновременно подчеркнуть принадлежность к офицерскому званию и собственную женственность. Штаны или юбка? Эполеты или фермуар?
Мастер Артазель, к которому Росинта пошла заказать платье (а как же? Даже если придется идти в форме, платье от мастера Артазеля еще никому не помешало!), предложил изящный во всех смыслах вариант. Он сшил женскую парадную форму и исходатайствовал у Его Величества разрешение официального ее ношения выпускницами. Появление в ней ее обладательниц произвело фурор в обществе. Белый цвет, узкая юбка в пол, высокий разрез, при движении расходившийся причудливыми складками, облегающий мундир с золотым шитьем и эполетами, с квадратным вырезом, и самый шик, самый верх всего – золотое же колье, стилизованное под символы королевского дома. Специальным королевским указом ношение такового дозволялось только выпускницам Военного университета. Впоследствии летописцы и историографы королевства, объясняя наплыв девушек в Военный университет, именно введение таковой формы называют первопричиной.
Сквозь череду представлений и вереницу танцев, гул светских речей и искренний смех, Редьярд с удовольствием и долей ревности смотрел, как почести воздают королю, а уважение и истинную преданность выказывают Аркею.
Глава тридцать седьмая, война на пороге.
Аркей читал короткую шифровку рю Диаманта гораздо дольше, чем требовалось, что бы понять несколько строк.
– Лисс! – Кройстон, неизменно дежуривший у двери, тут же вошел, ожидая приказаний. – Оповести всех, что немедленно созывается Королевский совет. К отцу я пойду сам.
Суть вестей была такова. Кочевники Дикоземья последний год все чаще и чаще беспокоили приграничье Гаракена. Войну ждали и к ней готовились. Готовились в Гаракене. Вести пришли из Крей-Тон. Кочевники на гребных ладьях пересекли пролив и подобно полчищам саранчи обрушились на Крей. Богатые прибрежные селения разграблялись, горели дома, уничтожались посевы. Столице опасность угрожала не только с суши, но и с моря. Часть судов вошла в гавань. Дикари забрасывали крейские корабли сосудами с черной жидкостью, от чего те вспыхивали мгновенно. Зрелище пылающих как костры судов, мечущиеся в попытках спастись люди, вселяли ужас и панику. Крейская армия, отлично обученная, имеющая боевой опыт позиционной войны, оказалась мало дееспособной в условиях коротких стычек, бесконечных погонь за мелкими маневренными отрядами после стремительных ночных налетов, жалящих и разящих.
– Если Крей-Тон падет, судьба Крей-Лиммаля предрешена, – спокойно констатировал Аркей, заканчивая доклад на совете. – Считаю, что нам стоит обсудить, должна ли Ласурия предложить свою помощь. Граф рю Диамант сообщает, что принц Кирин готов принять любую помощь на любых условиях.
– Помощь асурхату? Для чего? Мы даже не союзники? – протянул рю Вилль, трогая радужник в ухе.
– Где гарантия, что кочевники не придут сюда? Почему они не напали на Гаракен? Какова их истинная цель? – Аркей как будто говорил сам с собой. – Если войны не избежать, пусть это будет война по ту сторону границы.
– Вступать в войну Ласурия не будет. Крей огромен, его армия измотает врага. До нашей границы кочевники не дойдут. Синие горы – лучший замок на нашей двери, – Редьярд был не только уверен, он был даже снисходителен.
– Ваше Величество, сейчас, принимая решение, мы можем допустить ошибку, исправить которую будет почти невозможно, – Аркей говорил мягко и настойчиво.
– Я сказал – нет! – рявкнул король, поворачиваясь к сыну. – Совет завершен. Все свободны.
Аркей, не смотря на грозный тон и огненный взгляд отца, остался. Как не странно, Колей остался тоже. Еще более странным было само присутствие младшего принца на Совете. Вот уж истинно, к войне.
– Что? Что?! – прикладываясь к грудастой эльфийке без посредничества стакана, взъярился король. – Говори уже, раз остался!
– Отец, выслушай меня и постарайся размышлять здраво, – начал старший.
– Я покамест в твердом уме! – окончательно выходя из себя и захлопывая дверь, заорал венценосец. – Мальчишка! Выгоню!
– Отец, и все же. Выслушай.
Портал открылся в ставший родным двор лесной усадьбы Фаррелов. Росинта шагнула на траву, подталкивая в спину дочек. С крыльца сбежала легким шагом совершенно не изменившаяся за эти годы Лавена, обняла внучек, протянула руки и забрала у матери Анрэя.
– Росинта, дети! Случилось что? – спросила встревоженно, замечая вдруг и бледность невестки, и непривычную серьезность девочек.
– Война, мама! – горько выговорила Рыся. – Война!
Невозмутимая Лавена все-таки усадила всех за стол, налила взвара, подала теплых пирогов.
– Лавена, я вернусь в Крей-Тон, к Ардену. Дети останутся с вами. Надеюсь, пока...
– Для чего, Росинта? – свекровь взялась тонкими пальцами за Рысин подборок, заставляя смотреть в глаза. – Ты – фарга! Твое место здесь, с детьми. Беречь детей – вот что ты должна!
– Ты не понимаешь. Как же ты не понимаешь! – Рыся вскочила, уронила тяжелый массивный стул. Задремавший было на руках у Лавены малыш вздрогнул, завозился. – Король уже отказал Крее в помощи. Это значит, что они остались одни и война скоро будет здесь. Здесь, Лавена! Посольство эвакуируют. Арден остался в Крее, драться за кровника. Я буду с ним. Прости...
Поцеловала детей, поклонилась Лавене, пошла к двери, прямая, напряженная.
– Росинта, постой! – Лавена бережно уложила внука на диван, догнала сноху, повернула. – Иди спокойно, дочка. За детей не беспокойтесь. Себя берегите, главное.
Фарги обнялись, Лавена взяла лицо Рыси в ладони, поцеловала в рыжий пробор. Постояла у закрывшегося портала, шепча извечную материнскую молитву. Вздохнула глубоко, надела улыбку и пошла к внукам.
Глава тридцать восьмая, в осаде.
В тот же день, когда Росинта отдала детей свекрови и вернулась в осажденный Крей-Тон, во дворце асурха принц Киран впервые в жизни ссорился с женой. Сарита не только сама отказалась уйти порталом в отдаленную неприступную крепость Маалух в Синих горах, но и отправлять туда детей.
– Я твой муж и государь! Я тебе приказываю! Спасай наследника, – одетый в полный доспех принц окованной перчаткой указывал на дымку портала, возле которой мялся дворцовый маг. Служанки с узлами и воины сопровождения смотрели в пол.
– Ты мой муж и мой господин, – Сарита склонилась в низком поклоне. – Ты защитишь меня, наших детей и наш народ. Мы не побежим, – она подошла, заглянула ему в глаза. – Прикажи открыть ворота и пустить сюда женщин и детей. Здесь безопаснее.
Принц развернулся и молча пошел к выходу, она кинулась за ним, цепляясь за руку.
– Не уходи так, муж мой! Кирин! – она беззвучно плакала, пальцы скользили по холодному металлу.
– Не плачь, мое сердце, – принц обнял ее, нежно поцеловал глаза, щеки. – Я не сержусь.
Хмуро шагая по длинным коридорам к воротам, принц коротко отдавал распоряжения. Начальник личной стражи принцессы получил приказ в случае малейшей опасности силой увести ее и детей. Многочисленный покои, комнаты, залы слуги торопливо освобождали от лишнего, готовили одеяла и кое-какой скарб.
К закрытым воротам дворца стекался народ. Женщины плакали, орали младенцы, молча жались к матерям дети постарше. Немногочисленные мужчины что-то выкрикивали. Ропот и шум нарастал, толпа заводила сама себя.
– Где принц Кирин? Где Хранитель престола?
– Они бросили нас! Сбежали!
– Кто нас защитит? Спасите наших детей!
– Трусы, трусы! Принц с семьей сбежал! Их нет в столице!
Тяжелые ворота высотой в двадцать пять локтей начали отворяться. Народ ненадолго затих, ожидая. При виде большого вооруженного отряда, строившегося перед воротами, негодование толпы хлынуло, как кипящая вода из переполненного котла. Принц шагнул вперед, поднял руку, заставляя замолчать. Площадь замолкла, готовая взорваться в любую минуту.
– Женщины и дети сейчас пойдут во дворец, – толпа колыхнулась, раздались испуганные крики. – Спокойно! Вы причините вред себе скорее, чем сюда придут кочевники! Во дворце есть вода и запасы еды на случай долгой осады, – люди снова закричали, перекрикивая друг друга, опять подались к воротам. – Мы примем всех! Всех детей и женщин, стариков. Мужчинам старше шестнадцати здесь делать нечего. Наше дело воевать! Всех, кто попытается сбежать от воинского долга, скрыться, городская стража будет казнить на месте.
– Откуда я знаю, что здесь безопасно для моих детей, – распихивая соседей локтями, заорал какой-то толстяк в дорогом халате. – Ты уведешь воинов на стены, а кто останется здесь? Твоя-то семья небось давно далеко!
– Мы напрасно тратим время нашего государя, – раздался звучный и звонкий голос над площадью. – Принц Кирин оставил во дворце своих детей и зовет сюда ваших. Разделите с нами кров и хлеб, – Сарита стояла на балконе, держа за руки сыновей. – И нашу судьбу, – еще неслышно прошептала она с горькой надеждой.