имом будущем нет.
Из-за геополитического шока под наиболее сильным давлением оказываются мировые экономические позиции России. На ее положении сказываются потери западных рынков, импортной продукции и инвестиций, к которым добавляется прямая потеря реквизированных западными странами финансовых и материальных активов, а также ущерб, вызванный дезорганизацией финансовых связей с внешним миром.
Однако, как показало развитие событий в 2022–2023 годах, есть и мощные силы, действующие в противоположном направлении – прежде всего ускорившееся расширение экономических связей с «неЗападом», включая прогресс на пути создания Зон свободной торговли – в этой области Россия стала едва ли не самым активным игроком в мире[25] – и рост внутреннего производства как результат импортозамещения.
Геополитический шок способствует относительному усилению мировых позиций Китая, Индии и Турции. Оно обусловлено рядом факторов прежде всего политических. В отличие от западных экономик, они не испытывают ударов, связанных с ломкой экономических отношений с Россией. А крупномасштабный импорт по дисконтным ценам российских энергетических и сырьевых ресурсов повышает их международную конкурентоспособность и в какой-то мере перекрывает негативное воздействие мировой инфляции. Новые возможности для них открывает и уход с российского рынка западных экспортеров промышленной продукции и услуг.
В целом, однако, положение в экономике Китая осложняется рядом факторов.
В 2020 году Поднебесная отреагировала на коронавирусный вызов быстрее и эффективнее, чем подавляющее большинство других стран. Повышению ее роли в мировой экономике способствовал и рост спроса на многие виды китайской промышленной продукции, необходимые для того, чтобы приспосабливаться к пандемии, прежде всего электронных устройств, облегчающих жизнь и общение в виртуальном мире. В 2020 году Китай единственный из основных экономических держав сумел увеличить объем товарного экспорта.
В то же время провозглашенная Си Цзиньпинем политика обеспечения нулевого уровня ковида, новые локдауны весны 2022 года в Шанхае и других городах, а также резкое усиление антивирусных ограничений в Пекине отбросили китайскую экономику назад. Неожиданно жесткие локдауны имели, прежде всего, политическую цель: укрепить власть вождя накануне съезда КПК, призванного избрать его на третий срок.
К концу 2022 года с неожиданной быстротой большинство ограничений было снято. Не в последнюю очередь это произошло из-за массовых протестов. Партийное руководство было вынуждено фактически отказаться от доктрины «нулевого ковида». В результате огромную страну охватила паника: люди боялись, что число зараженных пойдет резко вверх. Это не позволило быстро восстановить нормальный ритм работы и жизни. Сегодня психологическая травма, нанесенная ковидом, все еще остается фактором неуверенности как инвесторов, так и потребителей и мешает экономическому росту. Но не настолько, чтобы Китай перестал увеличивать свой удельный вес в мировой экономике.
В сравнении с большинством других, в том числе развитых стран, в Поднебесной существенно ниже уровень инфляции: в декабре 2022-го в годовом исчислении он составил лишь 1,8 %, а в июле 2023-го уже был близок к нулю – 0,3 %. Инфляционной накачки экономики «пустыми» деньгами, как это делала в США администрация Джо Байдена, китайские власти не проводили, процентные ставки почти до нуля не опускали, спекулятивный рост цен на недвижимость ограничивали.
Очевидно, как крупнейшая в мире держава-производитель Китай пострадал меньше других и от нарушений в работе цепей поставок, поскольку в них основное место занимают отечественные компании, которые поддаются контролю легче, чем зарубежные партнеры.
В свою очередь, в Индии экономика сильно провисла в 2020 году (таблица 12), испытав на себе едва ли не самый сильный коронавирусный удар среди всех ведущих экономических держав. Администрация Нарендры Моди пошла на крайние меры, решившись на самый крупный по масштабу локдаун в истории человечества. Такая шоковая терапия принесла плоды, и в 2021 году индусы вышли на темп роста самый высокий среди всех крупных держав – более 9 % – и сохранили свое первенство по этому показателю в последующие годы.
Предпосылки для новой волны роста в Индии сегодня налицо: высокий уровень сбережений, растущее молодое население (отныне Индия – страна с самым большим населением в мире), индустриализация, конкурентоспособные сельское хозяйство и сфера услуг, все более эффективное и настроенное на поддержку предпринимателей государство, массированные капиталовложения в инфраструктуру и, наконец, сбалансированная внешняя политика, позволяющая в значительной степени гасить негативное воздействие геополитического шока.
Благоприятными выглядят и перспективы Индонезии. Темп ее роста в 2021 году оказался не таким впечатляющим, составив всего 3,7 %. Но, по сравнению с большинством других стран, у индонезийской экономики база 2020 года была более высокой: падение ВВП составило всего 2,1 %. Уже в 2022-м индонезийская экономика вышла на привычный для себя темп роста в пять с лишним процентов. Продолжение динамичного роста вполне возможно – тем более что страна является как одним из крупнейших производителей и экспортеров природных ресурсов, так и все более значимым игроком на мировых рынках промышленной продукции.
В качестве локомотивов мирового роста к трем перечисленным КНЭД, очевидно, присоединятся некоторые другие азиатские страны, способные стать экономическими тяжеловесами. Прежде всего это Вьетнам и Филиппины.
Определенные надежды подает и Бангладеш, хотя коллапс власти, вызванный крушением режима премьер-министра шейха Хасины Вазед в августе 2024-го говорит о слабости политических институтов, а это очень серьезное препятствие для нормального развития экономики. Опасения вызывает и финансовое положение страны: сейчас, в середине 2020-х, Бангладеш не может обойтись без «аварийной» поддержки МВФ, поскольку ее валютные резервы тают.
Однако продолжим.
Население Вьетнама в близком будущем превысит 100 миллионов человек, Филиппин – 120 миллионов, а Бангладеш – 200 миллионов. Зачислить их в группу КНЭД мы пока не можем, поскольку масштабы их экономик недостаточно велики. Но благодаря устойчивому динамичному росту по объему ВВП они поднимаются на все более и более высокие места и на данный момент уже вошли в число 40 крупнейших экономик мира.
Все три страны – активные экспортеры, прежде всего продукции обрабатывающей промышленности. Вся тройка смогла на данный момент избежать губительных для экономики внешнеполитических стрессов. Вьетнам и Филиппины в целом обеспечили и внутриполитическую стабильность.
Кроме того, Вьетнам уже стал, а Филиппины и Бангладеш становятся привлекательными объектами для прямых зарубежных инвестиций. Так, японский консорциум во главе с торговым домом Sumitomо Corporation при поддержке Японского Управления экономического сотрудничества (JICA) построил и ввел в эксплуатацию первый в Бангладеш индустриальный парк – специальную экономическую зону с первоклассной инфраструктурой в 20 километрах к востоку от Дакки. Начато строительство второй очереди. Здесь создается один из крупнейших в Южной Азии центров производства промышленной продукции.
Прямые инвестиции в экономику Филиппин в 2021 году выросли по сравнению с предыдущим годом на 218 %. Это один из лучших показателей во всем мире.
Все это создает возможности для увеличения доходов населения и роста личного потребления.
Группу государств-быстрых бегунов может пополнить Египет. До начала 2010-х годов внутриполитические катаклизмы не позволяли стране с более чем стомиллионным населением «сосредоточиться» на экономике, раскрыв имеющийся потенциал роста. Однако, сбросив в 2013 году экстремистский режим братьев-мусульман[26], военные правители во главе с президентом Абдулом-Фаттахом Ас-Сиси навели элементарный порядок, позволив египетской экономике встать на рельсы.
Если в 2011–2012 годах темп экономического роста страны составлял около 2 %, то в 2013–2014 годах он достиг примерно 3 %, в 2015–2017 – 4 %, а в предковидные 2018–2019 – более 5 %. В 2020-м, несмотря на коронавирусный вызов и тяжелейший удар по первостепенно важной для национальной экономики туристической индустрии, Египет оказался в числе крупных стран, сумевших выйти на положительный рост. Более того, среди этой группы государств, если не считать Танзанию, он имел самый высокий темп роста в 3,6 %.
Меры государства по стимулированию экспорта, расширение капиталовложений в инфраструктуру, поощрение зарубежных инвестиций, увеличение добычи природного газа и, наконец, заметная активизация личного потребления создают благоприятные предпосылки для динамичного роста.
В то же время опасения внушает макроэкономическая ситуация: внешний долг растет, египетский фунт обесценивается, инфляция в 2023 году составила 38 %.
Среди остальных НЭД и развивающихся стран чистые экспортеры энергоносителей, сырья и продовольствия будут чувствовать себя увереннее, чем их чистые импортеры. Так, неплохим темпом растет экономика стран Залива (ОАЭ, Саудовская Аравия, Катар и т. д.).
Таким образом, общая картина изменения баланса сил в мировой экономике в наши смутные времена выглядит следующим образом:
1) удельный вес «неЗапада», то есть НЭД / развивающихся стран, в мировой экономике продолжит расти;
2) в относительном выражении будут усиливаться позиции небольшой группы динамичных и сравнительно «стойких» в отношении шоков последних лет НЭД / развивающихся государств, прежде всего азиатских;
3) остальным придется бороться за то, чтобы держаться на плаву;
4) продолжится усиление мировых экономических позиций группы крупных новых экономических держав во главе с Китаем и Индией, но его темп снизится – прежде всего из-за замедления роста в Китае;
5) состав группы восходящих КНЭД продолжит меняться.