Для эффективной офисной работы важно, чтобы руководитель мог выбирать между удаленным и «живым» присутствием работника. Всегда есть такие задачи, которые проще, лучше и быстрее решать во время реальных встреч. Например, разработка новых видов продуктов и услуг. Важен баланс – и отсутствие удаленной работы, и чрезмерный перекос в ее сторону ведут к снижению эффективности.
Виртуальный формат экскурсии, концерта или выставки менее ценен, чем реальный. Образование на расстоянии тоже не дает многое из того, чего позволяет добиться реальная встреча преподавателя со студентами в аудитории. «Живой» формат первичен, а виртуальный расширяет пространство выбора. Например, вы съездили во Францию, вернулись домой и, желая продолжить знакомство с Европой, совершили интернет-экскурсию по Италии – после этого, вероятно, вы захотите туда поехать.
Такая комбинация реального и виртуального повышает ценность предоставляемых услуг и качество жизни.
Виртуальные коммуникации, которые дополняют реальные, – один из важнейших двигателей технологического и социального прогресса. Виртуальные коммуникации, которые заменяют и вытесняют реальный формат, продвигая технологический прогресс, фактически замедляют социальный.
На волне COVID-19 распространился стиль жизни, в основе которого лежит представление о том, что виртуальности вполне достаточно, а реальность не так уж и нужна.
Тем, кто мыслит подобным образом, живое общение уже не нужно… Основную часть своего времени они проводят перед смартфоном или планшетом. Живой концерт, спектакль, путешествие в другой город или страну – тоже не обязательны. Для таких людей мир сужается до экрана смартфона или ноутбука.
Информационные технологии предлагают жителям Земли все более разнообразный и продвинутый контент. Но контент их реальной жизни в этом случае беднеет.
В 2021 году мир начал возвращаться к нормальной жизни, однако в 2022-м его движение в этом направлении прервал геополитический шок, создавший новую аномалию. О ней пойдет речь в следующей главе. Здесь только скажем, что преодолеть ее будет труднее, чем последствия пандемии.
Глава 2Геополитический шок, новая аномалия и санкции как экономическое преступление
В 2022 году, через два года после COVID-19, мы столкнулись с новым кризисом еще большей разрушительной силы. По сути, мир оказался в состоянии квазимировой войны. Она породила «совсем новую» квази-военную мировую экономику. В ответ на обострение украинского кризиса 48 стран Северной Америки, Европы и Азии, прежде всего почти все развитые страны, приняли курс на изоляцию России и ее «исключение» из мировой экономики. Однако в первую очередь это курс Западной Европы и Северной Америки. Развитая Азия присоединилась к санкциям скорее формально, из «солидарности» с союзниками.
Речь идет о беспрецедентных экономических санкциях против державы, производящей около 2 % мирового ВВП. Против державы, которая занимает ведущие позиции в добыче и экспорте нефти, природного газа, угля, стали, ряда важнейших цветных металлов, производстве и экспорте зерна и удобрений, а также является крупнейшей по площади страной мира – через нее проходят важнейшие для мировой экономики транспортные коридоры.
Начиная с 1930-х годов, экономика крупной страны, в относительном выражении сопоставимой по масштабам с нынешней Россией, подобным санкциям не подвергалась ни разу. К тому же в 1930-е годы Италия и Япония не играли такой же существенной роли в обеспечении мира ключевыми видами ресурсов, какую играет Россия сегодня. Поэтому воздействие санкций против России на мировую экономику исторически беспрецедентно.
Сильный удар по мировой экономике нанесло и сокращение производства и экспорта Украины, которая является важным производителем и экспортером продовольствия и ряда сырьевых товаров.
Причем последствий таких масштабных и жестких решений Запад не учел. Складывается впечатление, что не было никакого серьезного обсуждения их экономических последствий и все озвученные меры были приняты, что называется, «на глазок». Странно, что мы фактически так и не услышали мнений ведущих западных экономистов о том, к чему эти санкции могут привести. Вместо этого происходили любопытные казусы: например тогдашний министр обороны Германии публично высказалась о том, что Евросоюз должен отказаться от российской нефти, хотя это не ее епархия, а азбука госуправления гласит, что министерства не должны влезать в сферы ответственности друг друга.
Между тем современная экономика с ее высочайшим уровнем взаимозависимости государств – это единый организм. Страны, пытающиеся вырвать из нее Россию, подобны рукам человека, который самому себе ампутирует большой палец на ноге или повреждает желудочно-кишечный тракт.
Введение разрушительных для мировой экономики санкций – это экономическое преступление против человечества.
Санкции привели к сокращению объемов или, по крайней мере, дестабилизации поставок российских энергоресурсов и продовольствия на мировые рынки, то есть к ломке сложившихся глобальных цепей снабжения. Для глобализированной экономики ХХI века – это линии жизни. В результате резко подскочили мировые цены, заставив людей по всей планете сокращать потребление. Самый тяжелый удар был нанесен по сотням миллионов, если не миллиардам бедных семей в развивающихся странах, которые зачастую были принуждены сокращать потребление дальше, за пределы критического минимума.
Все это было легко предвидеть, но о глобальных последствиях антироссийских санкций, о том, что будут искалечены сотни миллионов жизней по всей планете, их авторы особенно не задумывались. Им было не до того.
По данным исследования 2022 года Программы Развития ООН, резкий рост цен на энергию и продовольствие поставил под угрозу сползания в нищету более 70 миллионов человек – прежде всего в странах Африки, Каспийского бассейна и Балканского полуострова.
А исследование по 116 странам, проведенное в начале 2023 года учеными из Нидерландов, Британии, Китая и США, привело к выводу о том, что скачок цен на энергию, форсированный в результате украинского кризиса, грозит ввергнуть в состояние крайней нищеты 141 миллион человек по всей планете.
Введение разрушительных для мировой экономики санкций – это экономическое преступление против человечества.
В отличие от энергоносителей, сельскохозяйственная продукция и удобрения впрямую под санкции не попали. Однако это совершенно не означает, что санкции не повлияли на ситуацию с их поставками.
• Во-первых, под санкции попали «олигархи» – в том числе и те, кто занимался поставками сельхозтоваров.
• Во-вторых, связанные с поставками затраты скакнули вверх из-за сложностей с платежами, вызванных санкциями против российских банков, и с транспортировкой, вызванных отказом – опять же под влиянием вводимых санкций – многих транспортных компаний работать с российскими товарами. Страховые же компании нередко отказывались обеспечивать страховку или, по крайней мере, резко увеличивали ее стоимость.
• В-третьих, немало компаний прекратило работу с Россией из-за репутационных рисков и опасений попасть под вторичные санкции.
Любопытно, что власти США и ряда других западных стран даже начали писать так называемые «успокоительные письма» (comfort letters), в которых разъяснялось, что импорт российского продовольствия и удобрений под санкции не попадает и их можно покупать, «ничего не боясь»[1]. Толка, однако, от этого было немного.
По данным специального исследования 88 стран-импортеров российских удобрений и продовольствия, в январе-августе 2022 года физические объемы импорта российской пшеницы уменьшились по сравнению с тем же периодом предыдущего года на 11,3 %, безводного аммиака – на 63,1 %, калийных удобрений – на 16,5 %, азотных – на 41,8 %[2].
В 2022 «санкционном» году, по данным доклада Программы Развития ООН, почти 258 миллионов людей в 58 странах испытывали острую нехватку продуктов питания – то есть бедствовали. По сравнению с 2021 годом – 193 миллиона – это драматическое, а точнее, трагическое увеличение их числа.
При этом те, чьи решения приводят к насилию над экономикой планеты и обрекают на лишения миллиарды людей, сами продолжают жить в большом достатке и в материальном плане ничего не теряют.
Еще один геополитический шок произошел в 2023 году – конфликт между палестинской организацией Хамас и Израилем. По степени воздействия на мировую экономику конфликт в секторе Газа несопоставим с украинским кризисом, но он усилил геополитические риски и еще раз продемонстрировал слабость механизмов глобального управления. Будущее экономики планеты стало еще более непредсказуемым.
Чтобы понять, что происходит с мировой экономикой начала 2020-х годов, воздействие СOVID-19 и геополитических шоков надо рассматривать в комплексе.
Пандемия поставила потребителей планеты в нелепые условия. Главное правило, которому их заставили следовать, – «сиди дома, не гуляй, да людей избегай». В 2020 году запуганный и посаженный под «домашний арест» потребитель резко снизил свою покупательскую активность на рынке контактных услуг.
В результате бизнесы, связанные с транспортом, туризмом, контактной розничной торговлей, общественным питанием, развлекательной и спортивной индустрией, на которые приходится большая часть мирового ВВП и занятого населения, испытали «спросовый шок»: покупателя попросту «не стало». Этот шок привел к потере рабочих мест и снижению доходов предприятий и их работников, что, в свою очередь, потянуло дальше вниз совокупный спрос на услуги и товары.
В 2021 году спрос, найм и доходы в контактных отраслях начали постепенно восстанавливаться. Но ковид установил дополнительный ограничитель спроса на услуги на годы вперед. Многие стали реже ходить в универмаги, рестораны, театры, торговые центры и меньше путешествовать. Причины разные: кто-то по-прежнему боялся ковида, кто-то во время локдауна обнаружил, что образ жизни домоседа ему вполне подходит. Важно и то, что больше людей перешли на удаленный формат работы. Они меньше стали пользоваться транспортом (не надо ехать на службу), обедать в кафе и бургерных и реже ходить в магазины.