реориентируется с облигаций казначейства на облигации госпредприятий.
Очевидно, что массовый сброс ценных бумаг американского казначейства, нацеленный на их обвал, был бы отнюдь не в интересах Пекина. Случись такое, паника на мировых финансовых рынках нанесла бы сокрушительный удар и по китайской экономике.
Я бы назвал это «японской болезнью»: инвестиции за рубежом огромны, а из-за рубежа мизерны. Именно в таком случае зарубежные инвестиции домашних компаний ассоциируются со свертыванием и обескровливанием внутреннего производства.
Итак, само по себе превышение зарубежных пассивов над активами признаком слабости не является.
Точно так же положение чистого кредитора само по себе не обязательно является признаком силы.
Пассивы – это остаток по всем привлеченным в страну зарубежным инвестициям. Зарубежные активы страны могут заметно превышать пассивы из-за малых величин внешних инвестиций, которые она смогла привлечь. Такую ситуацию никак нельзя считать благоприятной для национальной экономики.
Наиболее характерным примером в этом отношении является Япония – самый первый чистый мировой кредитор. Прежде всего поражают крайне малые объемы привлекаемых ей прямых зарубежных инвестиций. Скажем, среднегодовой объем за 2016–2020 годы составил менее 13 миллиардов долларов – поистине капля в море для третьей по величине экономики мира[119]. Такое положение дел с привлечением зарубежных инвестиций, в свою очередь, весьма существенно ограничивает возможности экономического роста.
Между малыми объемами инвестиций из-за рубежа, прежде всего прямых, и одними из самых низких в мире темпов экономического роста, из-за которых быстро снижается удельный вес страны в мировой экономике, существует тесная связь. Любопытно, что в Японии этой проблемы почти не замечали ни экономисты, ни аналитики, ни политики. Отдельные спорадические попытки правительства всерьез заняться стимулированием инвестиций из-за рубежа до последнего времени были до смешного легковесны, а все кампании заканчивались, не успев начаться.
Я бы назвал это «японской болезнью»: прямые инвестиции за рубежом огромны, а из-за рубежа мизерны. Именно в таком случае зарубежные инвестиции домашних компаний ассоциируются со свертыванием и обескровливанием внутреннего производства. (Справедливости ради, однако, отметим, что сейчас, в середине 2020-х, японское правительство всерьез взялось за привлечение ведущих мировых компаний в высокотехнологичные отрасли – прежде всего в производство полупроводников, предлагая им огромные субсидии.)
Этой «японской болезни» подвержен и ряд других стран, в частности, Южная Корея. Симптомы есть и в России, с той лишь разницей, что капитал «утекает» преимущественно в виде не прямых, а портфельных и прочих инвестиций.
С другой стороны, этой болезни нет у таких крупных чистых кредиторов, как Китай, Германия, Тайвань, Сингапур и ряда других. В них велики инвестиции как за рубеж, так и из-за рубежа.
Но так или иначе, страны, являющиеся крупными чистыми кредиторами, играют в мировой экономике важную роль: они обеспечивают финансовые ресурсы для инвестирования в экономику тех стран, в том числе крупных должников, которые создали благоприятную бизнес-среду.
Глава 3Главные финансовые державы: как меняется расклад сил
Баланс «финансового богатства» в мире меняется очень медленно. По большому счету крупные финансовые державы в новой мировой экономике – это те же ведущие развитые страны, прежде всего G7, плюс Китай. США сохраняют бесспорное лидерство. Все КНЭД, кроме Китая, остаются далеко позади.
Вместе с тем со временем позиции России, Индии и Бразилии как новых финансовых держав, пусть и пока второго ряда, стали сильнее. Остальные КНЭД пока значимыми финансовыми державами не являются.
По сравнению с Индией и Бразилией, у России зарубежные финансовые активы больше, а валовые финансовые активы населения меньше – притом, правда, что меньше и само население. Это лишний раз напоминает о том, что российский большой бизнес, государственный и частный, и «новые русские» поднакопили деньжат и инвестировали за рубежом активнее, чем их коллеги из других сопоставимых по финансовой мощи стран. А вот «простой народ» накопил, по международным меркам, совсем немного.
Часть VI«Великое противостояние» гигантов: США – Китай
Глава 1Начало
Новейшая история знает целый ряд примеров противостояния держав, утвердившихся на лидирующих позициях в мире, и восходящих крупных держав с быстро растущей экономикой – противостояния в борьбе за рынки, источники сырья, технологическое превосходство, мировое влияние. В его основе, говоря словами классика, лежит закон неравномерности экономического развития капитализма. С этим трудно поспорить.
Первая половина ХХ века – это время противостояния сначала Великобритании/Франции и «восходящей» Германии, которое привело планету к Первой мировой войне. А затем, с 1930–х годов до окончания Второй мировой, – Великобритании, Франции и США, с одной стороны, и вновь «восходящих» Германии и Японии – с другой.
Противостояние нового типа возникло между ведущими капиталистическими государствами и СССР как взошедшей державой с иной социально-экономической и политической системой. Его кульминацией стало противоборство США и Советского Союза как двух сверхдержав в течение сорока послевоенных лет – вплоть до середины 1980-х.
В условиях обострения противоборства двух систем капиталистические страны научились быстро гасить вызванные неравномерностью экономического развития столкновения интересов друг друга. Это относится, например, к столкновению экономических интересов США и Японии в 1960–1980-е годы, отмеченные резким усилением позиций Страны Восходящего Солнца в мировой экономике.
Поскольку для капиталистического мира американское лидерство стало императивом, ведущие капиталистические страны были готовы помочь американской экономике тогда, когда она начинала прогибаться под давлением конкуренции со стороны других, более динамичных игроков – прежде всего Японии и в меньшей степени ФРГ. Помочь США были готовы все, в том числе сами Токио и Бонн. После крушения социалистической системы и распада СССР в конце 1980-х годов – начале 1990-х противостояние сверхдержав сошло на нет. Не стало и противостояния между страной-лидером и новыми восходящими державами. По уровню мирового политического и экономического влияния США как единственная сверхдержава оказались вне конкуренции. Но ненадолго. Начало XXI века принесло новое противостояние двух сверхдержав: «старой» в лице Соединенных Штатов Америки и «молодой» – Китайской Народной Республики.
Глава 2Преимущества американской экономической модели
В конце XIX века Америка обошла по объему ВВП тот же Китай, а третью строчку тогда занимала Индия. С тех пор и до наших дней США являются крупнейшей экономикой мира, причем большую часть этого исторического периода они сохраняют огромный отрыв от всех остальных стран.
Сегодня американский ВВП больше, чем показатели любых двух других государств вместе взятых. Кроме этого, США – главный локомотив мирового научно-технического прогресса, ведущий импортер, производитель и экспортер услуг, первая в мире финансовая держава.
Сила американской экономики – это прежде всего сила американской (или англо-саксонской) модели капитализма.
Именно эта модель в наибольшей степени соответствует основополагающим принципам рыночной экономики и позволяет в полной мере задействовать рыночные стимулы для экономического роста и повышения производительности труда.
Далее для краткости мы будем использовать термин «американская модель», не забывая о том, что исторически в ее формировании огромную роль сыграла Великобритания, а затем эту модель восприняли многие другие страны, прежде всего англоговорящие.
Основные парадигмы «американской модели»:
• максимальная свобода и обеспечение сколь возможно лучших условий для частного предпринимательства;
• минимум государственного вмешательства в экономическую деятельность;
• «эластичный» рынок труда, когда предпринимателям сравнительно несложно увольнять и нанимать работников, а уровни их зарплат легко варьировать в зависимости от спроса и предложения на рынке труда.
Эта модель органично связана с утвердившимися в американском обществе базовыми ценностями:
• свобода личности;
• индивидуализм;
• ответственность каждого за свою судьбу;
• вера в частную инициативу.
В то же время из этих правил игры делаются обоснованные исключения: тем отраслям, которые считаются критически важными для обеспечения безопасности и технологического лидерства страны, государство оказывает массированную поддержку. Сегодня это касается, например, производства полупроводников.
Развитая континентальная Европа – чем дальше к северу, тем больше – создала модель капитализма, которая обеспечивает значительно большую социальную защищенность граждан и допускает большее участие государства в экономике. Эта модель, в частности, в большей мере охраняет интересы наемного работника. По сравнению с США и Британией в странах континентальной Европы общество склонно к эгалитаризму[120] и больше заботится о социальной справедливости, а также готово принять «больше государства».
В середине третьего десятилетия ХХI века можно смело сказать, что в сравнении с американской европейская модель оказалась значительно менее экономически динамичной. Чтобы убедиться в этом, достаточно еще раз взглянуть на приведенные в третьей главе данные о динамике долей стран в мировом ВВП. Внутри развитого мира соотношение сил меняется прежде всего в пользу США. Но в то же время и другие страны, где утвердилась англо-саксонская модель (повторим – это прежде всего англоговорящие страны), росли быстрее, чем государства, избравшие модель континентально-европейскую.