Глава 1О терминах
Поскольку большая часть статей и книг о мировом балансе сил между крупными странами и группами стран выходит на английском языке, устоявшиеся ключевые термины здесь тоже английские. Зачастую их непросто перевести на русский язык, не потеряв важных смысловых нюансов.
Когда речь идет об усилении мировых позиций страны или группы стран, чаще всего используется термин rise, который можно перевести как «подъем», «возвышение» или «восхождение».
В качестве антонима rise чаще всего используется термин decline – «снижение», «уменьшение», «движение по нисходящей». Пара терминов rise – decline наиболее популярна среди западных авторов.
Изменения в мировом балансе сил большинство из них трактует как игру с нулевой суммой: «возвышение» (rise) одних стран означает «движение по нисходящей» (decline) других. Иногда вместо decline используется более «сильный» термин fall, который переводится как «падение».
И decline, и тем более fall неизбежно ассоциируются с закатом, ослаблением страны или даже ее упадком. В простейшей схеме, когда речь идет о соотношении сил двух крупных соперников, возвышение страны Б означает ослабление или упадок страны А.
Но это терминологическая западня, которая может привести к искаженной и даже неверной оценке того, что происходит на самом деле.
Если уж, играя с нулевой суммой, оперировать парой терминов rise – decline, то есть «возвышение» одной страны и «движение по нисходящей» другой, важно условиться, что речь идет исключительно об относительных параметрах: увеличении или уменьшении удельного веса той или иной страны в мировой экономике, ее «веса» в мировой политике, «веса» как военной державы и так далее. В этом случае термин decline означает «снижение удельного веса» и не более того.
Далее. Говоря об изменении соотношения сил в мировой экономике и политике, лучше воздерживаться от использования термина «fall», который может означать только закат, или, то же самое, упадок страны. Ведь закат, или упадок обусловлен прежде всего внутренними факторами: утратой экономической динамики, кризисом институтов, обострением социальных и внутриполитических проблем, провалами государственного управления.
Иными словами, снижение удельного веса в мировой экономике и политике страны А при увеличении удельного веса страны Б само по себе не означает, что для страны А наступил закат или что она переживает упадок. Напротив, несмотря на снижение удельного веса, она может сохранять динамизм экономики, сильные институты, высокую эффективность государственного управления и значительное международное влияние, по сути, находясь на подъеме.
Соответственно, возвышение КНЭД никак не означает заката крупных развитых стран, а возвышение Китая – заката США. Разобравшись с терминами, вернемся к публикациям в западной печати об изменениях баланса сил между Западом и «неЗападом».
Глава 2Что говорят маститые западные авторы?
Статья Рапозы, о которой мы говорили выше, – это, по большей части, рассказ о недавно вышедших на Западе монографиях, в которых авторы анализируют изменения мирового баланса сил. Больше всего в ней говорится о книгах комментатора Financial Times Гидеона Рэчмана – «Востокизация: возвышение Азии и упадок Америки от Обамы до Трампа и дальше»[154] и «Будущее с нулевой суммой: сила Америки в век беспокойства»[155].
Говоря об этих книгах, Рапоза замечает: «Они бросают уходящий далеко в историю взгляд на западные державы: от того времени, когда они озолотили вершины своих куполов и заставили соперников подчиниться, до наших дней, когда они все больше начинают походить на полицейских-недотеп. Про Америку этого пока еще, может, и не сказать (хотя после бегства из Афганистана, которое случилось уже после выхода статьи Рапозы, вполне можно сказать именно это), но в сравнении с такими колонизаторами минувших времен, как Франция и Португалия, Китай сегодня более влиятелен в любом отношении, которое только можно представить».
Гидеон Рэчман в своей «Востокизации» указывает на то, что в геополитическом разрезе возвышение Китая заставляет задуматься о том, сколь долго Америка сможет продолжать доминировать на мировой политической арене. По мнению автора, доминирование Запада и США постепенно сходит на нет, и, следовательно, они идут по нисходящей и слабеют.
Подобный образ мысли отражает существенный для понимания нынешней ситуации в мире факт: значительная часть западной политической и интеллектуальной элиты отождествляет конец единоличного доминирования Запада с движением вниз, воспринимая его (конец единоличного доминирования) весьма болезненно. Однако концептуально такое отождествление не выглядит убедительным. Конец единоличного доминирования и движение вниз – это совершенно не одно и то же.
В концептуальных рамках, близких к Рэчману, целый ряд важных положений сформулировал британский политолог и журналист, автор книги «Когда Китай будет править миром: конец западного мира и рождение нового мирового порядка» Мартин Жак[156].
В 2018 году в статье в Economist он писал так: «Долгое время Запад думал, что история на нашей стороне. С окончанием холодной войны и распадом Советского Союза это убеждение стало крепче, чем когда бы то ни было. Будущее виделось западным: что-либо иное было невозможно представить. <…> Восприятие и понимание Западом возвышения Китая отличались высокомерием. Ожидалось, что по мере своей модернизации он будет становиться все более западным. <…> Китайская политическая система не стала западной. В экономике страны государство – по-прежнему очень мощная сила. Китай остается явно не таким, как Запад, но становится при этом все сильнее. Он ни разу не испытывал ни экономического кризиса, который так долго предрекали на Западе, ни великого политического взрыва, который принес бы ему демократию западного образца. Вместо этого экономический и политический кризисы задавили Запад. <…>Запад – как США, так и Европейский Союз – в историческом смысле находятся в состоянии постоянного движения по нисходящей. Великим сюжетом послевоенной эры стало возвышение развивающегося мира, на который приходится примерно 85 % человечества, и движение по нисходящей старого развитого мира, на который приходится примерно 15 % человечества. Развивающийся мир многому научился у Запада, но он не является и не будет западным»[157].
Что ж, знакомый мотив: Китай идет отличным от Запада путем и крепнет, пока Запад движется по нисходящей, а развивающийся мир восходит.
В своей публикации Мартин Жак также сформулировал следующие ключевые тезисы: «Возвышение Европы преобразило мир. Возвышение Америки тоже, хотя оно шло строго по линии преемственности с Европой. Китай также преобразует мир, но, вероятно, в значительно большем масштабе, чем Европа и Америка, прежде всего потому, что он сам намного больше. <…> Западная гегемония наложила на мир огромный отпечаток, но ей не было назначено судьбой сохраниться навсегда. Гегемоны никогда не бывают вечными.<…> Запад составляет очень незначительное меньшинство человечества. Будущее не будет единым для всех, в том виде, в каком, по мнению Запада, ему следовало бы быть. Оно будет плюралистическим, гибридным и, вне всякого сомнения, с сильным китайским ароматом».
Особого внимания заслуживает тезис Жака о том, что гегемоны не бывают вечными. Действительно, монополия, господство, доминирование одного игрока однажды неизбежно прерывается преследователями-конкурентами. В мировой экономике и политике это происходит точно так же, как на отдельно взятом товарном рынке или, скажем, в спорте. Как правило, вырвавшись далеко вперед, лидер рано или поздно замедляет свое движение, в то время как преследователи прогрессируют быстрее, потому что находятся на более низкой стадии прогресса и изо всех сил стараются его догнать.
Другое важное утверждение Жака касается гибридного и плюралистического будущего. Безусловно, коль скоро речь идет об экономических и политических моделях, не говоря уже о культуре, ценностях, модусах мировосприятия и социального поведения, будущее мира представляется плюралистическим. Вместе с тем продекларировать, что «мы разные и останемся разными», поставив на этом точку, недостаточно.
История показывает, что только те незападные страны, которые достаточно смело и масштабно заимствуют краеугольный камень западной экономической системы, достигают экономического успеха. Это фундамент, а уже нанем можно строить самые разнообразные национально-специфические институты: такие, как южнокорейские чеболи, исламские банки, системы микрокредитования, «рыночные» госпредприятия и т. д.
По мысли Жака, экономические и политические системы развивающихся стран позаимствуют что-то у Запада и добавят к этому нечто свое. В аналогичных концептуальных рамках я исследовал эволюцию экономических систем и корпоративных моделей стран Восточной Азии – в частности, в книге Asia’s Turning Point[158].
Но необходимо уточнение. Запад создал экономическую и политическую систему, которая обеспечила наибольший социально-экономический прогресс и наивысший уровень социально-экономического развития в мире. Краеугольный камень западной экономической системы, ее несущая конструкция – это свободное предпринимательство, конкуренция, создание благоприятных условий для частного бизнеса.
Поэтому, если мы говорим о гибридном будущем для НЭД / развивающихся стран, заимствование у Запада будет способствовать их социально-экономическому прогрессу, очевидно, только в том случае, если они позаимствуют эту несущую конструкцию.