С деньгами для общенациональных партий дела обстоят еще интереснее. Так, некоторые компании заставляют служащих вносить пожертвования под своими именами, а потом рефинансируют их. Это позволяет обходить запрет на пожертвования партиям со стороны бизнеса. В 2016 году ведущая инженерно-строительная фирма страны SNC–Lavalin, согласно результатам расследования Избирательной Комиссии Канады, пожертвовала таким образом 118 тысяч долларов. В 2013 году член кабинета министров Питер Пенашью подал в отставку (сам факт вынужденной отставки заслуживает положительной оценки – политик все-таки понес ответственность), когда выяснилось, что полученные им индивидуальные пожертвования в размере от 550 до 1100 долларов (в Канаде это верхний предел доната конкретному политику) были завязаны на строительную компанию St. John’s[175].
Однако Канада пожертвования бизнеса общенациональным политическим партиям официально все-таки запретила. А в большинстве стран развитой демократии дорога для них по-прежнему свободна и широко открыта.
А еще в Канаде есть такая разновидность лоббистов, как пакетировщики, или «собиратели людей». В английском языке их называют bundlers. Задача бандлеров – находить десятки и сотни человек для участия в мероприятиях, которые организуют политики и партии для сбора средств.
Под расследование Уполномоченного по вопросам лоббирования попали, в частности, сразу два таких мероприятия, устроенные бизнесом для тогдашнего премьер-министра Джастина Трюдо. В 2014 году бандлером выступил соучредитель крупной пищевой компании Clearwater Seafoods Мики Макдоналд. По имеющимся данным, за право участия примерно 75 человек заплатили по 1000 долларов. Годом позже в этой же роли выступил председатель правления фармацевтической компании Apotex Бэрри Шерман. После его смерти расследование прекратилось, но независимая организация Democratic Watch, не желая отступать, подала судебный иск. Трюдо по этому поводу заявил, что его политические решения основаны на том, что правильно для канадцев, а не на том, что может сказать какой-то человек, в том числе бандлер. Такая дежурная отговорка устроила не всех, но каких-либо проблем для премьер-министра не возникло.
А в Японии проблема пожертвований компаний партиям и партийным деятелям взорвала-таки политический мир в 2024 году. Скандал, вызванный вскрывшимися фактами вопиющих нарушений правил финансовой отчетности при использовании этих денег рядом политических тузов правящей Либерально-Демократической партии, прежде всего из фракции, которой руководил Синдзо Абэ, заставил сложить свои полномочия лидера партии и премьер-министра Фумио Кисида и привел к сокрушительному поражению ЛДП на досрочных парламентских выборах. Вместе со своим партнером партией Комэйто она потеряла большинство в нижней палате парламента. И тут оппозиция сделала очень важный шаг, потребовав полного запрета на пожертвования партиям со стороны компаний и организаций. Видели бы вы, как тут переполошилась верхушка ЛДП во главе с новым премьером Сигэру Исиба! Он и его окружение не устают повторять, что главное – транспарентность и соблюдение правил финансовой отчетности обеспечить, а в самих по себе пожертвованиях компаний и организаций ничего плохого нет (еще бы – такая хорошенькая кормушка!). Договорились даже до такого чудовищного тезиса, что их запрет нарушал бы право волеизъявления этих самых компаний и организаций. Воистину, издевательство над здравым смыслом! И над гражданами.
На момент написания этих строк вопрос находится в центре внимания японского общества и заинтересованные стороны ведут жаркие дискуссии. Что ж, уже хорошо.
Барак Обама писал в своей книге «Дерзость надежды»: «Я не могу утверждать, что погоня за деньгами не изменила меня тем или иным образом»[176]. Хочется сказать: не только вас, господин президент. Она изменила многие сущностные стороны самой западной демократии.
В условиях, когда в ходе избирательной кампании пожертвования льются рекой – будь то выборы президента, губернатора, мэра, депутата парламента или представителя местного органа законодательной власти – преимущество получает та сторона, которая сумела собрать больше денег. Тот, кто в «борьбе за фонды» остался позади, скорее всего, окажется в аутсайдерах. Влияние политика, в том числе шанс стать политическим лидером, решающим образом зависит от того, насколько он силен в привлечении финансовых средств. Безусловно, это важное качество, но для настоящих политических лидеров главное – совсем другое.
Политический лидер должен глубоко понимать тенденции и закономерности национального и мирового развития, уметь стратегически мыслить, формулировать общенациональные цели и вести за собой страну, чтобы их достигать. Он должен оставаться внимательным к нуждам «простых людей», понимать их потребности и приоритеты и выстраивать политические стратегии, обеспечивающие как национальные, так и общечеловеческие интересы.
Явный дефицит политического лидерства, удручающее засилье посредственных фигур на высших государственных постах и зачастую очень невысокое качество государственного управления – это далеко не в последнюю очередь продукты политической системы, которая отводит ключевую роль искателям и собирателям денег.
Не удивительно, что значительная часть граждан в такой ситуации теряет интерес к тому, что происходит на внутриполитической арене, в том числе к выборам. Кандидаты в президенты и депутаты от них попросту слишком далеки, а выборы – это не более чем политическое шоу.
Это подводит нас к такой большой теме, как уровень, «квалификация» политиков, включая глав государств и правительств. Похоже, слабые и некомпетентные политические кадры, неспособные обеспечить должный уровень государственного управления, стали едва ли не нормой. Противодействующих этому эффективных механизмов западная политическая система не создала.
Один из примеров – Япония. Придя во второй раз к управлению страной в 2012 году, Синдзо Абэ с большой помпой представил программу ее экономического возрождения – так называемую «Абэномику». В основе лежала концепция «трех стрел»: первая – денежная накачка экономики при нулевых или даже отрицательных учетных ставках, вторая – увеличение государственных расходов для стимулирования экономики, третья – стратегия роста с упором на дерегулирование и стимулирование инвестиций частного сектора.
Первую стрелу японское правительство запустило с усердием, достойным лучшего применения. Вторая тоже «летела» довольно бодро, но со временем пришлось поумерить пыл из-за огромного дефицита госбюджета. Что касается достижений на третьем направлении, один из главных в то время экономических советников Абэ, профессор Хамада, позже оценил их как откровенно неудовлетворительные.
Изначально правительство Абэ говорило о планах поднять реальный рост ВВП до 2 % в год. В действительности, однако, ускорение получилось хилым и очень скоро выдохлось. В среднем за годы Абэномики, с 2013 по 2018 год, ежегодный темп роста номинального ВВП Японии составил 1,4 %, реального – 1,2 %.
Сегодня Япония – хронический тихоход и одна из наименее динамичных экономик развитого мира. Помимо прочего, это привело к беспрецедентному снижению ее удельного веса и роли в мировой экономике.
Не была достигнута и другая цель Абэномики – преодолев дефляцию, поднять уровень роста потребительских цен до 2 % в год. Не справились. Слишком сильным оказалось понижательное давление на цены, создаваемое различными внешними и внутренними факторами. В результате глава Банка Японии, Харухико Курода, который вместе с Абэ инициировал беспрецедентную денежную накачку для придания уверенности экономическим агентам и раскрутки инфляции, вынужден был потратить много времени на объяснения и оправдания, почему никак не получается заставить цены расти так, как хотелось.
Не достигнув поставленных целей, администрация Абэ вскоре предложила обществу три другие «стрелы», на этот раз совсем уже популистского толка.
Раскручивая инфляцию, правительство, естественно, стремилось инициировать повышение зарплат. Делалось это большей частью путем прямого политического давления на бизнес. В конце концов в крупных компаниях, где занято примерно 30 % всех работающих по найму японцев, зарплата и бонусы пошли вверх, потянув за собой средние уровни по стране. Однако на остальных предприятиях, где занята большая часть работников, вплоть до самого конца 2010-х повышательная тенденция фактически не просматривалась – даже несмотря на растущий дефицит рабочих рук. Между тем попытки раскрутить инфляцию результаты все-таки принесли: поднялись цены на товары самой первой необходимости, прежде всего – на продукты питания, ударив по карману большей части японских семей. В итоге реальные доходы населения к концу десятилетия были ниже, чем на старте Абэномики. Но администрации это не помешало заявить, что план Абэ сработал как надо.
Характерно, что никакой серьезной дискуссии об экономической политике, в которой высказывались бы различные точки зрения и обсуждались альтернативные сценарии, не было и нет, если не считать дежурные критические заявления от неспособной бороться за власть оппозиции.
В правящей Либерально-демократической партии Абэ был царем и богом без каких-либо соперников на горизонте. За время его правления ЛДП увеличила количество трехлетних сроков для своего лидера с двух до трех. Это значит, что один и тот же человек может возглавлять партию девять лет подряд – притом что пребывание на этом посту, по сути, автоматически делает его премьер-министром. Свое решение об увеличении сроков руководство ЛДП объясняло необходимостью улучшить партийное управление. Но такое объяснение, мягко говоря, выглядит неубедительным. Абэ не показал себя хорошим управленцем. Годы правления его администрации были отмечены многочисленными управленческими и прочими провалами то в одном, то в другом государственном ведомстве.