.
Формирование общества массового потребления в новых экономических державах, прежде всего в Азии, стало одним из главных, интересных, а местами даже забавных сюжетов мировой экономики XXI века. Этот процесс повлиял не только на соотношение сил на глобальной экономической арене, но и на бизнес-модели и, более того, на образ жизни людей.
Так, для среднего класса в азиатских странах проводить значительную часть свободного времени в торговых центрах стало чем-то само собой разумеющимся. Шопинг стал едва ли не главной формой досуга. Согласно результатам опроса семей среднего класса, проведенного в Китае в 2007 году, 40 % респондентов ответили, что именно шопинг – их самое любимое занятие. Опрос также показал, что «средний китаец» уделяет покупкам 9,8 часов в неделю, что в 2,7 раза больше показателя «среднего американца»[185].
В жарких странах Юго-Восточной и Южной Азии люди стремятся подольше находиться в кондиционированных помещениях. Самым подходящим местом оказываются разросшиеся, как грибы после дождя, громадные шопинг-молы. В свободное время, зачастую всей семьей, они идут в такой центр, проходят круг за кругом по его этажам, занимаются покупками, неторопливо обедают или смакуют разнообразные напитки, мороженое и закуски в многочисленных ресторанах и кафе. Там же можно посетить кинотеатр или развлечься на различных аттракционах. А затем снова покупки, покупки, покупки.
Если для американцев, европейцев и японцев покупки – это в основном рабочая задача, после выполнения которой хочется отдохнуть, для «восходящих азиатов» это полноценный вид отдыха.
Один крупный таиландский девелопер по этому поводу сказал так: «Большинство тайцев, когда у них есть свободное время, идут в шопинг-мол. Не в музей, не в театр, не в спортзал, а в шопинг-мол. Именно шопинг-молы вырастают один за другим, и их размеры раз за разом бьют рекорды»[186].
Бум шопинг-молов, начавшийся на длинной волне роста личного потребления, в дальнейшем сам во многом способствовал тому, чтобы эта волна набирала все большую высоту и тянула рост всей экономики.
Характерно, что в рейтингах крупнейших шопинг-молов мира почти не встретишь торговых центров развитых стран. Например, по данным на январь 2022 года, в первую по площади десятку входило только одно такое заведение из развитого мира: West Edmonton Mall, город Эдмонтон, штат Альберта, Канада. Возглавляли рейтинг два китайских мола. Двумя молами были представлены также Таиланд и Филиппины, по одному пришлось на Дубай, Турцию и Малайзию (таблица 54).
Таблица 54
Источник: Touropia.com, 10 Largest Malls in the World
Данные на январь 2022 года.
* 1 квадратный фут – 0,0929 квадратных метра. Для перевода в квадратные метры приведенные в таблице числа надо разделить на 10,764. Для ускорения рекомендую делить на 10. Существенного отклонения не будет.
Как бы мы ни относились к образу жизни, главное место в которой занимает шопинг, как экономист я не могу отрицать, что именно такой образ жизни «среднеклассных» семей помог новым экономическим державам Азии выйти на траекторию роста личного потребления, который по своему охвату и темпам не имеет прецедента в мировой истории.
Что же касается зацикленности на покупках, справедливости ради стоит сказать, что и тут есть обнадеживающие сдвиги. Вышеупомянутый тайский девелопер подметил, что «средний таец» в час досуга идет в мол, а не в музей, театр или спортзал. Но развитие событий показало, что молы стали все больше интегрировать в себя и кинозалы, и театры, и спортзалы, и музеи, и прочие учреждения, все больше превращаясь в комплексные центры рекреации и досуга.
Лишний раз я задумался об этом, увидев в 2018 году великолепный концертный зал в шопинг-моле KLCC в центре Куала-Лумпура, афиши которого приглашали на серию концертов Симфонического Оркестра Малайзии. Можно сказать, жизнь шла вперед в этом жизнеутверждающем направлении, пока ее не остановил коронавирус, выпущенный крупнейшей азиатской державой.
В условиях разгула пандемии собирать большие массы людей в шопинг-молах стало невозможно, так что в 2020 году этот двигатель экономического роста восходящей Азии заглох. Но в заменивших походы в торговые центры онлайн-покупках со смартфонов Азия – тоже лидер. А после пандемии заработала комбинация первого и второго. Так или иначе сегодня, в середине 2020-х, азиатские шопинг-молы снова полны людей.
Глава 4Инфраструктурный бум
Вторым драйвером «автономного» роста КНЭД стал инфраструктурный бум: строительство и модернизация автомобильных и железных дорог, портов, аэропортов, метро, тоннелей, электростанций, дамб и других сооружений.
В западных странах эта базовая инфраструктура была создана давно – в значительной части уже к началу прошлого века. Поэтому до последнего времени новые инвестиции Запада в ее развитие были сравнительно невелики. В США ситуация изменилась в конце 2021 года, когда администрация Байдена запустила масштабную программу модернизации инфраструктуры, выделив на нее 1,1 триллиона долларов. При этом большое внимание уделялось развитию инфраструктуры, необходимой для работы интернета и для переориентации на возобновляемые «чистые» источники энергии.
Но, несмотря на это, в мировых инвестициях в инфраструктуру продолжает заметно расти доля НЭД, прежде всего азиатских, где строительство современной инфраструктуры находится на более ранней стадии.
Наращиванию инвестиций способствовала и сравнительно благоприятная в большинстве КНЭД ситуация с государственными финансами. В отличие от развитых стран, где бюджет, как правило, сводится со значительным дефицитом из-за огромных социальных расходов, в большинстве КНЭД их уровень ниже, а дефициты меньше. На нынешнем этапе развития этих стран вопрос о создании систем социального обеспечения, сопоставимых по своим масштабам с западными, на повестке дня не стоит. Единственное исключение – Бразилия, о которой мы поговорим позже.
Весьма вероятно, что в будущем, принимая во внимание западный, в частности, западноевропейский опыт, большинство КНЭД сделают выбор в пользу более компактной системы государственного социального обеспечения, которая гарантирует только базовые условия для жизни людей – в противоположность «большому и щедрому» государству благосостояния, которое становится все труднее содержать трудящимся налогоплательщикам на Западе. Так или иначе, сравнительно невысокий уровень дефицитов, а в отдельные годы и профициты государственных бюджетов в большинстве КНЭД облегчили реализацию крупномасштабных инфраструктурных проектов. Кроме того, их правительства все больше привлекали к участию в таких проектах частных инвесторов – как отечественных, так и зарубежных.
В 2010-е годы доля НЭД / развивающихся стран в мировых инвестициях в инфраструктуру – порты, аэропорты, железные дороги, водное хозяйство, телекоммуникации, дороги, электроэнергия – превысила половину. Общий объем мировых инвестиций с 2010 по 2015 год составил 29,8 триллиона долларов. Из них на Китай пришлось 28 %, а на Индию и остальные азиатские НЭД вместе взятые – по 3 %. Доли Восточной Европы, Латинской Америки и Ближнего Востока составили каждая по 5 %, Африки – 1 %. Наконец, на США и Канаду пришлось 20 %, на Западную Европу – 15 %, на развитую Азию – 13 %.
В 2017–2035 годах, по прогнозам McKinsey[187], мировые инвестиции в инфраструктуру должны составить 69,4 триллиона долларов. При этом ожидается, что доля Китая вырастет до 34 %, Индии – до 8 %, остальных азиатских НЭД и Латинской Америки – до 6 % каждая, а Африки – до 2 %. С другой стороны, доли Восточной Европы и Ближнего Востока упадут каждая до 4 %, Западной Европы – до 10 %, развитой Азии – до 6 %. Доля США и Канады составит те же 20 %. Иными словами, получается, что 48 % мировых инвестиций в инфраструктуру придутся на НЭД / развивающиеся страны Азии и еще 16 % на НЭД / развивающиеся страны других регионов.
Крупные инвестиции в инфраструктуру могут стимулировать «автономный» рост экономики КНЭД, так как они создают спрос на широкий круг товаров производственного назначения с одной стороны и способствуют устранению порождаемых недоразвитой инфраструктурой препятствий для экономической деятельности с другой.
Кроме того, их можно использовать как быстродействующее средство стимулирования роста при ухудшении деловой конъюнктуры. Так, наряду с личным потреблением, масштабные «инъекции» государства в инфраструктурные проекты сыграли решающую роль в поддержании роста в ряде КНЭД во время «великой депрессии» 2008–2009 годов. На инвестиции в инфраструктуру тогда, в частности, пришлась половина знаменитого китайского пакета мер по стимулированию экономики в размере 4 триллионов юаней, или 570 миллиардов долларов.
Естественно, стимулирующий эффект таких инвестиций во многом зависит от выбора проектов и качества управления ими. В том числе от того, насколько успешно ведется борьба со взятками, откатами, сговором при проведении тендеров и прочими «прелестями».
В первые десятилетия XXI века Китай и Индия запустили огромные по своим масштабам инфраструктурные программы. Активизировались на инфраструктурном фронте и большинство других КНЭД.
В своем предвыборном манифесте 2019 года возглавляемая премьер-министром Нарендра Моди индийская правящая партия BJP обязалась выделить на развитие инфраструктуры в 2020–2024 годах 1,4 триллиона долларов. Причем речь шла только об инвестициях самого государства – к ним должны были добавиться частные капиталовложения.
Это была заявка на одну из самых крупномасштабных в мировой истории инфраструктурных программ. Проекты охватывали строительство и модернизацию скоростных железных дорог и аэропортов, развитие морского транспорта, строительство городов-спутников, создание «образцовых городских центров» для обкатки различных путей решения проблем урбанизации и многое другое.