Аналогичным образом итальянский производитель лифтов Vimex в 1990-е годы перенес производство на свое предприятие в Китае, а в 2017-м полностью вернул его домой на завод в Luzzaro. Причины – рост затрат на китайском заводе, стремление сократить сроки доставки потребителям и… опять же намерение использовать скромную надпись «Сделано в Италии» для захвата мировых рынков.
Французская фирма Kapsys, которая занимается дизайном и продажами мобильных телефонов для людей со слабым зрением, перенесла из Китая во Францию производство второго поколения своих смартфонов SmartVision. Производство по контракту осуществляет теперь не китайский, а французский изготовитель. При нынешнем соотношении затрат такой вариант предпочтительнее, поскольку он позволяет сократить сроки доставки товара европейским потребителям и облегчает контроль качества[242].
Крупный швейцарский изготовитель спортивной одежды ODLO обозначил стратегическую линию на производство большей части своей продукции в Европе и сокращение доли производства в Китае и Азии. Причины – рост расходов на оплату труда китайских/азиатских работников и связанные с зарплатой трудовые конфликты.
Реиндустриализация стала одной из важнейших задач экономической политики Евросоюза.
В 2013 году Европарламент принял специальную резолюцию о реиндустриализации Европы. В политических документах «К более сильной европейской индустрии во имя роста и экономического возрождения» (A Stronger European Industry for Growth and Economic Recovery)[243] и «К Европейскому промышленному ренессансу» (For a European Industrial Renaissance)[244], принятых соответственно в 2012 и 2014 годах, была поставлена цель повернуть вспять тенденцию к сокращению доли обрабатывающей промышленности в ВВП ЕС, увеличив ее с 15 % в начале прошлого десятилетия до 20 % в 2020 году. Скажем сразу – этого сделать не удалось. В конце десятилетия она оставалась примерно такой же, как и в начале. Но стабилизация доли – это тоже достижение, потому что до 2009 года она уверенно падала: до 13,9 % с 19,8 % в 1991 году. То же самое – стабилизацию доли обрабатывающей промышленности в 2010-е годы после долгого падения – мы наблюдаем и в США, и в Японии, и в Канаде[245].
Опыт индустриализации у нас огромный, но она все время, с 1930 -х годов и до наших дней, была ориентирована не на экспорт, а на простое импортозамещение.
С 2014 года по поручению Еврокомиссии Европейский Фонд улучшения условий жизни и труда (организация в рамках Евросоюза, занимающаяся исследованиями и сбором информации в данной области) и профессора пяти итальянских университетов начали мониторить европейский решоринг. По 2018 год ими было зафиксировано 253 случая[246]. Из них на обрабатывающую промышленность приходится 85 %, причем больше всего – 11 % – на производство одежды. Европейские компании относительно реже, чем американские, возвращают производство из Китая и Азии и чаще из других европейских же стран. Тем не менее число случаев решоринга из Китая все равно наибольшее: 76. Далее следуют Индия (15), Польша (15) и Германия (14)[247].
В некоторых европейских государствах решоринг поддерживается правительством и местными органами власти. В Соединенном Королевстве правительственные организации помогали компаниям выстроить стратегию решоринга и найти отечественных поставщиков. Правительство также участвовало в финансировании проектов в рамках так называемой Advanced Manufacturing Supply Chain Initiative («Инициатива продвинутых цепей поставок в обрабатывающей промышленности»), направленных на поддержку новых отечественных предприятий в техноемких отраслях, производящих компоненты, материалы и оборудование.
В Нидерландах для поддержки создания рабочих мест решившимися на решоринг компаниями Министерство социального обеспечения даже создало специальный фонд в 600 миллионов евро[248].
Чтобы была полная ясность, опять же оговоримся, что и европейский решоринг не означает свертывания прямых инвестиций в Китае и других развивающихся странах. Случаев офшоринга все равно больше, чем случаев решоринга. Европейские исследователи, скрупулезно анализирующие ситуацию в конкретных странах, приводят на этот счет весьма интересные данные. Так, согласно результатам одного из исследований, в 2010–2015 годах в Финляндии на один решоринг приходилось в среднем 2,40 офшоринга; в Швеции 1,19; в Дании 1,13. По данным другого исследования, охватывающего 13 стран ЕС в период с 2010 до середины 2012 года, офшорингов было больше втрое[249].
Ну и, наконец, Япония, где до последнего времени тема решоринга особого интереса не вызывала. С конца 2010-х годов ситуация начала меняться – прежде всего из-за бьющего в глаза удорожания продукции, которую японские фирмы производили на своих китайских и прочих азиатских заводах. При этом, возвращая производство домой, они – возможно, еще больше, чем американцы и европейцы – ставят на автоматизацию производства как основной путь снижения затрат, поскольку проблемы обеспечения занятости в стране нет.
Honda перевела производство одной из наиболее популярных моделей мотоцикла Super Cub из Китая на завод в Кумамото на южном острове Кюсю. Сanon в 2019 году ввел в эксплуатацию новый сверхсовременный «умный» завод в соседней префектуре Миядзаки и перебросил туда из азиатских стран производство цифровых фотоаппаратов. Pioneer перенес производство навигационных систем для автомобилей из Таиланда в префектуру Аомори на севере.
Casio, которая выпускает ручные часы на двух заводах в Китае, одном в Таиланде и одном в префектуре Ямагата на побережье Японского моря, существенно увеличила долю последнего в общем объеме производства, запустив линию автоматизированной сборки. Автоматизация позволила снизить себестоимость вдвое – до уровня, равного тайскому и ниже китайского[250].
Реиндустриализация и решоринг как ее важнейшая составляющая видоизменили модель производства значительной части западных, прежде всего американских, транснациональных промышленных корпораций. Основные черты новой модели выглядят так.
Первое. Производство расширяется как за рубежом, так и дома (до последнего времени преобладало сокращение производства в своем отечестве ввиду его переноса в Китай и другие развивающиеся страны).
Второе. Производство приближается к рынкам: скажем, для Америки и близлежащих стран производим в Америке, а для Европы – в Европе. В Китае же производим для самого Китая и близлежащих стран Азии. (До последнего времени главным было превращение Китая и ряда других развивающихся стран в основные площадки для производства на экспорт во все части света.)
Третье. Вместе с тем, поскольку рынки НЭД / развивающегося мира в целом остаются более динамичными, чем рынки в развитых странах, его доля в производстве и продажах, как правило, продолжает расти.
Наряду с этим просматривается еще одна любопытная и очень важная тенденция, которая не соответствует (более того, можно сказать, противоречит) вышеописанной модели – точнее, ее второй черте, но в реальной жизни благополучно с ней сосуществует. Это рост экспорта из развитых стран в КНЭД, вызванный тем, что в этих странах потребители, принадлежащие к растущим среднему и богатому классам, проявляют все больший спрос на товары, произведенные на предприятиях Европы, США, Японии и т. д., поскольку именно эти товары, в их представлении, имеют «подлинную ценность».
Скажем, все больше покупателей желает Toyota, сделанную в самой Японии, а не сошедшую с конвейера на заводе в Китае или другой развивающейся стране. Для значительной части состоятельных потребителей в Китае или, например, Индонезии и так далее «сделано в Европе» или «сделано в Японии» уже само по себе означает гарантию качества, в то время как товар, произведенный в собственной стране, внушает куда меньше доверия.
В 2010-е годы рост спроса на «подлинно» европейское, японское, американское оказал заметное влияние на международные товаропотоки. Так, в начале десятилетия экспорт BMW и Audi в Китай рос на 30–40 % в год. А общее число зарегистрированных в Китае автомобилей германского производства стало больше, чем в самой Германии[251].
Увеличение спроса потребителей из НЭД на «подлинно британское» способствовало возрождению автомобильной промышленности Соединенного Королевства, которая, казалось, уже дышала на ладан. В начале десятилетия бодрым темпом начали расти производство и экспорт таких «классических» британских моделей, как Jaguar и Land Rover. В 2011 году экспорт компании Jaguar Land Rover в Китай по сравнению с предыдущим годом скакнул на 76 %. Причина – не только привлекательный дизайн и скрупулезный контроль качества. Состоятельный потребитель в Китае, на Ближнем Востоке, в России испытывал наслаждение от соприкосновения с английской традицией, историей, образом жизни настоящего английского аристократа. Между тем, по иронии судьбы, в 2008 году Jaguar Land Rover был поглощен индийской Tata Motors. КНЭД, таким образом, способствовали возрождению британского автопрома и со стороны спроса, и со стороны инвестиций.
Не будем впадать в эйфорию: тенденция к росту продаж западных автомобилей в новых экономических державах отнюдь не линейная. Уже 2019 год стал для мирового автопрома худшим по объему продаж после кризисного 2009-го, причем в первую очередь сократились продажи в Китае. А ковид ухудшил положение еще больше.