Тем не менее само явление не стало достоянием прошлого. Завершим наш разговор о нем на мексиканской ноте.
В Мексике в 2000–2010-е годы потребители из среднего класса и выше заметно увеличили покупки товаров, сделанных в США. Страна является вторым после Канады экспортным рынком для американских производителей. Если говорить о продукции пищевой промышленности, то, к примеру, по словам управляющих торгового гиганта Costco, в прошедшем десятилетии заметно увеличились продажи таких знаковых американских товаров, как мраморные стейки, бобовые консервы, картофель. Губернаторы американских штатов лично посещали страну, чтобы рекламировать свою «штатную» продукцию.
Запад, прежде всего Америка и Европа, сегодня, можно сказать, бьется за то, чтобы возродить свою обрабатывающую промышленность.
Мы давно уже повторяем, как заученный урок, что с повышением уровня развития экономики набирает силу процесс ее сервисизации: в ВВП и общей численности занятых падает доля промышленности и растет доля сферы услуг. Но не вечно же! Даже с точки зрения элементарного здравого смысла (не до нуля же будет падать доля промышленности или сельского хозяйства) должно прийти время, когда доли сельского хозяйства, промышленности и услуг более или менее стабилизируются, или, по крайней мере, на определенных отрезках времени, доля промышленности (или сельского хозяйства) станет расти. Так вот, время это, похоже, уже пришло. В 2010-е годы доля сферы услуг в ВВП оставалась фактически неизменной в США, Германии, Франции и Италии, снизилась в Японии и увеличилась в Британии[252].
В развитых странах вновь стало уделяться больше внимания развитию обрабатывающей промышленности как ключевой сферы экономики – причем промышленности, ориентированной на экспорт, готовой и способной конкурировать за мировые рынки.
Почему развитые страны, продвинувшиеся далеко вперед по пути сервисизации экономики, сегодня стремятся иметь – и, можно даже сказать, вернуть – сильную и динамичную обрабатывающую индустрию? Все очень просто.
Во-первых, в части выпуска средств производства такая индустрия нужна для повышения технологического уровня всех отраслей экономики. Во-вторых, в любой своей части она приносит значимый доход предприятиям и государству и создает хорошо оплачиваемые рабочие места. А в контексте этой главы, в-третьих, она нужна, очень нужна для того, чтобы успешно вести борьбу за долю мировых рынков.
И наконец, в-четвертых, реиндустриализация нужна для обеспечения национальной безопасности, которое, как считают западные политические стратеги, требует снижения зависимости от поставок промышленной продукции из Китая.
Сильная и динамичная обрабатывающая индустрия, однако, невозможна без ориентации на экспорт, потому что только такая ориентация, а не простое импортозамещение («раньше импортировали – теперь делаем для себя сами») побуждает промышленные предприятия по-настоящему серьезно трудиться над повышением своей эффективности и конкурентоспособности (а не «расслабляться», работая на «огороженный» высокими импортными тарифами и прочими защитными мерами внутренний рынок под опекой государства и разглагольствования о защите национальных интересов). Это общее правило, которое, в полной мере относится и к крупным новым экономическим державам, несмотря на формирование там емких внутренних рынков.
В НЭД / развивающемся мире наибольших успехов добивались и добиваются страны (и территории), развившие обрабатывающую промышленность, которая ориентирована на экспорт, а не на импортозамещение в его традиционном понимании. Строго говоря, в экспортоориентированной экономике такое импортозамещение тоже присутствует и поначалу даже нередко преобладает, но все дело в том, что на нем не останавливаются. Ориентация на экспорт сыграла решающую роль в успехе и всех четырех «азиатских тигров», и Китая, и стран Юго-Восточной Азии.
Без нее не может быть обрабатывающей промышленности, отвечающей международным стандартам эффективности производства и качества продукта. Сейчас этот вектор становится все более заметным в экономической политике Индии. А в Латинской Америке экономика ставшей крупным промышленным экспортером Мексики выглядит куда предпочтительнее, чем экономика не сумевшей это сделать Бразилии. Наконец, среди бывших соцстран Европы наибольших успехов добились заметные промышленные экспортеры: Чехия, Польша, Венгрия, Словения.
При этом фактически во всех НЭД / развивающихся странах (исключение составила только Южная Корея, когда еще была развивающейся), чтобы поставить ориентированную на экспорт обрабатывающую промышленность на ноги и держать ее в хорошей форме, ставка делалась на привлечение в экспортные отрасли прямых зарубежных инвестиций. Компании с участием зарубежного капитала играли первостепенно важную, если не главную роль в расширении промышленного экспорта.
Да и подавляющее большинство развитых стран активно привлекало и привлекает прямые зарубежные инвестиции в промышленные отрасли-экспортеры.
Россия эту сторону вопроса, к сожалению, проглядела. Опыт индустриализации у нас огромный, но она все время, с 1930-х годов и до наших дней, была ориентирована не на экспорт, а на простое импортозамещение.
В системе международного разделения труда, если ее представить в виде многоэтажного здания, китайские промышленные предприятия постепенно переезжают с нижних этажей, где «живут» производители дешевой массовой продукции из развивающихся государств, на более высокие – те, которые занимают их коллеги-конкуренты из развитых стран.
Прямые зарубежные инвестиции в обрабатывающую промышленность – с тех пор, как они появились – в подавляющем своем большинстве направлялись опять же в импортозамещающие производства. (Не говоря уже о том, что в развитии отечественной обрабатывающей промышленности компании с иностранным капиталом играли и играют весьма скромную роль.) Отсюда низкая глобальная конкурентоспособность гражданских промышленных отраслей. Это мешает повышению общего технологического уровня российской экономики, лишает страну доходов (и достойной доли мировых промышленных рынков) и тормозит экономический рост.
Очевидно, требуется иная парадигма стратегии развития обрабатывающей промышленности страны: экспортоориентированная реиндустриализация под девизом «Сделано в России – продано в мире». Хотя бы в НЭД / развивающемся мире. Хотя бы в качестве стратегической цели.
Это реально.
Глава 3Китай переезжает на другой этаж в международном разделении труда и открывает дорогу новым «мини-Китаям»
Уже с 1990-х и особенно с 2000-х годов конкурентоспособность китайской промышленности обеспечивала не просто низкая себестоимость продукции, а комбинация стоимостных и нестоимостных факторов: чем дальше, тем больше, наряду с «преимуществом дешевизны», важную роль играли растущий технологический уровень производства, повышение качества продукции, способность производить «крутые» товары с высокой долей добавленной стоимости. Сейчас «преимущество дешевизны» уходит, а нестоимостные факторы обретают решающее значение.
В системе международного разделения труда, если ее представить в виде многоэтажного здания, китайские промышленные предприятия постепенно переезжают с нижних этажей, где «живут» производители дешевой массовой продукции из развивающихся государств, на более высокие – те, которые занимают их коллеги-конкуренты из развитых стран.
Это коренным образом меняет место Китая в мировой экономике, а значит, и ее общую конфигурацию.
Мы выделяем пять аспектов китайского «большого переезда» на верхние этажи.
Изначально подавляющую часть экспорта Китая составляли простые и дешевые потребительские товары, а по объему продаж лидировали одежда и игрушки. Но со временем все большее место стала занимать, во-первых, продукция общего машиностроения и особенно электромашиностроения (включая электронику) и, во-вторых, компонентов и материалов.
Уже в 2003 году китайский экспорт как электротехники, так и продукции общего машиностроения превысил экспорт как текстиля, так и игрушек. С 2000 по 2018 год доля электротехнической продукции во всем товарном экспорте страны выросла с 15 до 25 %, а доля продукции общего машиностроения, подскочив с 10 до 17 % с 2000 по 2005 год, в дальнейшем держалась на этом уровне. Доля текстиля за эти 18 лет снизилась с 17 % до чуть более 10 %, а доля игрушек с 17 % до 9 %[253].
Доля всех потребительских товаров за те же годы уменьшилась примерно с половины до четверти, в то время как доля промежуточной продукции выросла с 30 % до 40 %, а доля машин и оборудования с 18 % до 27 %. Экспорт китайских потребительских товаров стал меньше, чем экспорт компонентов и материалов, с середины 2000-х годов и меньше, чем экспорт машин и оборудования, с начала прошлого десятилетия.
Это уже само по себе означает быстрое движение вверх по ценностной лестнице, или, если использовать нашу метафору, переезд на более высокие этажи в доме под названием «международное разделение труда», поскольку машиностроение и производство компонентов и материалов требуют более сложных технологий, чем производство потребительских товаров – тем более «простых» товаров повседневного спроса, которые составляли львиную долю китайского производства.
В прошедшем десятилетии в экспортируемой Китаем продукции существенно увеличился «домашний контент», то есть доля ее стоимости, произведенная внутри страны. Например, в электротехническом, общем и транспортном машиностроении китайские изготовители конечной продукции стали использовать все больше китайских же компонентов, а в производстве одежды – китайских тканей.