Индия становится не «вторым Китаем», а именно одним из новых мини-Китаев, одним из новых заметных игроков в производстве и экспорте промышленной продукции.
Приведем в связи с этим фрагмент первой речи Моди в качестве премьер-министра в День независимости страны 15 августа 2014 года: «Я хочу сказать людям во всем мире: приезжайте и производите в Индии… У нас есть квалифицированные, талантливые, дисциплинированные люди, у нас есть желание сделать что-то реальное. Мы хотим предоставить миру шанс производить в Индии»[268]. Для Индии такой ракурс опять же означает громадный поворот: традиционно отношение к привлечению иностранного капитала здесь было весьма настороженным – преобладал менталитет опоры на собственные силы.
В рамках реализации программы усилены налоговые стимулы для мелких и средних фирм-экспортеров трудоемкой продукции и отменены таможенные тарифы на многие виды импортируемых компонентов – в частности для сборки мобильных телефонов и электромобилей. Разрешено создание в автоматическом режиме (компаний без предварительного разрешения властей) со стопроцентной иностранной собственностью для контрактного производства[269].
Одним из стержней стратегии «Делай в Индии» стала НЭП (NEP: National Electronic Policy) – Национальная Электронная Политика, поскольку роль локомотивов индустриального роста отведена производству мобильных телефонов и электронного оборудования и упаковки для полупроводников. Новая версия НЭП была принята в 2019 году. За пять лет товарооборот отрасли намечалось увеличить на 32 % – при существенном увеличении домашнего контента[270]. Функции государства – кредитование производителей под низкий процент, предоставление гарантий по кредитам и субсидирование выплаты процентов, финансовая поддержка компаний, подающих заявку на регистрацию патента.
В индийской и не только индийской прессе инициатива Моди нередко подвергается критике: мол, не видно, чтобы Индия становилась центром обрабатывающей промышленности, объемы зарубежных инвестиций в промышленное производство не очень-то впечатляют и т. д. Возможно, мощный государственный PR создал представление или иллюзию о том, что руководство страны замахивается на превращение Индии в новую мировую фабрику, сопоставимую с Китаем. Но этого нет и не будет.
Индия становится не «вторым Китаем», а именно одним из новых мини-Китаев, одним из новых заметных игроков в производстве и экспорте промышленной продукции, используя для этого, как и Китай в 1980–90-е, прежде всего свое «преимущество дешевизны» – пока еще низкий, по международным меркам, уровень затрат на оплату труда среднего работника.
Вслед за этим чем дальше, тем больше индийские производители полезут вверх по ценностной лестнице.
Важной, хотя и не такой заметной (в тени могучего соседа) мировой фабрикой стала Мексика. Если вдуматься, произошедший там структурный поворот поражает воображение. В 1980-х годы более 60 % мексиканского экспорта составляла нефть, а в 2010-е более 80 % пришлось на продукцию обрабатывающей промышленности – прежде всего общего машиностроения, автомобилестроения и электроники. Страна закрепилась в первой пятерке крупнейших экспортеров автомобилей (главные экспортеры – естественно, дочки американских, японских, немецких автомобильных гигантов). Это также один из крупнейших экспортеров холодильников и телевизоров – притом что большая часть компонентов импортируется из азиатских стран. Можно привести и такой неожиданный пример: среди экспортеров медицинского оборудования в США мексиканцы вышли на первое место (хотя значительная часть компонентов опять же импортируется). Бодро расходятся на мировых рынках – особенно в США – экспортируемые страной компьютеры, точные приборы, химикаты.
Еще один новый «мини-Китай» – это Турция. Тут, несмотря на возникшие вышеописанные трудности роста, в 2018 году началась прямо какая-то магия цифр. Вернее, магия одной цифры. И какой бы вы думали? Тринадцать! Но магия, скорее, счастливая. За год было привлечено 13 миллиардов долларов прямых инвестиций, что на 13 % больше, чем годом ранее, в то время как в мире в целом объем прямых инвестиций, наоборот, упал на 13 % до… 1,3 триллиона долларов[271]. Значительная часть привлеченных инвестиций пошла в обрабатывающую промышленность, в том числе в экспортные производства – и огромную роль при этом сыграло «преимущество дешевизны»: сравнительно невысокие затраты на оплату труда турецких работников при их сравнительно высокой производительности.
Чтобы показать возможности «мини-Китаев», приведем пример.
McKinsey сравнила себестоимость, включая расходы на транспортировку, «простых» джинсов, произведенных для продажи в США на фабриках в Китае и Мексике. Получилось, что в Мексике на 12 % дешевле. (А если производить в самих США, то себестоимость будет выше, чем при производстве в Китае, на 17 % – не такая большая разница: это в подтверждение того, что мы писали о сокращении разрыва в себестоимости производства между Китаем и США.) А если продавать эти джинсы в Германии, то дешевле, чем в Китае, производить в той же Турции – на 3 %. А если производить в Бангладеш, то себестоимость будет ниже на целых 20 %, но сроки доставки увеличатся до месяца[272].
Индонезия. Еще одна крупная текстильная держава, все больше «дополняющая» Китай. В конце 2010-х ведущие компании отрасли ставили перед собой цель увеличивать годовые объемы где-то на 15 % ежегодно. С приходом коронавируса из-за возникших проблем с поставками из Китая объемы заказов индонезийцам выросли еще больше, позволив им значительно превысить целевые показатели.
Начнем с Таиланда. Charoen Pokhpand стала ведущим мировым игроком на рынке высококлассных мороженых морепродуктов (компания поставляет их, в частности, в лучшие отели по всему миру), а Dhusit Thani вошла в число популярных международных сетей пятизвездных отелей. Я уже не говорю про всемирно известный тайский спортивный напиток Red Bull – идет на ура, хотя цена кусается. Заметны и технологические достижения в тяжелой промышленности – скажем, в 2000-е годы тайские металлургические предприятия начали производить специальные стали.
Далее – Мексика. Здесь в конце 2000-х – первой половине 2010-х годов фирма Мастретта, основанная промышленным дизайнером Daniel Mastretta, вышла на мировые рынки с созданной под его руководством моделью спортивного автомобиля Mastretta MXT, который стал популярным брендом в США и ряде европейских государств – притом что цена составила около 60 тысяч долларов. Автомобиль почти полностью производится внутри страны.
А еще, например, на винном рынке Японии ведущую позицию, обойдя по совокупному объему продаж самих французов, заняли чилийские компании (причем не только в сегменте самых дешевых вин) и, более того, «пошли» Хванчкара, Кинзмараули и прочая грузинская классика по ценам 3500 иен (порядка 23 долларов) и выше.
Очевидно, что касается потребительских товаров, да и услуг, между развитыми и наиболее удачливыми НЭД / развивающимися странами начинается своего рода встречное движение потребительского спроса. Если в этих последних потребители хотят «настоящих» европейских, американских, японских товаров, то потребителей в развитых странах все больше интересуют необычные, оригинальные или просто высококачественные товары, предлагаемые лучшими компаниями из НЭД.
А вот другой сюжет движения вверх по ценностной лестнице. Вьетнам начинает позиционироваться как центр не только производства, но и исследований и разработок. Например, крупным прорывом на этом направлении стало открытие в Ханое в конце 2022 года научно-исследовательского центра Samsung для проведения исследований в таких областях, как искусственный интеллект и интернет вещей.
Это естественно, поскольку страна имеет довольно-таки продвинутую систему не только среднего, но и высшего образования, немало хороших университетов. Более того, она превратилась в один из наиболее привлекательных «рынков» для университетов и других образовательных учреждений Америки, Европы и Японии, включая самые престижные: значительное число молодых вьетнамцев стремится получить образование за рубежом. После выпуска многие из них возвращаются на родину.
А индонезийское правительство, при помощи уже упоминавшейся консультативной фирмы A.T. Kearney, разработало дорожную карту «Сотворение Индонезии 4.0» (The Making Indonesia 4.0 Roadmap), официально утвержденную президентом Джоко Видодо в апреле 2018 года. Центральное место отводится повышению технологического уровня и производительности труда в пяти промышленных отраслях: пищевая, текстиль и производство одежды, автомобилестроение, химия и электроника. В частности, в текстильной промышленности акцент делается на автоматизацию, внедрение передовых технологий обработки тканей и эффективное управление технологическими цепочками, а в автомобилестроении – на автоматизацию, рост производства компонентов и формирование кластеров[273].
Добавим, что в прошлом десятилетии индонезийский автопром сделал очень большой шаг вперед по объемам как производства, так и экспорта. Изначально отрасль ориентировалась на внутренний рынок, но в первой половине 2010-х стал быстро расти экспорт в другие страны Юго-Восточной Азии, Северную Африку и на Ближний Восток, причем предложение подчас не поспевало за спросом. Доля автомобилей во всем экспорте страны, составлявшая в 1996 году всего 0,9 %, в 2012 году подскочила до 4,3 % – при ведущей роли компаний с участием зарубежного капитала[274]. В первую очередь это дочки японских фирм во главе с Toyota, но прошедшее десятилетие было отмечено и активизацией компаний из других стран: возвращением General Motors, приходом индийской Tata, китайских Geely и уже упоминавшихся Donfeng Sokon Motors и Wuling Motors.