Полин. Простите, но я не хочу, чтобы мои слова записывали на диктофон.
Алан. Запись исключительно для личного пользования. Это проще, чем делать заметки от руки.
Полин. Тем не менее. Мне как-то не по себе, когда это происходит. Вы точно не собираетесь писать о том, что случилось в нашем отеле?
Алан. Нет-нет, не беспокойтесь, сюжет моего нового романа совсем иной. Да и действие там происходит не в Суффолке, а в другом месте.
Полин. Вы уже придумали название?
Алан. Пока еще нет.
Входит Эйден.
Полин. Это Эйден Макнейл, мой зять.
Алан. Мы, кажется, уже встречались.
Эйден. Да. Я был на ресепшене, когда вы приехали. Помог вам с выбором номера. Надеюсь, там вполне удобно?
Алан. Все замечательно, спасибо вам большое.
Эйден. Простите, а вы что, записываете нашу беседу на диктофон?
Алан. Да, записываю. А вы против?
Эйден. Вообще-то, да.
Полин. Мистер Конвей задает вопросы насчет убийства.
Эйден. Ну, лично я предпочел бы не говорить об этом.
Алан. Я не понял…
Эйден. Извините меня, мистер Конвей. По долгу службы я обязан защищать интересы отеля. Эта история со Штефаном Кодреску не принесла нам ничего, кроме неприятностей, и мне в самом деле не хочется еще более афишировать ее.
Алан. Я не собираюсь передавать записи кому-либо.
Эйден. Даже так. Мы сообщили полиции обо всем, что произошло в тот день. Мы ничего не скрываем. И если вы намерены в той или иной степени возложить на отель ответственность…
Алан. У меня нет подобных намерений.
Эйден. Мы не можем быть в этом уверены.
Полин. Эйден!
Эйден. Простите, Полин. Я уже сказал Лоуренсу, что считаю это скверной идеей. Не сомневаюсь, что мистер Конвей — уважаемый писатель…
Алан. Пожалуйста, зовите меня просто Аланом…
Эйден. Я в эти игры не играю. Прошу прощения. Не могли бы вы выключить диктофон?
Алан. Ну, если вы настаиваете…
Эйден. Да, настаиваю.
На этом все и закончилось.
Было очевидно, что Эйден невзлюбил Алана Конвея с первой их встречи, и это чувство было мне понятно. Стоит ли считать подозрительным то обстоятельство, что Макнейл наотрез отказался давать интервью? Вряд ли. Эйден ясно дал понять, что в первую очередь заботится о репутации отеля.
Было уже за полночь, а завтра мне предстояло рано вставать, но прежде чем лечь в постель, я сделала еще кое-что: залезла в «Apple Music» и загрузила «Свадьбу Фигаро». Послушаю оперу завтра с утра, на свежую голову.
Лайонел Корби(завтрак)
Утром я чувствовала себя усталой и разбитой. Толком не выспавшись, я ушла из дома чуть свет, еще до того, как встал Крейг. Мне предстояло пересечь весь Лондон, чтобы успеть к семи часам на встречу с Лайонелом Корби, менеджером оздоровительного корпуса, работавшим в «Бранлоу-Холле» в то время, когда произошло убийство. Я, наверное, целую вечность ехала на метро, тупо глядя закрывающимися глазами в бесплатную газету, содержания которой хватило всего на две или три остановки.
Первое мое впечатление о Лайонеле Корби было нелестным. Он вырулил из потока машин на одном из этих дорогущих велосипедов с ультратонкими колесами, в облегающих шортах из лайкры, доходивших до середины бедра и явно призванных обозначить его идеальную мускулатуру и, если уж на то пошло, правильной формы гениталии. Я предпочитаю видеть в людях лучшее — привычка, быть может, не особенно полезная для того, кто расследует убийство, но было в Корби нечто такое, что я с первого взгляда охарактеризовала бы как… Да, наглость, пожалуй. Согласна, этот человек работает в фитнес-клубе. Ему положено заявлять о своей хорошей физической форме. Но зачем делать это так кричаще? Когда мы обменялись рукопожатием, Лайонел пробежался по мне взглядом, и я приуныла, чувствуя себя неряшливо одетой теткой. Он, напротив, весело напевал, пристегивая велосипед к стойке.
— Ну что, Сьюзен, как насчет слегка позавтракать? — У него был ярко выраженный, тягучий австралийский акцент. — Тут вполне приличное кафе, а у меня имеется дисконтная карта.
Мы вошли внутрь. Клуб «Верджин Эктив» располагался в бетонной коробке на шумной улице. Любопытно, но Аттикус Пюнд жил в квартире прямо за углом… То есть Алан Конвей вдохновлялся стоящим там зданием. Кафе еще только открылось, и посетителей, кроме нас, не было. Благодаря включенным кондиционерам помещение превратилось в холодильник. Лайонел заказал себе какой-то питательный напиток: некоторое количество полезных для здоровья овощей и фруктов, измельченных до состояния мерзкой зеленой слизи. Я подметила, что, усаживаясь, он снял с головы вязаную шапочку. Шевелюра у него была роскошная, но уже потихоньку редела на макушке, и он, видимо, стеснялся намечающейся плеши. Мне страсть как хотелось съесть глазунью, но ближайшее, что здесь предлагалось из этой области, это яйца пашот в толченом авокадо с бездрожжевым хлебом. Ни один из перечисленных ингредиентов не пробуждал ни малейшего аппетита. Я остановилась на капучино.
Мы заняли столик у окна.
— Боюсь, у меня всего полчаса, — сказал Лайонел.
— Очень любезно, что вы согласились повидаться со мной.
— Пустяки, Сью. То, что случилось с Сесс, просто ужасно. — Парень старался говорить искренне, но, на мой взгляд, явно перебарщивал, а потому я ему не верила. — Новости есть?
— Увы, нет.
— Печально. А вы-то с какого боку оказались там замешаны? Вы друг семьи?
— Не совсем. Лоуренс Трехерн попросил меня помочь. — Мне не хотелось снова рассказывать все с самого начала, да и Лайонел уже предупредил, что у нас лишь полчаса, поэтому я вкратце пояснила, каким образом исчезновение Сесили может быть связано с убийством Фрэнка Пэрриса, случившимся восемью годами ранее.
— Фрэнк Пэррис! — Лайонел тихонько присвистнул. — Когда я получил от вас письмо, то никак не мог сообразить, чем могу помочь. В «Бранлоу-Холл» я не наведывался с тех пор, как уволился. Скажу начистоту, Сью: я этот отель просто на дух не выносил! И очень рад, что ушел оттуда.
— Но вы, Лайонел, довольно долго там проработали. Целых четыре года.
Он в ответ улыбнулся.
— Вы отлично справились с домашним заданием. Если быть точным, три года и девять месяцев. Я принял только что открытый спа-корпус, и это было круто. Тренажерный зал, оборудованный по последнему слову техники, все новенькое, шикарный бассейн. У меня были приличные клиенты, особенно из числа тех, кто не проживал в отеле. Но зарплата была нищенская, и, хотя я вел индивидуальные занятия, Трехерны платили мне всего двадцать пять процентов от выручки. Дерьмовые они работодатели. И вот что я вам скажу: иногда это заведение походило скорее на сумасшедший дом, чем на дорогой отель. Штефан Кодреску был нормальный парень. Еще я неплохо ладил кое с кем из персонала кухни. Зато остальных терпеть не мог.
— А не было ли у вас клиентки по имени Мелисса Конвей? — Не знаю, почему я вдруг спросила о ней. Меня удивило, когда Джеймс упомянул, что бывшая жена Алана поселилась в Вудбридже, да и к тому же в памяти засели слова Сесили, что Мелисса пользовалась спа.
— Мелисса? Да, была одна дамочка по имени Мелисса, ходила постоянно. Вот только фамилия у нее была другая: Джонсон, если не ошибаюсь. Она арендовала дом по соседству.
— Да, точно, после развода она вернула себе девичью фамилию.
— Откуда вы ее знаете? — поинтересовался Лайонел.
— Она была замужем за Аланом Конвеем, — ответила я.
— А, понял. И кстати, раз уж вы упомянули, Мелисса действительно была у нас в среду или в четверг вечером, накануне тех событий. Я запомнил, потому что настроение у нее было паршивое. Ходила мрачнее тучи.
— Вам известно, что именно ее расстроило?
Мой собеседник пожал плечами:
— Понятия не имею.
— А как вас вообще занесло в «Бранлоу-Холл»? — спросила я. — Как вы устроились на эту работу?
— Ну, знаете, я сперва и понятия не имел, во что вляпался. Я переехал в Лондон из Перта — это в Австралии, если вы вдруг не в курсе, — примерно одиннадцать лет тому назад. Мать у меня англичанка. Я снял комнату в Эрлс-Корте и нашел работу персонального тренера. Мне было всего двадцать, но я закончил в Перте специальные курсы при местном универе, и мне повезло. Что называется, приземлился на обе ноги. У меня появилось несколько частных клиентов, они рекомендовали меня знакомым. Но даже так жить в Лондоне было дорого, и надо было грести не покладая рук, чтобы держать голову над водой. Вы даже не представляете, с какого сорта народом мне приходилось иметь дело! Потом я стал тренером у одного парня, и он обмолвился, что только-только вернулся из «Бранлоу-Холла» и что там ищут менеджера спа-корпуса. Это показалось мне хорошей идеей, чтобы заработать немного деньжат, так что я прошел собеседование, и меня приняли.
— Как звали того человека, который порекомендовал вас? — осведомилась я.
— Теперь уже и не помню.
— Все ваши клиенты были мужчины?
— Нет. Пятьдесят на пятьдесят, примерно. А почему вы спрашиваете?
— Просто так. Продолжайте. Почему Трехерны оказались, на ваш взгляд, такими плохими работодателями, помимо зарплаты?
— Ну, положим, зарплата — это самое главное. К тому же они буквально выжимали из меня все соки. Я работал по десять часов в день, шесть дней в неделю. Не уверен даже, законно ли это. И никаких льгот. За все съеденное в отеле — плати, и никаких скидок в баре не давали. Мало того, вообще запрещали туда заходить, если там был кто-то из гостей. Добавьте сюда историю с преступниками! Программа по реабилитации молодых правонарушителей, так ее называли. Но это все чушь. Бывших заключенных попросту использовали. Штефану платили по самой низшей ставке, а пахал он практически круглые сутки. Трехерны, как вы понимаете, держали парня за глотку. Попробуй он только пожаловаться, его мигом бы вышвырнули. Он ведь румын, да к тому же у него срок за спиной. Другой работы без их рекомендации уж точно не найти. Разумеется, хозяевам все это было прекрасно известно. Выродки они. А потом еще Лиза Трехерн… — Лайонел с чувством тряхнул головой. — Это старшая дочь хозяев. Та еще штучка.