Совы охотятся ночью — страница 78 из 94

— Доброе утро, Сьюзен, — произнесла она. — Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

— Будьте моей гостьей. — Я указала на пустующий стул с другой стороны стола.

Но Лиза не оценила юмора.

— Я бы сказала, что ситуация как раз обратная. — Она чопорно уселась. Когда подошел официант, чтобы предложить ей кофе, Лиза отослала его прочь. — Это мы вас тут принимаем.

— И по высшему разряду, спасибо.

— Вам нравится наш отель?

— Здесь очень мило. — Я чувствовала приближение неприятностей, и любезность не была лишней. — Вполне понятно, почему «Бранлоу-Холл» пользуется такой популярностью. Я смотрю, от постояльцев нет отбоя.

— Да, тем более что сейчас самый сезон. Вообще-то, об этом я и хотела с вами поговорить. Как продвигается ваше расследование?

— Я бы не рискнула назвать это расследованием.

— Можете сообщить мне что-нибудь насчет Сесили?

— Вчера я перечитала книгу «Аттикус Пюнд берется за дело». У меня есть кое-какие мысли по поводу того, что могло произойти. — Я захлопнула блокнот, как бы защищая его секреты.

— Кое-какие мысли? — Лиза скосила глаза на мою тарелку. Заказ мой был скромным: яйцо пашот и тост, но по выражению ее лица можно было решить, будто я сгребла себе весь фуршетный стол. — Вот в чем дело, Сьюзен… Не хочу быть грубой, но вы занимаете номер, который приносил бы нам двести пятьдесят фунтов за сутки. Вы поглощаете нашу еду да и в мини-бар наверняка заглядываете. Вам удалось раскрутить моих родителей на весьма изрядную сумму, да еще и выбить из них аванс. И что мы получили взамен? Насколько мы можем судить, от вас нет абсолютно никакой пользы.

Если сейчас Лиза старалась не быть грубой, то чего от нее ожидать в случае намеренной агрессии? Мне вспомнилась характеристика, данная ей Лайонелом Корби: «Та еще штучка». Возможно, я была слишком строга к парню во время встречи в Лондоне.

— А ваши родители в курсе этого нашего разговора? — спросила я.

— Вообще-то, отец сам меня попросил побеседовать с вами. Мы хотим положить конец этому предприятию и думаем, что вы должны уехать.

— Когда?

— Сегодня.

Я аккуратно положила на тарелку нож и вилку. Потом посмотрела Лизе в глаза и спросила самым невинным тоном:

— А ваш отец знает, что у вас был секс со Штефаном Кодреску до того, как вы его уволили?

При этих словах лицо девушки вспыхнуло от ярости, и, странное дело, шрам в углу рта заалел так, словно рану нанесли минуту назад.

— Да как вы смеете?! — прошипела она.

— Вы интересовались ходом расследования, — напомнила я. — Я бы квалифицировала этот факт как весьма ценную информацию, заставляющую взглянуть на вещи в ином свете. Вы не согласны?

Интересно получилось. Выдвигая обвинение, я не была на сто процентов уверена, но Лиза не стала его отрицать. Опять же, все улики сходились. Во время ужина Лоуренс Трехерн обмолвился, что Штефан нравился Лизе и они много времени проводили вместе. Потом она уволила парня под несправедливым, как настаивал Корби, предлогом. А еще старшая сестра завидовала младшей. «Между ними вечно существовало соперничество… Сесили уродилась более красивой, и стоило ей познакомиться с кем-нибудь, это всегда бесило Лизу» — именно так выразился Лоуренс. И мне пришло в голову: уж не объясняется ли неприязнь Лизы к Эйдену Макнейлу этой застарелой завистью?

— Кто вам это сказал? — требовательно вопросила моя собеседница. Меня удивило, что она не выбежала из столовой. Я бы на ее месте, наверное, не сумела бы сохранить самообладание.

— Вы уволили Штефана, потому что он отказался и дальше спать с вами.

— Он был вором.

— Нет. Воровкой была Наташа Мэлк, та самая горничная, которая нашла труп. Все это знали.

Я только повторила версию Лайонела Корби, но, похоже, и тут фитнес-инструктор попал в точку. Лиза побледнела.

— Это ложь, — негромко заявила она.

— Лиза, я встречалась со Штефаном в тюрьме Уэйленд в Норфолке, — сказала я. — Ему нет нужды вводить меня в заблуждение.

Если называть вещи своими именами, то это я соврала ей, поскольку на самом деле еще не разговаривала со Штефаном. Но Лиза-то об этом не знала.

Она так скривилась, что я испугалась, как бы молоко в кофе не скисло.

— Почему вы верите всему, что говорит этот тип? Он ведь преступник, пожизненно осужденный за убийство.

— Я вовсе не уверена, что это он убил Фрэнка Пэрриса.

Любопытно, но, произнося эти слова, я вдруг с абсолютной уверенностью ощутила, что и впрямь так думаю. Штефана арестовал полицейский, бодро отправивший его за решетку только потому, что подозреваемый оказался румынским иммигрантом. Улики против него были до смешного легковесными. Сто пятьдесят фунтов под матрасом? Никто не прячет деньги под матрасом, не считая старых дев в плохих комедиях, да и, если уж на то пошло, стал бы Штефан рисковать ради такой пустячной суммы?

Оставалось слишком много невыясненных обстоятельств: невесть почему залаявшая собака; табличка «Не беспокоить», которая висела на двери, а потом загадочно исчезла; Фрэнк Пэррис, солгавший насчет оперы. И был еще один, самый важный, по моему мнению, вопрос: если Алан Конвей знал имя настоящего преступника (недаром ведь расшифровавшая его загадку Сесили Трехерн исчезла), то почему он предпочел не разглашать правду?

— Но если убийца не Штефан, то кто? — вскинулась Лиза.

— Дайте мне неделю, и я вам скажу.

Она впилась в меня глазами:

— Даю вам два дня сроку.

— Хорошо. — Я хотела поторговаться с ней, но это только выказало бы слабость моей позиции. По меньшей мере мне не грозило больше оказаться на улице до обеда.

Лиза начала подниматься, но я еще не закончила с ней.

— Расскажите мне о вас и о Сесили, — попросила я.

Она снова села.

— Что вы хотите знать?

— Вы ладили?

— Очень даже.

— Почему вы не хотите сказать правду, Лиза? Почему мешаете мне выяснить, что случилось с вашей сестрой? — Ее взгляд сделался сердитым, и я спросила: — Откуда у вас шрам сбоку рта?

— Это сделала Сесили. — Лиза вскинула руку, прикрыв рубец. — Но она не хотела. Ей было всего десять лет. Она не сознавала, что творит.

— Из-за чего вы тогда поругались?

— Это не имеет отношения к делу.

— А вдруг имеет?

— Из-за мальчика. Не мальчика… парня. Вы ведь знаете, как это бывает у девчонок. Его звали Кевин, он работал у нас на кухне. Ему было лет двадцать, и мы обе втюрились в него. А он поцеловал меня. Вот и все. Как-то раз я разговаривала с Кевином, смеялась, и он чмокнул меня в щеку. Когда я рассказала об этом Сесс, та взбесилась. Сказала, что я увела у нее парня. И в этот момент под рукой у нее оказался нож, кухонный. Она бросила им в меня. На самом деле сестра даже не целилась. Но лезвие чиркнуло меня по лицу. Оно было очень острое и оставило порез. — Лиза опустила руку. — Кровь лилась сильно.

— Вы до сих пор вините ее за это?

— Я никогда ее не винила. Сесили не знала, что творит.

— Как вы относитесь к Эйдену?

— Нормально.

— Когда мы в прошлый раз беседовали, у меня сложилось ощущение, что зять вам не слишком нравится.

— Против него лично я ничего не имею. Просто думаю, что Эйд впрягается не в полную силу, вот и все.

— Вы считаете, что ваша сестра любила его?

— Наверное, любила. Не знаю. Мы с ней никогда такие вещи не обсуждали.

Я намеренно употребила прошедшее время, и Лиза не поправила меня. Она тоже считала, что Сесили нет больше в живых.

— А как насчет вас и Штефана? — спросила я.

— В смысле?

— За что вы на самом деле уволили его?

Я дала Лизе какое-то время собраться с мыслями. Наконец она решилась.

— Мы с ним несколько раз занимались сексом, потому что… А почему бы и нет? Он был симпатичный, холостой и пылкий, скажу я вам! Еще он был преступник без гроша за душой и, если бы не я, оказался бы на улице. Так что можно сказать, с его стороны это была благодарность за услугу. Но я никого не принуждала, и если вы считаете, будто я выперла парня за то, что он не соглашался больше укладываться со мной в койку, то лучше убирайтесь прочь из этого отеля, и мне плевать, знаете вы, кто убил Фрэнка Пэрриса или нет. Штефан Кодреску исполнял все, что я ему скажу. В этом была часть забавы. Стоило мне щелкнуть пальцами, и он уже мчится. К несчастью, что бы вы там ни говорили, деньги воровал именно он, а вовсе не Наташа. Вот почему я не оставила его здесь. Отель значил для меня больше.

Лиза поднялась и так резко отодвинула стул, что ножки его царапнули пол.

— Сьюзен, в вашем распоряжении сегодняшний день и завтрашнее утро. После этого мы с вами больше не увидимся. — Она не удержалась от контрольного выстрела. — Расчетный час в двенадцать.

Элоиза Радмани

Я не переживала, что Лиза Трехерн, если уж называть вещи своими именами, попросту выставила меня вон. Я желала вернуться к Андреасу, и, если мне предстояло покинуть Англию, так ничего и не раскрыв, Лиза лишь обеспечила мне оправдание. Мне требовалось поговорить с Андреасом. Вместе ли мы еще? Этот вопрос беспокоил меня гораздо сильнее, чем пустяковая загадка, кто убил Фрэнка Пэрриса восемь лет тому назад.

До изгнания из «Бранлоу-Холла» оставалось меньше сорока восьми часов. Как мне лучше использовать это время?

Прежде чем за мой столик опустилась Лиза, донельзя злая и явно сексуально озабоченная, я составляла список шагов, которые могла предпринять, и теперь, оставшись одна, снова открыла блокнот. Сделать предстояло много, а время поджимало. Приоритетной задачей было навестить Штефана Кодреску в тюрьме «Уэйленд». Он определенно очень многое мог мне рассказать, начиная с воспоминаний о ночи убийства, об истинных своих отношениях с Лизой, обо всем, что видел и слышал, о том, кто имел доступ в его комнату, и, самое важное, почему он сознался. Но могли пройти недели, а то и месяцы, прежде чем Штефан ответит на мое письмо, а ждать у моря погоды я попросту не имела возможности.

Был еще Лео, мальчик по вызову, «познанный» — это причастие я употребила в библейском смысле — как Фрэнком Пэррисом, так и Аланом Конвеем. Если он мертв, как заставляет предположить посвящение Алана, то как именно умер? И почему книга вообще посвящена ему? Очевидно, что он был не сожителем Фрэнка, а просто одним из многих партнеров, доступных за деньги.