— Ладно, — покачал головой Грабовский. — Вернёмся к нашим баранам.
— Вернёмся. Чего Хакану надо от меня?
— А это мы и должны узнать. Но не сейчас. Сейчас он ничего не будет предпринимать. Ему скоро уезжать. А потом, когда вернётся, организует с тобой «неожиданную» встречу и начнёт уже крутить. Подарков надарит, добрых слов наговорит. Но это не прямо сейчас. Когда он вернётся, мы и тебя тоже вернём.
— Стоп. Откуда вернём? И ещё вопрос. А чего ему надо от меня?
— Тут имеются варианты и цель его нужно будет выяснить. Я так думаю, связано это с твоим знанием будущего.
— А он-то откуда может знать?
— Ну… кто-то сообщил, надо полагать. Тут вообще без вариантов. Можешь найти ещё хотя бы одну причину, по которой он захотел бы вступить с тобой в контакт? Причём, он ведь понимает, что ты знаешь, каков его интерес. Значит будет действовать решительно. Ты ешь-ешь.
— А кстати, моих товарищей отпустили?
— Да. Они уже в общежитии. А вот тебя не отпускают. Ты ведь ударил представителя власти. При исполнении. Это, я тебе скажу, дело серьёзное. Придётся тебе посидеть за решёткой.
— Здрасьте. И сколько? Полгода?
— Следствие и дольше может идти.
— Отлично вообще. А диплом? У меня выпускной курс, если ты помнишь.
— С ректором я уже поговорил. Диплом у тебя будет. Только он вряд ли понадобится.
— Ребята будут шум поднимать.
— Кто? Ментовка? Шутишь что ли?
— То есть я правильно понял, что ты меня хочешь прямо сейчас в Бишкек запулить?
— Не Бишкек, а Фрунзе. И да, ты правильно понял. Там сейчас интересный замут происходит и туда приезжает какой-то перец из Афгана. Или из Пакистана. Начинают интересные события развиваться. Время не ждёт. Сейчас поедем в Шереметьево и оттуда ты полетишь в Питер. Там проведёшь три дня. Получишь все необходимые инструкции и вылетишь во Фрунзе. Оттуда позвонишь Сёмушкину и скажешь, что игра началась. Ты ешь-ешь. Кофе налить ещё?
Самолёт шёл на посадку. Вдали были видны заснеженные хребты и вершины. Степь, степь, равнина и вдруг могучие горы. Но это вдалеке. Лётчик заложил вираж и горы скрылись из виду, уступив сцену бескрайнему небу.
Через пять минут шасси нашего ТУ-154 ударили по полосе, двигатели заревели, закрылки вздыбились и мы понеслись по бетону, сбрасывая скорость. Всё эти вибрации, шумы и удары усиливали тревогу. Впереди лежала неизвестность, и я чувствовал беспокойство. Второй раз Весёлкин практически без подготовки забрасывал меня хрен знает куда…
— Уважаемые пассажиры, — раздался мелодичный голос круглолицей стюардессы. — Наш самолёт произвёл посадку в аэропорту Манас города Фрунзе. Температура плюс пятнадцать градусов, местное время семнадцать часов двадцать минут…
Когда я вышел на трап, в лицо ударил прохладный воздух с запахом керосина и пыли. Низкое солнце золотило зубчатые арки длинного бетонного терминала, а вдалеке виднелись заснеженные вершины Тянь-Шаня. Помимо обычных Ту-154, Ил-62 и Як-40, я увидел Ту-144.
Внутри зала ожидания воздух был чуть влажный, со слабым запахом табачного дыма. Огромные окна пропускали мягкий рассеянный свет, а люди сновали туда-сюда с чемоданами, коробками и ящиками. Багажа у меня не было, только сумка, поэтому я двинул сразу на выход. Мне нужен был Миша.
Я остановился и начал высматривать невысокого плотного армянина с большим носом и печальными глазами в широкой кепке и кожаной куртке. Мы увидели друг друга одновременно. Я кивнул и пошёл к нему.
— Миша? — спросил я.
— Он самый. А ты Гриша Стрела?
— Да, — кивнул я.
— Пойдём.
Мы сели в бордовую «шестёрку» и Миша дал по газам.
— Полчаса и мы на месте, — глубоко кивнул он. — Машин мало, мигом долетим. Дорога прямая, ровная, красота. Через Чуйскую долину идёт, вот так.
Я с интересом посмотрел в окно. По обеим сторонам гладкого асфальта тянулись поля и пастбища, местами вдоль трассы виднелись ряды молодых посадок из деревьев. По мере приближения к Фрунзе деревенские дома сменялись многоэтажными кварталами типовой застройки. Появились провода городского троллейбуса, а магистраль незаметно перешла в широкий проспект, обсаженный высокими тополями. На фоне невысоких зданий города отчётлив вырисовывались заснеженные вершины заснеженного горного хребта.
Мы проехали через просторную центральную площадь с высоким памятником Ленину, проехали ещё немного и оказались около гостиницы. «Гостиница „Кыргызстан“ Нейманканасы», прочитал я.
— Номер забронирован, — веско сообщил Миша. — Одноместный! Лучшая гостиница в городе. Сам бы жил. Отдыхай, дорогой. Кушай в ресторане. Делай, что хочешь. Но не сегодня. Сегодня сразу поедем к Сармату. Он вор молодой да дерзкий, ну ты и сам знаешь. Шобла у него разношёрстная, держись начеку, но слабину не проявляй. Он цеховую братию не жалует. Знает, что ты от Лазаря Семёновича, но где мы и где воры, да? Мы головой думаем, а они? Мы людей счастливыми делаем, а они? Только стрелять и резать. Сам знаешь. Извини, что лезу с советами. Но ты человек молодой, прошу, держи себя в руках, хорошо?
— Хорошо, Михаил Гарикович.
Он разулыбался. С размещением вопросов не возникло. Номер был стандартным, чистым и вполне приятным. Но, собственно, долго в нём жить я не собирался. Я достал из сумки пакет с бутылкой коньяка для Сармата и вернулся в фойе. Миша, увидев меня встал с кресла и пошёл навстречу.
— Сейчас поедем в «Сейил» на бульваре Дзержинского. Там отдельный кабинет, нет никого посторонних. Ты, главное, не теряй достоинства. Но и палку не перегибай, понимаешь? Они там парни задиристые, лихие. И разные. Я говорю, вор он странный, необычный. В общем, первое впечатление… Сам понимаешь. Лазарь Семёнович голова, но они блатные. Не забывай и не давай причину для конфронтации.
Небольшая бетонная коробка с большими окнами, похожая на горком партии, оказалась рестораном. Миша сказал что-то на ухо швейцару, и мы спокойно прошли и поднялись на второй этаж.
— Кабинет там, — махнул он рукой и подойдя к двери, прислушался.
Оттуда неслись голоса и смех. Я подошёл и толкнул дверь.
— Привет честной компании, — отчётливо произнёс я и огляделся.
Обстановка была простой. Большой стол и большое окно с тюлевыми шторами. Белые стены. За столом уставленном тарелками и бутылками сидело девять человек. Во главе, скорее всего и был Сармат.
На вид ему можно было дать около тридцати двух лет — высокий, худощавый, но жилистый, как степной волк. Тёмные волосы были коротко подстрижены, черты лица, словно вылеплены из папье-маше, кожа неровная, вся изъеденная ямками и щербинками. Глаза тёмные, внимательные, с хитрым прищуром, на правой щеке виднелся едва заметный шрам.
Смуглая кожа и острые скулы выдавали его киргизское происхождение, а лёгкая сутулость и быстрые, упругие движения показывали уличного воришку, привыкшего к дракам и беготне. Одет он был в короткую кожаную куртку, потёртые джинсы и белую рубашку застёгнутую на все пуговицы.
Миша зашёл следом за мной.
— Сарматик, — улыбнулся он. — Вот, приехал специалист от Лазаря.
— От кого? — насмешливо поморщился Сармат. — От Мойши что ли?
— От Лазаря Кройца.
— Ну, заходи, специалист, — усмехнулся он. — Ты кто есть, сразу сориентируй.
— Сармат, — елейно улыбнулся Миша, — ты же знаешь, Стрела правая рука Лазаря. Он с ним пять лет не разлей вода. Бабки рубят, работают, не покладая рук. Некрасиво, брат, начинаешь. Ещё дела делать, сам рассуди.
— Да погоди, ара, пусть твой специалист сам за себя скажет. Чёт он на мусора похож.
Сармат вскочил из-за стола и резко подлетел ко мне.
— Я их нутром чую, прям за три версты. Больно гладко вы стелете. Завлекаете. С мусорами у нас разговор короткий. Классовая ненависть. Ну-ка, братва, какие мысли, мент или нет? Если мент, мы ему башку открутим и тебе Миша тоже за компанию. И Лазаря вашего отдудоним, если надо будет. Нашёл авторитета, в натуре.
— Странный ты, Сармат, — спокойно пожал я плечами. — Ты же вроде с Лазарем порешал, договорился, интерес обозначил. А теперь что? С темы съехать хочешь? Мент не мент. Главное, чтоб бабки шли.
Сука, что за херня, подстава какая-то.
— Если ты ссученый, в натуре, бабки твои западло, ментяра. На перо тебя поставим!
Он подошёл максимально близко и глядел прямо в глаза. Приземистый и опасный.
— Если ты передумал, — пожал я плечами, — не надо концертов, просто скажи, сотрудничества не будет. Бабок соответственно тоже.
В это время за мной открылась дверь и зашёл ещё кто-то.
— Дела бедовые, — оскалился Сармат и кивнул вновь пришедшему. — Бабки дармовые. Раньше были фраера, а теперь блатные. Ты где его взял, Миша? Ну-ка, спросим Аджана, он человек правильный, вор, как-никак. Он этих фраеров фальшивых с первого раза щёлкает. Аджан, оцени фраера. Можно с ним дела делать? Говорят пять лет последних с Лазарем народ на доверии разводил.
— Щас точно скажу, — воскликнул Аджан с сильным кавказским акцентом и сердце у меня подпрыгнуло.
Нет, этого в принципе быть не могло. Вот вообще никак.
Аджан сделал несколько шагов, чтобы обойти меня и… Эпическая сила! Да как такое возможно⁈ Он встал напротив и посмотрел мне в глаза. И тут же лицо его закаменело и почернело. Это был шабашник Мурадян…
10. Что за подстава?
Что за подстава? Я нахмурился. По затылку побежали прохладные мурашки. Как перед битвой. Интересно, как это бригадир шабашников, строивший коровник, вдруг перевоплотился и стал законником? Кто-то, видать, очень хотел, провалить моё задание. Сейчас он скажет, что я никакой не барыга и не член цеховой мафии, а обычный студент, меньше месяца назад копавший картошку в Тульской области.
И что мне придётся делать? Придётся мне биться. А потом уходить козьими тропами, потому что у Сармата наверняка прикормлены менты из транспортной милиции. Сто процентов. С другой стороны, ну, студент, и что? Я к ворам и не примазываюсь…
К ворам не примазываюсь, конечно, но доверие ко мне будет подорвано и тогда на всей операции придётся ставить большой жирный крест. Поэтому…