— Заграничные, да, — довольным голосом подтвердил Башка. — Какие же ещё?
— То есть ты хочешь, чтобы я товар сопроводил до границы? И кто его у меня примет?
Не иначе, как Башка такую гениальную идею задвинул. А если так, то очень скоро можно будет сделать выводы о том, на кого он сам работает.
— Сопровождать нужно через границу, — заявил Сармат. — И передать покупателю в Югославии. А дальше он сам. Отдаёшь партию, получаешь бабки, передаёшь человеку, договариваешься, куда и сколько переводить. Гуляешь, пьёшь кофе, бухаешь с дружбанами сербо-хорватами. Всё. Подробности тебе Башка разъяснит.
— А что это за человек, которому деньги передавать? Откуда взялся, кто за ним стоит? Я не пойму, откуда он взялся? Ты с ним лично договорился? Он типа сюда приезжал из Югославии? Или ты к нему мотался? А может, вы в Берне или Женеве пересекались? Чёт это похоже на туфту.
— Чё ты несёшь! — зашипел Башка. — Какую туфту. Мы эту схему знаешь, сколько строили!
Сто процентов контора. Но не ясно всё-таки Грабовский или кто-то ещё. По идее, если бы были конкуренты, то поехал бы сам Башка. А тут посылают опытного типа диверсанта, да? Да… Значит…
— Мы строили-строили и наконец построили, — усмехнулся я. — Это круто, конечно, только у меня ни загранпаспорта, ни визы нет.
— Слышь, Стрела, не кипишуй. У нас уже схвачено всё. Ничего тебе и не понадобится.
— В смысле, не понадобится? Где именно схвачено, на каком уровне? Я должен чётко понимать. Опять же, если на месте технические вопросы возникнут? Я ведь не был ни на плантации, ни в лабе.
— Кто не был, тот будет, кто был, не забудет, — бросил Сармат. — Я не пойму, ты чё в отказ что ли идёшь? Тебе, нах, доверие оказывают, охереть какое, а ты…
— Я просто понять хочу всё от и до, ясно? Прежде, чем ввязываться в дело, предпочитаю хорошенько во всём разобраться.
— Да не ссы, всё тебе расскажем. Щас встали, чтоб в общих чертах обрисовать, вкурил? Чтоб не при Лысом. А детали Башка растолкует. Ну, а ты думай, какие вопросы у тебя, прикидывай шланг к носу пока ехать будем. Дорога неблизкая, всё на несколько раз продумать успеешь.
Башка растолкует. Только кто ему поверит. Ладно. Диверсантом мне бывать приходилось. Забрасывали меня отцы-командиры и жизнь забрасывала в разные интересные места. Пару раз приходилось уходить с чужой гражданской территории без документов, без денег и оружия. Раздобыть это всё не так уж и трудно при желании. Тем более, соцстрана. Практически. Башка.
— И куда мы сейчас? — уточнил я.
— В Ош. Ты ж туда рвался? Ну, вот и посмотришь краем глаза.
— А конечный пункт где?
— Подгорица, Югославия.
— Подгорица, — повторил я.
Из Подгорицы рукой было подать до Албании и до Италии тоже недалеко — ночь на пароме или несколько часов на катере. А оттуда открывалась вся Европа. Главные потребители дури находились там. Русь-матушку ещё никто не скурил и не сколол. Но что было в планах Грабовского, я не знал, конечно.
Ехать действительно пришлось довольно долго. Вскоре начал брезжить рассвет и впереди появилось белёсое осеннее солнце. Лысый опустил козырёк и выругался. Слева тянулись горы. Горы, горы, горы… Выглядели они красиво и торжественно. Нетронутая природа.
Проехав минут сорок по трассе, мы съехали на просёлок и оказались на грунтовой дороге, приблизившись к горам ещё немного. Сармат спал, Башка молча смотрел в окно, а я чередовал и то, и другое, размышляя, между делом, как связаться со Львовым…
— Ну вот, приехали, — объявил Лысый, когда ещё через полтора часа впереди показалось несколько домов. — Наконец-то отдохнуть можно. В баньку схожу, самогоночки хряпну.
— Я тебе хряпну, — резко обломал его Башка. — Ты забыл, что говорили? Пока мы будем в отъезде, ты должен быть на стрёме и если чё, моментально сесть за руль. Ты не понял что ли?
— Понял-понял, — недовольно огрызнулся водитель. — Помечтать уже нельзя…
Мы въехали в деревушку, состоявшую из нескольких, стоящих далеко друг от друга, домов. Лысый остановился у одного из них, вышел из машины и постучал в калитку. Залаяла собака, выглянул скуластый мужик в фуфайке и вязаной шапочке, оглядел нас и спрятался обратно. Потом открылись ворота, и мы въехали во двор.
Хозяин закричал что-то по-киргизски, обернувшись в сторону дома.
— Некогда, Мансур, — воскликнул Сармат. — Завтракать не будем, сразу поедем, дел много.
— Лепёшки горячие, молоко парное, мёд свежий, всё своё, всё самое лучшее, — покачал головой Мансур. — Это быстро, пять минут только. Сытым ехать лучше, чем голодным.
Он снова повернулся к дому и прокричал ещё громче, чем до этого:
— Амина! Давай скорей! Гость торопится!
В тот же миг выскочила юркая киргизка, поклонилась Сармату и буквально затащила его в дом. Мы двинулись следом и оказались в небольшой чистой комнате со столом посередине и красивыми венскими стульями. Бомбей, город контрастов, как говорится.
На столе, как на сказочной скатерти самобранке, вмиг появились горячие лепёшки, молоко, масло, варенье, мёд, вяленое мясо, отварное мясо, самса, огромные бордовые помидоры, сухофрукты и ещё что-то, и ещё что-то, и ещё… Глаза завидущие, руки загребущие. Я понял, что проголодался и хорошенько заправился, поскольку не имел ни малейшего представления, когда ещё удастся поесть.
В общем, пятью минутами мы не отделались, конечно, но в полчаса уложились. Мои спутники усердствовали ни чуть не меньше меня.
— Благодарю, — кивнул Сармат, когда все насытились. — Всё, Мансур, теперь поедем, время не ждёт.
Хозяин кивнул, запихивая в рот последний кусок самсы и встал из-за стола. Из сарая во дворе он выгнал видавшую виды «буханку», махнул Лысому и тот загнал «Волгу» в сарай.
— Амина, — бросил Сармат, — Лысому не наливай. Ему нельзя. А ты будь на стрёме, понял? Не прохлаждаться приехал!
Она кивнула в знак согласия, а Лысый скорчил недовольную гримасу. Мансур уселся за руль, босс забрался на пассажирское сиденье, а мы с Башкой залезли в салон. Он сел рядом со мной и начал тихонько вводить меня в курс дела. Заняло это около получаса. По плану всё выходило идеально просто.
— Идеальный план, — пожал плечами Башка. — Даже полный дебил справится.
Мы переехали через ручеёк и попёрли, отдаляясь от гор.
— Ну что, хотел долину Чу посмотреть? — крикнул Сармат, повернувшись ко мне. — Смотри, наслаждайся.
Пока наслаждаться было нечем, если не брать в расчёт каменистую дорогу, небольшие холмики, напоминающие рябь на воде, и сухую траву в человеческий рост. Примерно через час езды по ухабам и буеракам, дорога практически исчезла и мы просто шарашили по камням и серой земле. Потом вдруг нырнули в небольшой лесок с невысокими деревьями, а когда выскочили из него, подпрыгнув на здоровенном суку, перед нами открылось поле, поросшее засохшей коноплёй.
— Под крылом самолёта о чём-то поёт, — протянул Сармат, — зелёное море ганжи…
Он заржал и обернулся к нам с Башкой.
— Ну как? — мотнул он головой.
— Очень красиво поёшь, — хмыкнул я. — Продолжай.
— Что? — он замолк на секунду, а потом заржал с ещё большей силой. — Я не про пение своё спрашиваю, а про травищу. Посмотри в окно! Кайф?
— Наверное, — пожал я плечами. — Никогда не пробовал и не собираюсь в обозримом будущем. И тебе не советую. Учёные выяснили, что от марихуаны мозги сохнут и торчки основательно тупеют.
— Чё за торчки?
— Ну, травокуры, чё.
— Травокуры блин, — снова засмеялся Сармат. — Ну ты в натуре сказанул! Торчки! А про докторов ты гонишь. Кто будет эту шнягу изучать?
— Британские учёные, кто ж ещё. «Наука и жизнь» публиковала серию статей.
— Ну, и хрен с тобой, — махнул он на меня рукой. — Не хочешь, не кури. Нам больше достанется. Давай, Башка, где твои ботаники? Пусть расскажут об успехах.
— Они… — начал Башка, но замолк, многозначительно глянув на меня.
— Да давай, говори, Стреле я верю. Потому что, если что, свиней же каждый день чем-то кормить надо.
Мансур свернул прямо в коноплю. Туда, где она была примята колёсами других машин. Проехав минуть пятнадцать по этой «просеке», мы вдруг упёрлись в… ворота и колючую проволоку. Рамы створок были сколочены из жердей, а внутренняя часть затянута сеткой.
Внезапно с обеих сторон машины появились хмурые командос, выросли, как из-под земли. Мансур резко остановился, а они подбежали к машине и заглянули вовнутрь. Сармат холодно, надменно и свысока, одарил их взглядом и отвернулся, а Башка сделал знак рукой, типа, пшли вон холопы. Нас пропустили, раскрыли створки ворот и мы поехали дальше, налетев, так же внезапно на ещё один пост.
Потом двинули дальше и через несколько минут вырвались из чащи и оказались на большом ровном плато. Здесь стояло несколько палаток, рядом с которыми переминались с ноги на ногу боевики с калашами. А чуть дальше, в паре сотен метров я увидел кукурузник.
— К самолёту? — спросил водитель, и Сармат молча кивнул.
Мы подъехали к кукурузнику и остановились. Вышли из машины. Я обернулся и увидел трёх людей на лошадях. Прям Орда и кочевники. Наездники широко улыбались. Они слезли с коней и подошли ближе. Поговорили с Сарматом пару минут по-киргизски и, покивав головами, вскочили на коней и уехали. Мотор кукурузника громко чихнул, щёлкнул, как нагайка с распушённым концом, и заработал, оглашая окрестности рёвом.
— Ты как Эскобар, — покачал я головой. — Свой собственный самолёт, свой собственный Чингисхан на коне, свой собственный товар, да?
— А ещё лаборатория, селекционеры-ботаники и охрана.
Размах был впечатляющим, но что-то во всём этом было странным… Я никак не мог уловить эту странность, пока, наконец, не сообразил, что тот, кто организовал подобную базу, скорее всего, должен был видеть что-то вроде «Наркос», настолько всё получилось живописно, колоритно и мрачно. Но в семьдесят седьмом сериал этот даже и в проекте не существовал.
— Загружаемся, — гаркнул Сармат, перекрикивая шум мотора. — Погнали.