Мне надели браслеты, но, надо сказать, без жести, обошлись гуманно. Даже мордой в землю не воткнули. В отличие от местных. Их кошмарили по полной программе. Вот что значит близость к Западу, ноу-хау, ёпрст. У нас таких методов до самого развала считай не было…
Меня подвели к кургузой светлой малолитражке, тоже, между прочим, «Заставе». Куда ни глянь, везде у них заставы. Смешно. Посадили меня на заднее сиденье посерёдке и прижали с двух сторон здоровыми детинами. Машина конкретно так просела.
Выехали карикатурным кортежем из трёх «Застав». Чуть в стороне я увидел грузовик с брезентовым тентом. Для перевозки живой силы. Ну что же, тут явно была засада, и нас явно ждали. Ждали-ждали и дождались…
Главный, тот что бил стекло машины, что-то буркнул моим стражам. Я не разобрал. По-сербски я почти не говорил. Язык родственный, но когда они болтали быстро, разобрать, что к чему было практически невозможно.
Но в этот раз было ясно, чего он хотел. Мне на голову напялили тёмный, непрозрачный и душный мешок. Зашибись. Запомнить дорогу теперь было намного сложнее.
— Куда идемо, друже? — крикнул я сквозь холстину мешка, но никто не отреагировал.
Суровые, бляха. Я начал считать повороты. Один налево, десять минут ровно… На душе было поганенько, честно говоря. Не задалось дело. Теперь нужно было продумывать, как и когда делать ноги. В том, что рано или поздно я смоюсь, сомнений не было. Вода, как говорится, дырочку найдёт. Главное, было уйти, а там уже дело техники.
Идти я мог и пешком, хоть до Москвы, питаться жучками и корешками, а пить капельки росы. Прецеденты имелись. Да и надо-то было всего ничего, дойти до Белграда и попасть в наше консульство. А дальше связаться с Грабовским или Львовым.
Машина остановилась. Мои соседи вышли наружу и сразу стало легче дышать. Я протянул скованные руки и чуть оттянул край мешка, глотая свежий воздух.
— Выходи, — крикнул кто-то по-русски, и я принял это на свой счёт.
Вышел и потянул с головы мешок, на что сразу последовал окрик. Меня подхватили под руки и повели. Сначала был асфальт или бетон и шум прибоя. Красота, море, а я вот в мешке на башке. Потом мы пошли по дощатому настилу. Ещё через несколько секунд этот настил начал покачиваться. Значит это был причал, причём небольшой, плавучий.
Закричала чайка. Мы остановились. Меня затащили на трап, судя по всему. Чуть подавшись назад, я ощутил спиной поручень. Трап гулял вверх-вниз.
— Вы смотрите, не уроните в воду, — воскликнул я. — А то уплыву от вас, будете знать.
Они не ответили и доволокли меня до конца. Поддержали при спуске, провели по палубе и потащили вниз по ухающей железной лестнице. Даже сквозь мешок я почувствовал запах дизеля и жареных креветок или рыбы, хрен их разберёт. Меня провели по узкому недлинному коридору и запихнули в какое-то помещение, потянули за руки и расстегнули браслеты.
— Збогом, — сказал один из провожатых и захлопнул дверь.
Раздался звук закрывающегося замка. Я сорвал с себя мешок и огляделся. Начал растирать руки. Хм… это была каюта. Причём, пассажирская и довольно комфортная. Небольшая, конечно, чуть больше купе в вагоне, но достаточная, чтобы вместить кровать, столик, кресло и, судя по всему, гальюн.
Я подошёл к вытянутому иллюминатору. Было видно только воду. Ну, что же, вода — это хорошо. Не такая уж она и холодная сейчас. Попробовал открыть. Нет. Ни ручек, ни петель. Такое ощущение, что вообще открывание не было предусмотрено. Окошко было небольшим, но пролезть можно. Надо только убрать все осколки…
Я поискал взглядом, чем бы можно было выбить стекло. Если лодка начнёт отходить от берега, заработает мотор, поднимутся брызги, всё это создаст благоприятный звуковой фон, для попытки выбить окно и незаметно уйти с судна. Ничего не было. Столик прикручен…
В туалете тоже ничего подходящего не оказалось. Лейка душа была сделана из пластика, такой точно стекло не высадить. Можно будет попытаться обмотать руку полотенцем. Или долбануть ножкой кресла. Можно попробовать. Да, кресло — это тема…На всякий случай я дёрнул ручку входной двери. Нет. Хрен там.
Тогда, по принципу, не сиди, если можешь лежать, я бухнулся на кровать и закрыл глаза. Спать не собирался, но полежать было полезно. Неизвестно, что меня сегодня ожидало. Я бы, конечно, не отказался от дюжины креветок, жареных на гриле, но это мне вряд ли предложат. Поэтому нужно было экономить силы и быть готовым к рывку.
Минут через пятнадцать я услышал шаги. Топ-топ-топ. Вроде один человек. Как неосмотрительно… Остановился перед моей дверью… А значит, это был шанс. Шанс, он всегда появляется, главное его не профукать… Я бесшумно подскочил и прыгнул к двери. Встал так, чтобы оказаться за створкой, когда она откроется. Послышался звук замка.
Дверь приоткрылась, приоткрылась ещё чуть-чуть. Незнакомец не торопился входить внутрь. Он… Да, это было ещё лучше. Он заглядывал в каюту. Балбес! Сердце завелось, вмиг достигнув рабочих оборотов, и я со всей дури шарахнул ногой по двери. Размах получился так себе, места особо и не было, но раздался хороший удар и мой гость, вскрикнув, завалился и сполз на пол, склонив голову на порог.
Я дёрнул дверь на себя, чтобы как следует долбануть ему по голове, но он успел крикнуть:
— Гриша, нет!
Твою мать! Я задержал руку.
— Гриша, не надо. Там куча вооружённых людей. Тебя застрелят.
— Ну, надо же, — покачал я головой и убрал руку от двери.
Не потому, что меня смутило известие о вооружённых людях. Совсем нет. Просто я узнал этого парня. Узнал и, признаться, удивился.
— Не ожидал, — хмыкнул я. — Не ожидал увидеть здесь вас, Хакан бей.
Это был он, турок из «Интуриста», передавший в электричке деньги мудаку Сомову. То, что это Хакан, конечно, особо ничего не меняло, но по коридору разнёсся топот бегущих ног, и мне пришлось быстро поднять его с пола.
— Всё нормально! — по-английски крикнул он в сторону бегущих боевиков. — Всё в порядке, уходите. Отбой.
Он захлопнул дверь и остался со мной один на один. Мы стояли и некоторое время рассматривали друг друга. Ему прилетело, в основном, по плечу. Ну, и шваркнуло немного по уху, судя по тому, что он держался за ухо.
— Без стука, без представления, — пожал я плечами. — Не знал, что это вы.
— Да-да, вы правы, — кивнул он. — Я сам виноват. Присяду?
Я молча кивнул на кресло, а сам опустился на кровать.
— Как узнали, когда и куда я прилетаю?
— У меня есть человек в организации Сармата.
— Кто? — вопросительно кивнул я.
— Давайте, так, — ответил он, усаживаясь в кресло. — Договоримся, пока мы ещё на берегу, пардон за каламбур, говорить откровенно.
— Ну, — усмехнулся я. — Я вообще откровенный парень. По жизни. так что не вопрос…
— Нет-нет, без дураков. По-серьёзному.
— Посмотрим, — пожал я плечами. — Если что-то не смогу сказать, так и объявлю, что это секрет.
— Ну… хотя бы так, кивнул он.
В этот момент я почувствовал вибрацию двигателей и наша посудина начала медленно двигаться.
— Тогда вам первый вопрос. Кто ваш человек в структуре Сармата?
— Это Лысый, водитель и его близкий помощник.
— Надо же, — покачал я головой. — И как же вы его подцепили на крючок?
— А это не я, — ответил он. — Это Сомов. Я знаю, вы Василия не любите, да я и сам от него не в восторге, совершенно неразборчивый и не особенно порядочный джентльмен. Вернее, совсем даже не джентльмен, но жадный, что в нашем деле является, скорее, плюсом. Жадный и полезный. Теперь я, ладно? Вы из какого года перескочили?
— Перескочил? — поднял я брови. — Как электрон с орбиты на орбиту, да?
Он молча ждал, когда я отвечу. Я усмехнулся.
— Из октября тысяча девятьсот семнадцатого. Посмотреть решил, за что сражались.
— Григорий, — покачал головой Хакан, и в этот момент он напомнил мне одного чувака из телеящика.
Американский журналист, который когда-то ходил из программы в программу и с глупым видом нёс какую-то несусветную чушь про американскую демократию.
— Из двадцать пятого. Две тысячи.
Он несколько раз кивнул. Собственно, мы ведь понимали со Львовым, что «они» знают и поэтому вьются вокруг. Понимали, но, всё равно, этот прямой вопрос царапнул и заставил поморщиться.
— И как там?
— В целом, терпимо, — пожал я плечами. — Но Британия представляет жалкое зрелище. Настоящее позорище. Мигранты бесчинствуют, делают, что хотят, такие дикости творят, а полиция их не трогает. Потому что типа неполиткорректно. В общем стыдоба.
— А причём здесь Британия? Почему вы говорите именно о ней?
— А разве вы не её представляете? Вы от спецслужб Турции что ли выступаете?
Я засмеялся.
— Окей, — развёл он руками. — В принципе, да, балл за проницательность. Я из МИ-6.
— Ну, хорошо. Что вы от меня хотите, товарищ Бонд?
Лодка, ускорилась, разогналась и полетела вперёд подскакивая на волнах и поднимая вихри брызг. В иллюминаторе мелькнул берег с причалом, набережная, но что это за город я не узнал. Яхта, по ощущениям, была не очень большой. Судя по длине коридора, здесь было минимально по одной каюте с каждой стороны и в носовой части, наверняка.
— Моё главное желание я сообщу, но чуть позже. Мы, собственно, для этого и встретились. Вернее сказать, не желание а, предложение.
— Вербовать будете, папаша? — хмыкнул я. — Хоть вербуй, хоть не вербуй, как говорится, всё равно получишь… неудовлетворительный результат.
— Солдатский юмор, — усмехнулся он. — Я фольклор хорошо знаю. Вот моё первое предложение. Я компенсирую стоимость того, что изъяли югославские полицейские. Я войду в бизнес и буду покупать ваш товар, при условии удовлетворительного качества, естественно, и постоянного предложения. И возьму на себя проблемы с полицией. Будете отправлять грузы в Подгорицу, но покупатель будет другой. В Калабрии есть несколько семей, заинтересованных в сотрудничестве. Мы, кстати, сейчас туда идём.
— Ндрангета? — кивнул я. — Какие у вас связи хорошие. И для чего вам это?