Пока он поднимал руку, не в силах разрешить загадку, стрелять или не стрелять, я херакнул ему в грудину основанием ладони, занося при этом ногу и ставя так, чтобы он перелетел через неё. И тут же захватил руку с кольтом, и буквально разломил бедного турка. Он дёрнулся назад, начав падать из-за моей подсечки и мгновенно нанизался на болевой, как червяк на крючок. Он едва не сложил руку в другую сторону, так что мне осталось просто потянуть за ствол и завладеть им легко и просто.
Пилот, следивший за этим молниеносным шоу даже ойкнуть не успел. Хакан тоже. Впрочем, теперь он мог ойкать и выть, сколько угодно. Но, к чести его стоило заметить, что голосить он не стал, а просто расстрелял в воздух целую обойму своих турецких ругательств.
Завладев оружием, я не собирался добивать врага. Наоборот, ещё и поддержал бедолагу, не дав ухнуться затылком об пол.
— Меня немного нервирует, когда в мою сторону смотрит ствол пистолета, — пожал я плечами. — Так что вот.
Я отпустил Хакана и засунул его пушку за пояс.
— Ну, вот как верить людям, — покачал я головой, глядя как он растирает руку. — Ну, как вот тебе доверять, Хакан бей? Прокололся ты. Прокололся.
Я снова сел за штурвал.
— Давай, брат, — кивнул я пилоту. — Принимаю управление. Куда летим, показывай. Где там ваша Венеция? А ты, товарищ Хакан, стой за пилотом, чтоб я тебя видел. Я, кстати, обычно стреляю, не раздумывая. Ну, если держу пушку в руке.
Я, собственно, уходить не собирался, просто действительно хотел полетать, порулить. Но, заодно и проверил, насколько важно для Хакана моё присутствие. Наличие, так сказать. О доверии речь и не шла, естественно, но сейчас всё получилось очень наглядно. И он, разумеется, это прекрасно понимал, поэтому стоял, закусив губу и пребывал в некотором унынии. Ну что же, иногда бывает полезно столкнуться с реальностью и подкорректировать самооценку.
— Эй-эй-эй! — воскликнул пилот, когда я резко пошёл вверх.
— Нормально, — усмехнулся я. — С ветерком полетим, по-русски.
Венеция встретила сияющим золотым рассветом. Спустившись по небольшому трапу, мы уселись в чёрную «альфу», но ехали совсем недолго. Машина подвезла нас к небольшому терминалу, пройдя через который, мы вышли на причал, где стоял катер. От полированных досок его отделки солнце отражалось, как от зеркала.
Пахло немного затхлой водой и свежей рыбой. Море, что сказать. Капитан, ни слова не говоря, дождался, когда мы погрузимся и дал огня. Хакан сразу прошёл в закрытую часть, под крышу, и уселся на белое кожаное сиденье. А я остался стоять рядом с кэпом. Свежий утренний ветер и мелкие брызги в лицо отлично освежали, и я решительно не видел никаких причин, чтобы не радоваться этим проявлениям жизни. Сколько её ещё осталось, кто знает. Впереди в утренней розовой дымке маячили шпили и купола самого романтического и загадочного города. Правда, присутствие Хакана всю романтику рубило под корень.
Примерно через полчаса мы вошли в Гранд-канал и сбавили ход. Здесь сновали трамвайчики вапоретто, такие же длинные лодки, как наша, маленькие баржи и восхитительные гондолы, напоминающие лаковые шкатулки.
Когда-то в отдалённом будущем я здесь бывал. Разок. Надо сказать, с этой поры мало что изменится. Ну, поставят вон там стеклянный пешеходный мост, вот и все перемены. А торжественные и обветшалые дворцы и церкви, величественные и горделивые, как стоят, так и будут стоять. Разве что туристов станет больше и только.
Вскоре наша лодка причалила к берегу и подошла к покосившимся деревянным столбам перед старинным палаццо. Из входной двери, ведущей прямо на ступени к воде, выскочил швейцар. Багажа у нас не было и он подождал пока мы поднимемся. Провёл нас по коридору с мозаичным полом и стенами, выложенными мрамором, в большой холл с резным деревянным потолком и деревянными же колоннами.
Выглядело всё красиво, но… запущенно. Внутри было сыро и зябко. Промозгло.
— Добро пожаловать, господа, — с достоинством поприветствовал нас портье и передал ключи подскочившему коридорному.
Тот разочарованно отметил отсутствие багажа, а то, что Хакан не доверил ему нести свой кожаный саквояж, воспринял, как дурной знак. Это означало, что на чаевые можно было не рассчитывать.
Впрочем, Хакан не стал жмотиться и вручил ему несколько итальянских бумажек. Наши номера оказались друг напротив друга. У меня вид был на канал, а у него — на узкий и облезлый колодец внутреннего двора.
— Предлагаю пойти позавтракать, а потом немного отдохнуть, поваляться, прийти в себя, — предложил он. — До вечера у нас свободное время. Программа начнётся ближе к ночи. Так что можно вздремнуть, если появится желание. Ты бывал раньше в Венеции? И раз уж так вышло, если ты не против, то останемся на этом более неформальном и дружеском «ты».
«Ты» далеко не всегда звучит по-дружески, но я уж не стал заострять на этом его внимание и согласился.
— Бывал, — кивнул я, не вдаваясь, опять-таки в подробности. — Но давно, вернее, не скоро. Так что с радостью погуляю. Жаль что отель не рядом с Сан-Марко. Там вид был бы ещё лучше.
Это я его просто поддел, мне вид был не так уж и важен, честно говоря. Стоять долгие часы у окна, потягивая кампари, или что тут принято потягивать, я не собирался.
— Ну, знаешь, у нас тоже есть бюджет и пять звёзд только большим начальникам оплачивают. Но здесь тоже хорошо, надеюсь, тебе понравится. К тому же, тут совсем близко мост Риальто и до Сан-Марко пешком минут десять-пятнадцать. Опять же удобно отправиться туда, где нас ждут вечером. Кстати, здесь на завтрак подают просекко. В Венеции принято пить просекко с самого утра, — улыбнулся Хакан. — Так что можем за завтраком и начать.
— Как аристократы или как дегенераты? — вспомнил я Лёлика из «Бриллиантовой руки».
— Да, как аристократы, это правда, — не понял шутки Хакан и сделал вид, что про дегенератов просто не услышал.
— Тогда, если ты не против, я умоюсь и приму душ, а потом уже пойдём дуть кофе и просекко, кому что больше по вкусу.
На завтрак нам предложили круасаны и ещё кучу вариантов сладкой выпечки, а моя просьба подать яичницу с беконом недоумения не вызвала, но ждать пришлось довольно долго. Зато кофе был отличный. Можно даже сказать, роскошный. И я даже пропустил бокальчик шипучки. Стало приятно и немного смешно, потому что вся ситуация, весь этот сыр-бор — юги, итальянцы, лётчики, полицейские — были страшно далеки от повестки советского гражданина.
Мною овладело благодушие и Хакан немного расслабился, я заметил. Впрочем, это с его стороны было безусловно недальновидно. Впрочем, не исключаю, что он только притворялся.
— Ну что, пойдём гулять? Или ты хочешь сам? Видишь, я совершенно не давлю на тебя. Ты волен делать всё что угодно. Можешь всё бросать и бежать на вокзал, мчаться в Рим в советское посольство. Никаких проблем.
— Действительно, никаких, — усмехнулся я. — За исключением того, что кто-то забрал товар и деньги за него. И теперь это «никаких проблем» может, вообще-то превратиться в очень даже немаленькую проблему. Даже в целый комплекс неразрешимых и несовместимых с жизнью кризисных моментов.
Ну, давай, как бы говорил я, вербуй дурашка, вербуй.
— Что сказать, — пожал он плечами, вроде как не особо был заинтересован в том, чтобы предложить оказание помощи в решении этих вопросов.
На самом деле, и мы оба это понимали, он был заинтересован во мне, а я в нём не особенно. Но игры они на то и игры, чтобы выполнять правила.
— Ладно, — сказал я поднимаясь. — Пойду посплю немного, а потом отправлюсь на прогулку. Желаешь со мной? Можем пойти вместе. Только за руки держаться не будем.
Я усмехнулся, намекая на турецкие обычаи. У них запросто два нормальных гетеросексуальных мужика могут гулять, держась за руки. Никакого интима, чисто проявление дружбы.
— Приятно, что ты знаешь о Турции больше, чем обычные люди, — улыбнулся он. — Но, вообще-то, при том, что это считается нормальным, мужчины не очень любят так ходить при посторонних.
— И на том спасибо, — кивнул я и отправился спать.
Действительно, стоило набраться сил перед ночными посещениями тайных встреч. К ночи нужно быть свежим и полным сил, как перед встречей Нового года. В детстве дедушка укладывал меня спать днём, чтобы я мог ждать бой курантов вместе со взрослыми.
Ну, и, поскольку делать ноги я пока не собирался, по крайней мере, не выслушав предложения, то не стал артачиться и пошёл на прогулку вместе с Хаканом. С практической точки зрения это позволило мне ещё немного ободрать британскую корону на сумму, равную стоимости моего обеда. Я бы и сам не пропал, но так было спокойнее и проще.
В общем, мы побыли туристами, поели рыбы и вдохнули средневековой атмосферы всё ещё витавшей над древним каналами города. В лавках продавались яркие карнавальные маски, люстры из муранского стекла, туфли, сумки, куртки и прочее, прочее, прочее. Торговый город, некогда безумно богатый и сегодня, скорее всего, хранил в скрытых от любопытных глаз сундуках звонкую монету.
Хакан держался легко, стараясь демонстрировать дружеское расположение и изображая хорошего и славного парня. В отель вернулись не слишком поздно, не успев вымотаться и устать. В номере меня поджидал сюрприз. Войдя, я обнаружил смокинг, сорочку, галстук-бабочку и лаковые туфли, а также, носки и бельё.
Повалявшись в постели, я переоделся и спустился к ужину при параде. Хакан тоже был в смокинге и белой рубашке. Блюда он заказал, соответствующие нашему внешнему виду, изысканные и дорогие. От вина я отказался, сославшись на заболевшую голову. Это было враньё, но я хотел сохранить трезвость и не вызвать подозрений.
Разделавшись с едой, мы выдвинулись в путь. Вышли в лобби и прошли по коридору ведущему к двери на причал. Главный вход в отель располагался на микроскопической площади, от которой шла узкая улочка. А эта дверь выходила на Гранд-канал. У кривых, торчащих из воды толстых брёвен уже покачивался на волнах катер.