Союз-77. Книга 2. Мы одной крови — страница 50 из 68

Волны от прошедшего кораблика били в фундамент здания. Вернее, не били, а шлёпали. Какой век подряд. Мы забрались в лодку. Днём было тепло, а к вечеру похолодало. Солнце спряталось, опустился туман, причём, довольно густой. Огни фонарей и окон расплывались во влажном и ставшем непрозрачным воздухе.

Мы прошли под мостом Риальто, ещё какое-то время двигались по главному каналу, а потом свернули в узкий канальчик и оказались почти в полной темноте. Удивительно было, как наш катер умудрялся двигаться и не шоркать бортами о каменные стены.

Это дело продолжалось минут двадцать. Наконец, мы остановились и сошли на сушу. Мы оказались на довольно большой и тёмной площади. Несколько тусклых фонарей почти ничего не освещали, свет расплывался, сталкиваясь с холодной дымкой, и рисовал красивые, но совершенно бесполезные светящиеся шары. В случае, если придётся уходить, мгла и туман окажутся союзниками.

Мы двинули по мощёной площади. Впереди обозначилась тёмная стена и, подойдя ближе, я смог различить массивный церковный купол. Из притворённой двери пробивался свет. Я осмотрелся, кругом не было ни единого человека.

— Где это мы? — поинтересовался я.

До меня донёсся глухой звук далёкого органа.

— Это церковь, — кивнул Хакан. — Но служба здесь сегодня необычная. Раз в один-два месяца, здесь происходит что-то весьма странное, скрытое от посторонних глаз. Мало кто знает о программе этого костёла.

— Что за мрачный тон и прерывающийся голос? — хмыкнул я. — Это напоминает детский розыгрыш, но, если там действительно вершатся мрачные дела, на меня не рассчитывай.

— Нет, ничего такого, никаких тёмных культов и поклонения языческим идолам.

— То есть, мы приглашены именно сюда? В качестве сакральной жертвы?

Я передёрнул плечами. Холодный влажный воздух заставлял тело подрагивать. Прогуливаться в одном смокинге было не слишком приятно.

— Нет-нет, — кивнул Хакан. — Никаких жертв. Просто предупреждаю, чтобы избежать ненужных вопросов. Там собираются члены ложи.

— Чего-чего?

— Ну… масоны.

Повисла тишина.

— Пойдём обратно в лодку, — кивнул я. — Возвращаемся в гостиницу. Если бы я знал, что придётся столько времени потратить на то, чтобы оказаться в плену у запиленных сказок и страшилок про масонов, уже находился бы в посольстве России.

Хакан рассмеялся:

— Здоровый скептицизм. Мне нравится, что ты всё подвергаешь сомнению. Но нет, здесь нет никаких теорий заговора. Магистр, проводящий тут мистерии, не скрывает, что делается это лишь для того, чтобы сохранить древние традиции. Масоны давно потеряли способности и возможности править миром. Да и вообще влиять.

— Зачем же, в таком случае, мы здесь? — Поинтересовался я. — И для чего эти смокинги на нас? Они, кстати, совершенно не греют.

— Нас интересует магистр. Он человек любопытный и со связями. В том числе и с людьми, от которых кое-что зависит в этом мире. Но не поэтому мы здесь. У него есть кое-какая информация, которую я хочу тебе сообщить.

— Что ещё за информация такая?

— Скоро узнаешь. Пойдём.

Хакан открыл дверь и вошёл внутрь. Я последовал за ним. Мы оказались в огромном полутёмном соборе. Свет шёл только от лампад и свечей зажжённых в разных частях зала. Стрельчатые колонны уходили вверх, тая в темноте. Звучал орган. Людей не было видно.

— А где все? — тихонько спросил я.

— Это не совсем здесь, идём.

Мы прошли через зал и вышли в маленькую боковую дверь. За ней, освещённая масляной лампой находилась лестница, ведущая вниз. Хакан взял лампу и, освещая путь, начал спускаться. Я последовал за ним.

Спустившись довольно глубоко, мы оказались в длинном тёмном туннеле.

— Мы сейчас проходим под каналом, — заявил Хакан. — Этот ход ведёт в тайное пристанище ложи.

Я ничего не ответил. Весь этот детский сад и взрослые дяди-масоны, играющие в заговоры и воображающие, как было бы здорово править миром, особого интереса у меня не вызывали. Но то, что этот магистр имел доступ к различным чудаковатым персонам, не вызывало сомнений. И среди этих чудиков могли, конечно, встречаться интересные экземпляры. С точки зрения разведчика-нелегала, должно быть, это представляло интерес. Наверное.

Наконец, мы вышли в довольно просторную и довольно хорошо освещённую пещеру. Стены были неровными, каменными, а пол выложен массивными каменными плитами. В стены были вмонтированы металлические чаши, в которых горел огонь.

Мы подошли к двери. Дверь представляла довольно любопытный памятник прошлого. Вырезанная из камня, она была полностью покрыта изысканной, весьма умелой и несомненно невероятно древней резьбой.

— Здесь собирались последователи культа Митры, — пояснил Хакан. — Вставай рядом. Нас призовут, когда придёт время.

— Звучит немного параноидально, — усмехнулся я. — Кажется, в будущем разные пресыщенные богатеи будут предаваться этому культу. Слышал что-то краем уха. Ещё раз уточняю, не собираются ли из нас сделать жертвенных бычков? Если выяснится, что…

Я не договорил. Дверь начала открываться. Медленно и с каменным скрежетом.

— В общем, я тебя сам в жертву принесу, — подмигнул я Хакану.

Он широко улыбнулся, но в глазах его мелькнула тень сомнения. Впрочем, мне стало не до Хакана. Перед нами открылся вход в пещеру весьма внушительных размеров. Стены были украшены резными барельефами, в жаровнях горел огонь. Посередине пещеры в полу имелось прямоугольное углубление. Довольно большое, чтобы вместить шестнадцать чуваков в смокингах и фраках. В центре углубления располагался длинный камень напоминающий стол или алтарь.

Все взгляды присутствующих были направлены на нас. Прямо перед нами стоял чувак лет семидесяти. Поверх костюма он был перепоясан лентами, шедшими крест-накрест, а чресла его покрывал фартук, расшитый золотом.

— Брат Елизариум, — обратился дед к Хакану, — это ли утраченное дитя древнего рода?

— Оно самое, — кивнул Хакан и чуть подтолкнул меня локтем, мол не бойся.

— Ручаешься ли ты за него своей жизнью?

— Да, магистр, ручаюсь, — с улыбкой ответил он.

— Ну, что же, — удовлетворённо кивнул магистр и указал на меня скрюченным перстом. — Шагни вперёд, брат наш.

С двух сторон ко мне подошли ещё два чувака в передниках. В руках они держали белые одежды.

— Тогда приступим, — добавил он. — Время пришло.

25. Кесарь всех кесарей

Так… с переодеваниями наметился некоторый перебор. То смокинг ни с того, ни с сего, теперь вот белая пижама или даже смирительная рубаха… Впрочем, когда ассистенты развернули свои дары, оказалось, там передник и колпак с прорезями для глаз, почти как у ку-клукс-клановцев.

Ладно. Любопытство победило, главное, было не пить каких-нибудь ритуальных зелий, чтобы внезапно не утратить волю и возможность двигаться. Киношники такую галиматью любят. Но, употреблять, похоже, ничего было не нужно. И на том спасибо…

— Держите на вытянутых руках, — приказал помощникам председатель собрания, — надевать не нужно. Меч!

Тут же подбежал лысый и немолодой чебуратино с длинной бархатной подушкой, на которой возлежал сияющий, будто натёртый ртутью кладенец. Дед взял его, картинно облобызал клинок и медленно двумя руками поднял надо мной.

Нет, ну если они хотели бы меня просто грохнуть, можно было придумать что-нибудь более простое и эффективное, чем заманивать в катакомбы и рубить голову не слишком острым Экскалибуром.

— Данной мне властью Великого Мастера, — торжественно произнёс длинноволосый старик, — нарекаю сего ищущего нашим братом Грегорио Первым, отменяя вступительный ритуал ввиду кровной исключительности сего страждущего.

Хрень какая-то, честное слово. Кровная исключительность. Делирий, по-другому и не скажешь. По «трибунам» пролетел шепоток. Походу господа вольные каменщики огорчились от того, что дед лишил их возможности посмотреть на унижения юного соискателя. Хотя, справедливости ради стоит отметить, что по собственной воле я здесь ничего соискать и не собирался. Думая про каменщиков, я вспомнил шабашников и едва заметно улыбнулся.

Дед осторожно возложил лезвие меча мне на левое плечо, затем на правое плечо, а потом и на макушку. Ну вот, даже на колено вставать не пришлось. Кажется, ложа желала заиметь нового члена гораздо больше, чем член заиметь ложу. Этот новый член вообще, честно говоря, никого здесь иметь не планировал. Я усмехнулся своим мыслям, но тут же постарался скрыть ухмылку.

— Теперь ты наш брат, Грегорио Первый, — прошептал магистр и заключил меня в объятия.

Лишь бы не как Брежнев… А то кто их знает, может, у них мода на крепкие мужские поцелуи…

— Следуй за мной.

Попыток поцеловаться не последовало. Он спустился по ступеням и подошёл к жертвенному камню. На камень тут же водрузили большущую книгу в кожаном переплёте с золотым тиснением. Прочитать заголовок я не успел — темно было, да и далековато, честно говоря.

— Ну? — дед обернулся и рассеянно посмотрел на меня, потом махнул рукой. — Подойди.

Сценография была на уровне детсадовского театра. Я мотнул головой и подошёл. Встал рядом с Магистром.


— Тэк-с… — начал бормотать он… — Вот, можно отсюда… Иван III Васильевич Великий… 22 января 1440–27 октября 1505. Великий Князь Владимирский и Московский с 1462 по 1505 год, государь всея Руси сочетался законным браком с Софьей Фоминичной Палеолог, она же Зоя Палеологиня, Великая княгиня Московская, вторая жена Ивана III Великого, мать Василия III, бабушка Ивана IV Грозного. Происходила из византийской императорской династии Палеологов, племянница последнего императора Византии Константина XI Палеолога.

Он оторвался от книги и бросил на меня взгляд поверх очков, а потом посмотрел на присутствующих, махнул рукой лысому, подававшему меч и ткнул пальцем в сторону плошки с горящим фитилём. Лысый мгновенно всё понял, метнулся и поставил на стол ещё две плошки. Стало намного светлее и магистр удовлетворённо кивнул.