По Риму я гулял самостоятельно, без Хакана. У него возникли какие-то рабочие планы и я, воспользовавшись его занятостью, отправился по собственной программе. Правда, сначала я потребовал обычную одежду. Моя осталась в Венеции, а гулять с утра пораньше в смокинге было занятием довольно странным.
Дождавшись, пока консьерж организует джинсы, бельё, рубашки и лёгкую куртку, я отправился на прогулку. Наш отель находился у виллы Боргезе, то есть не в центре. Я прошёлся по парку, присаживаясь на лавочки и глазея по сторонам. Слежку не обнаружил, но это не означало, что её действительно не было.
Направившись в сторону Испанской лестницы, я заметил сувенирную лавку. Зашёл и внимательно изучил карту. В посольство решил не ходить, опасаясь, что хвост всё-таки должен быть, и палиться не стоит.
Было бы неплохо послать весточку… Грабовскому, чтобы он не дёргался или не думал, что я продался. Для него нужно будет продумать хорошую легенду…
Я нашёл посольство на карте и сориентировался. Так что, в случае нужды я чётко представлял куда двигать. Неблизко, конечно, но это не проблема. Погуляв и осмотревшись, разыскал представительство «Аэрофлота». Жизнь налаживалась.
Когда я вернулся в отель, Хакан меня уже ждал. Мы пообедали и продолжили вчерашние разговоры, а к вечеру засобирались на приём к Паллавичини.
— Я познакомлю тебя с человеком, который очень хорошо ориентируется в финансах.
— Это имеет практическое значение? — уточнил я. — То есть, я буду работать через него? Но Весёлкин будет возражать. Мы же говорили, у него свои каналы.
— Весёлкин возражать не будет, поветь мне. У этого человека прекрасные связи с одним уважаемым банком, который может закрыть глаза на некоторые рискованные операции, понимаешь меня? И с совзагранбанками у этого человека тоже всё схвачено.
Я не ответил. Посмотрим, что там за человек. Чем больше информации я получу, тем лучше.
— Этот человек уже работает с Весёлкиным, — улыбнулся Хакан, и я заметил в его глазах огонёк хвастовства.
— Но на самом деле это твой агент, да? — догадался я.
— Ты должен оценить мою откровенность.
— Да, я ценю. Разумеется.
Дворец Паллавичини на площади Квиринале, с его строгим фасадом и торжественной симметрией, встречал гостей сиянием огней. Мы подъехали на гостиничном мерсе, но среди машин гостей были и Роллс-Ройсы, и крутые спортивные тачки.
Зал, украшенный фресками и позолоченными лепными потолками, отражал роскошь и блеск. Столы были накрыты серебряными блюдами с изысканными закусками: ломтики пармской ветчины, трюфели на мини-тостах и свежие устрицы на льду. Безупречно одетые официанты бесшумно предлагали гостям бокалы шампанского.
— Решил показать мне, как я буду жить в скором будущем? — усмехнулся я.
— Нет, ты не такой, — засмеялся Хакан. — Ты же народный монарх, а не эти вампиры, насосавшие крови из рабочих и крестьян.
— Похоже на провокацию, — покачал я головой.
— Совсем немножко, — ответил он.
— Грегорио, дорогой брат! — воскликнул мой новый масонский друг, заметив нас с Хаканом.
Он подошёл и широко улыбнулся.
— Я искренне рад, что ты решил посетить нашу вечеринку. Идём, я познакомлю тебя с отцом. Он очень заинтересовался, когда я рассказал о тебе.
— Не забывай, дорогой брат, —серьёзно ответил я, — что моя миссия тайная и я не афиширую своего имени, находясь в Италии. Но, разумеется, это не распространяется ни на тебя, ни на твою семью.
Он расцвёл и потащил показывать меня высокомерному родителю, симпатичной и простой в общении сестре и ещё целой куче всевозможных представителей Сфорца, Медичи и других древних фамилий.
— Ну, и где же твой банкир? — спросил я у Хакана, когда, вырвавшись из рук Джорджио, нашёл его у стола с закусками.
— Так вон там, в салоне, — кивнул он в сторону двери. — Пойдём, а то скоро начнётся музыка и поговорить будет непросто. Сегодня нас будет развлекать Дэвид Боуи, так что без шума и грохота не обойдётся.
Он взял меня под руку и потянул в красивую розовую комнату, украшенную росписями с цветочными мотивами. На диванах и в креслах здесь сидели дамы и джентльмены. Они оживлённо что-то обсуждали.
— Прошу прощения, — улыбнулся Хакан. — Мадам Оливейра, разрешите представить.
Я взглянул на девушку в чёрном длинном платье с открытой спиной. Она сидела в кресле, чуть подавшись вперёд и смотрела на своего собеседника. Что-то шевельнулось в моей груди, будто… будто я уже видел её когда-то. Услышав имя, она резко обернулась и уставилась на меня. А я уставился на неё. Это была Дориш…
26. Спящая красавица
Ах, ты ж моя милая. Я улыбнулся. И, честно говоря, немного удивился, но виду не подал, разумеется. Сразу вспомнил, что говорил Грабовский. Отец Дориш занимался геологоразведкой и имел связи с Банком Ватикана. Вот всё и сложилось. И если и были какие-то сомнения относительно целей операции в Африке, то все они немедленно развеялись. Правда, оставался один неясный момент — знал ли Хакан о её связи с Грабовским.
Честно говоря, о встрече с ней придётся Грабовскому рассказать, потому что если я не скажу, а она доложит, получится не очень красиво. И в плане взаимного доверия появится никому ненужное напряжение.
— Синьора, — склонился я с улыбкой над протянутой рукой. — Вы так прекрасны.
Мои губы коснулись её кожи, и я ощутил, как по её телу пробежал электрический разряд, заставляя топорщиться тончайшие шёлковые волоски. Дориш искрила.
Она поднялась с кресла и посмотрела так, будто никого, кроме нас здесь и не было, так, словно отдавалась мне прямо здесь, как тогда под огромной жёлтой луной племени Химба.
— Ну вот, — кивнул я с усмешкой, — хотя бы что-то приятное и радостное происходит в этом мире.
Подошёл официант с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Дориш поднялась с кресла и потянулась за одним из них. Признаться, выглядела она сумасшедше — невероятно красивое платье, полностью открытая спина, красивый изгиб шеи, светлые тяжёлые волосы, забранные на затылке и руки, изящные и голые и приглашающая улыбка. Сделав глоток, она взглянула на меня.
— За интересное знакомство, — улыбнулась Дориш.
— Думаю, нам надо поговорить, — сказал я. — Чтобы познакомиться поближе.
— О, быка за рога, — засмеялась она. — Ну, конечно, да. Почему бы не поговорить, а можно и потанцевать.
В это время как раз звучала довольно громкая музыка.
— И хорошенько выпить шампанского, — закончила свою мысль Дориш и облизала губы, как это делают обольстительницы в кинофильмах.
— Поговорить, — сказал Хакан, — это отличная идея, это прямо то, что нам нужно. Но только, наверное, не прямо сейчас. Здесь, честно говоря, не самое подходящее место для деловых разговоров.
— Пожалуй, — повела острыми плечами Дориш, — я совершенно не настаиваю на том, чтобы мы оставались здесь. Думаю, мы вполне можем отправиться куда-то в более подходящее место.
— Ну что же, наверное, мы можем вернуться в гостиницу, — ответил я.
— Думаю, — возразил Хакан, — уходить отсюда ещё рано. Неплохо было бы познакомиться с какими-то интересными людьми.
— Кажется, самые интересные люди уже оказались в фокусе нашего внимания, — подлил я масла в разгоравшийся внутри Дориш огонёк.
Она, откинув голову и, поведя виртуозно, чуть небрежно и невероятно элегантно заколотыми волосами, засмеялась низким грудным голосом. И, конечно, в тот же миг я вспомнил низкое звёздное небо Африки, озеро, окутанное таинственной мглой, и блеск её глаз в ту единственную ночь, которую мы провели в племени Химба.
— Грегорио! — раздался позади меня радостный возглас.
Я повернулся и увидел подходящего к нам Джорджио Паллавичини.
— Пойдём, мой друг, я хочу представить тебя своему отцу! — воскликнул он. — Дамы, господа, прошу прощения, я украду у вас брата Грегорио на несколько минут.
Он безо всяких церемоний взял меня под руку и потащил по анфиладам комнат, богато украшенных залов с лепниной, резьбой, золотом, с древними портретами семейства Паллавичини, с которых взирали рыцари и прекрасные дамы.
В большом зале с огромной люстрой из муранского стекла, стоившей целое состояние, находилось несколько немолодых уже людей. Здесь были джентльмены в смокингах и дамы в вечерних платьях.
— Папа! — подошёл к высокому седовласому старцу Джорджио. — Я хотел представить тебе этого молодого человека. Это наш брат Грегорио Первый, о котором я тебе рассказывал.
Папина спутница, похожая на немолодую Маргарет Тэтчер, и все остальные присутствующие повернулись в мою сторону. Они перестали смеяться, и лица их сделались серьёзными. Паллавичини-старший поставил бокал шампанского на большой круглый стол, уставленный всевозможными яствами и протянул мне руку. Сухую, длинную и сильную. Пожатие оказалось крепким и энергичным.
— Рад приветствовать вас в своём доме, господин Стерлиц, — сказал он. — Джорджио рассказал мне вашу историю, и мы даже обсудили вашу персону, вы уж простите, что без вас, с моими близкими друзьями.
Он обвёл рукой зал, показывая на присутствующих. Все они уважительно закивали, оставаясь серьёзными. Паллавичини-старший представил их. Все они были князьями, маркизами и принцами. Впервые в жизни я видел живьём такое количество титулованных особ.
— Мне нравится, что вы молоды, — сказал старик. — Это вселяет в нас всех некоторый оптимизм. Понимаю, что говорить сейчас о возвращении российского престола было бы смешно и нелепо, но мне хочется верить, что в скором будущем… В очень скором будущем в России наступят серьёзные, значительные перемены.
Надо же, какой осведомлённый дедуля. То есть он только что ненавязчиво, но вполне определённо дал мне знать, что осведомлён о некоторых, имевших место, путешествиях во времени и о недалёком будущем, которое ждёт человечество. Силён…
— Вы живёте в Москве?
— Да, в Москве, — согласился я и едва сдержался, чтобы не сказать «граф».