— Разговор наш обязывает к взаимному согласию. Поскольку без этого самого согласия становится весьма опасным фактом в жизни каждого из нас.
А ты не дура, Лиза… Совсем не дура. Ну, да в бухгалтериях частенько скрываются тёмные и тихие омуты.
— Любопытно, что ты за это мне предложишь? — кивнул я. — Вечную любовь или что-то ещё?
Она улыбнулась маняще и многообещающе.
— Ладно, не переживай, можешь подумать, — промурлыкала она и потянулась в мою сторону. — Дай-ка… дай свою руку.
Она взяла мою руку, распрямила ладонь и прижала к своей груди.
— Ну что, чувствуешь огонь в сердце? У твоих югославок и итальянок, небось, такого нету.
— Небось, — усмехнулся я.
Она задрала шёлковую майку и оголила свои упругие белые груди со светлыми, немного оранжевыми сосками. Под моим взглядом кожа её натянулась и покрылась мелкими пупырышками, а мягкие кружки вокруг сосков собрались, стянулись, затвердели, став похожими на сморчки.
— Оставь сомнения, — твёрдо сказала Лиза и засмеялась. — Я отдаю тебе самое ценное и дорогое, что у меня есть. Девичью честь!
Я тоже засмеялся, понимая, насколько ценен этот дар.
— Шучу! — тут же сказала она и стала серьёзной. — Я тебе доверяю свою жизнь! Ты что, не понимаешь этого? Так что? Я, между прочим, если ты помнишь, не сдала тебя, когда ты ходил убивать Аджана. Потому что сразу поняла, что между нами есть незримая на тот момент, но очень крепкая связь.
Интересно, Башке она тоже предлагала самое ценное и дорогое что у неё имеется? Не исключено, что с ним она провела в точности такой же разговор, и после устранения Сармата кто-то из нас убьёт другого. Забавно. Она отстранилась, стянула с себя майку и отбросив потянулась ко мне.
Я почувствовал себя Матой Хари, работа которой была связана с телесными контактами с различными, возможно, не самыми привлекательными людьми. Впрочем, к Лизе это не относилось. Она была девушкой красивой. Хотя, вместе с тем, хитрой и коварной.
Поэтому ввязываться в эту хрень с убийством Сармата и, тем более, Башки я не стану. Главное, нужно быть настороже, чтобы, в случае, если их грохнет кто-то другой, стрелки не оказались повёрнутыми в мою сторону.
Она положила руку мне на затылок и потянула к себе. Сама приподнялась, встала на колени, приблизилась, и я почувствовал её дыхание. И вот тут, в этот самый момент раздался звонок. Она резко отстранилась и испуганно глянула в сторону двери.
— Кто это?
— Не знаю, я никого не жду, — покачал я головой.
В дверь постучали, довольно нетерпеливо.
— Не открывай, тебя нет дома…
— Стрела! — раздалось из-за двери. — Открывай! У тебя свет горит, я знаю, ты здесь!
— Это Лысый, — прошептал я.
— Слышу, — сквозь зубы процедила Лиза.
— Нужно открыть.
— Сука, — выругалась она и судорожно схватила майку, начала одеваться.
— Пойдём, — кивнул я, подхватил её свитер и завёл в спальню. — Забирайся в шкаф. Забирайся, говорю.
Она нервно заржала, а я засунул её в шифоньер и пошёл в прихожую. По пути запнул её кроссовки под диван, заскочил в ванную и намочил лицо.
Лысый стучал сильнее и уже кричал.
— Стрела, ты что там делаешь? Ты кого там пялишь?
Я повернул ручку замка и открыл дверь.
— Случилось что? Чего орёшь на весь подъезд? Не в цеху же.
— Случилось, — ухмыльнулся Лысый. — Ты чё не открываешь?
Он нагло и уверенно вошёл, как к себе.
— Кто тут у тебя?
— Слышь, дружбан, ты обороты сбавь. Или со свечкой хотел постоять?
— А? — осёкся он.
— Хер на!
— Э, ты чё, Стрела…
— Умыться не дал, в натуре. В доме приличные люди живут, чё ты барагозишь-то? Я закрыл дверь, Лысый рванул в гостиную.
— Ничего так ты хазу нашёл, — резко сменил он тему, поняв, что хватанул лишнего и даже не отреагировал на очень нехорошую, практически пограничную грубость с моей стороны. — Дорого стоит?
— Даром, — недовольно ответил я, проследив за бегающими глазами Лысого.
Он будто действительно выискивал что-то, возможно, хотел выяснить, здесь ли Лиза.
— Ладно, чё ты бычишься, братан? — улыбнулся он. — Я же по-свойски.
Он прошёл в спальню, покрутился, потрогал матрас, даже заглянул под кровать.
— Да, хата боевая. Мне тоже такую надо. Не сдаёт кто, не слыхал?
— Ты чё ищешь? Ищейка в натуре.
— Ладно ты, — заржал он. — За базаром следи. Интересно же посмотреть как другалёк обустроился.
— Ещё не обустроился. Сейчас пойду в магаз хавчик покупать.
— Да чё ты там купишь-то? — скривился Лысый. — На рынок надо было идти.
— Надо было, но сейчас поздно уже. Завтра схожу.
— Ну давай, может купца дёрнем?
— Нет чая, братан. И сахара нет, всё выпил сегодня. Так что в другой раз приходи, когда позову, посидим по-человечески, хлопнем по рюмашке, закусим цивильно.
— Ладно, но ты смотри, не зажми только новоселье своё.
— Давай, — хлопнул я его по плечу, — рассказывай уже скорей, чего хотел.
— Смотри, — прищурился он и потянулся к внутреннему карману куртки. — Сармат меня прислал.
— А что, позвонить не мог? Телефон же есть.
— Так он же тебе не слова передал. Сказал, мол, отвези премию Стреле. Он там жизнью рисковал пока мы тут кайфовали. Короче, я так понял, его Башка надоумил. Сам-то он чё кому дал когда, он только взять может. Или разораться. На это он тоже мастак. Если честно, заманал он уже. Нахер мне надо возить его? Пускай возьмёт какого-нибудь шныря и помыкает им туда-сюда. А я чё, шнырь? Нет, Стрела, ты мне скажи я чё, шнырь или фуфлыжник какой? И вообще…
Резкая смена настроения и эти жалобы на Сармата показались мне подозрительными. Раньше за Лысым это не водилось.
— Сармат человек непростой, — пожал я плечами. — Может и сказать лишнего, это я уж и сам знаю, но так-то он тебя ценит.
— Что? — он слова такого не знает. — Ценит он… На короче…
Он протянул мне запечатанную банковской лентой пачку десяток.
— А, это… ещё велел спросить, ты Лизку не видал сегодня?
— С чего бы? — нахмурился я.
— Да я чё, Пушкин?.. Он обмолвился как-то, и я так понял, он думает что ты с ней шуры-муры закрутил.
— И почему он так думает?
— Да хэзэ… Он же мне не докладывает…
— Понятно, — кивнул я. — Нет, передай, что не видел.
— Ну ладно, всё братан. Тогда пошкандыбал. И смотри новоселье не зажми. Идёшь в гастроном?
— Пойду скоро. Умоюсь и пойду. Бабки премиальные тратить.
Он вышел. Наступила тишина. Хорошо, на кухню не заглянул, зараза. Там посреди стола стояли две кружки чая. Конечно, это не означало на сто процентов, что Лиза была у меня, но, естественно, подозрение увеличивало.
— Выходи, Лиз, — сказал я, входя в спальню. — Не задохнулась? Слыхала Лысого?
— Слыхала, — хмуро ответила она и зло зыркнула глазами.
— И кто же ему мог рассказать? — спросил я.
— Не знаю. Айнура могла. Но это вряд ли она. Она никому ничего не говорила никогда. Мог как-то пронюхать Башка. Выпытать у той же Айнуры. Волчонок мог сморозить какую-нибудь глупость на фоне того, что я его бортую постоянно. Не знаю, надо подумать.
— Подумай, подумай.
— Глянь в окно, Гриш, — попросила она. — Не стоит там Лысый?
Я выглянул и заметил, как в этот момент машина Лысого выезжала со двора.
— Поехал.
— Ладно, уходить надо, ехать домой, потому что Сармат сейчас начнёт истерить. Чувствует наверно, сто процентов чувствует, сука. Как свинья, когда её колоть собираются…
Следующая пара дней прошла без эксцессов и безо всякого напряжения. Я закатил пирушку для «коллег», обмывая не квартиру, а полученную премию. На следующий день после пирушки позвонил Сёмушкину.
— Здравствуйте, Иван Трофимович, как вы там поживаете без меня?
— Нормально без тебя поживаем, — недовольно ответил он. — Как говорится век бы не видел.
— Взаимно, — засмеялся я.
— Ты это прекращай! С начальством разговариваешь, как никак.
— Нет, вы мне не начальник, просто старший товарищ.
— Так! Ты позвонил, чтобы хамить?
— Ладно-ладно, не злитесь и не огорчайтесь, рассказывайте, что там нового по Зое?
— Зоя пришла в себя вечером того дня, когда мы с тобой виделись.
— Ну да.
— Но пока ещё слабая очень. Её снова поместили в интенсивную терапию, и никаких разговоров с ней вести было нельзя. Никого не подпускали вообще.
— Охрану-то поставили на интенсивную?
— Ставили, ставили, но её сейчас обратно в обычную палату перевезли. Так что завтра днём пройдёт консилиум и выдаст заключение. Думаю, что послезавтра утром мы сможем с ней поговорить. Допросим её. Понял?
— То есть завтра с ней будет разрешено разговаривать?
— Послезавтра. Так что после разговора будем снимать охрану, мне уже начальство все мозги проело из-за твоих инициатив. Никто не приходил, так что всё зря было, только людей от дел оторвали.
Ну-ну, никто не приходил. Охрана ваша барахло полное. Я же прошёл? Прошёл. Значит, и другие могли.
— Охрану будем снимать, потому что это уж ни в какие ворота. И, честно говоря, я совсем не удивлюсь, если выяснится, что Вася Сомов там ни при чем. Ты понял меня, Стрелец?
По моим прикидкам и согласно моему первоначальному плану, снятие охраны и допросы должны были осуществляться ещё через дня два-три. А это означало, что мне надо было ехать прямо сейчас, поскольку доверить этот вопрос кому-то ещё я не мог.
— Так что звони послезавтра, — добавил Бульдожка. — Ближе к вечеру.
Надо было ехать в Москву. Звонил я из сапожной мастерской и тут же дал задание парням организовать мне билет на утренний рейс до Москвы. Вылетев утром из Фрунзе в Москву, я прилетел бы тоже утром, и у меня было бы достаточно времени, чтобы наверняка подстраховать Зою.
Ближе к обеду я поехал в ресторан к Сармату. Он звонил утром и просил подъехать. Пока ехали, я усиленно тёр глаза на случай, если пришлось бы симулировать обострение хитрости.
— Здорово, — кивнул я Сармату, войдя в кабинет.