— Нет, он же из другой ветви, вообще не связан с Бульдогом.
— Точно?
— Сто процентов. Он у меня на контроле. Ничего такого, даже не думай.
— Ладно. В общем, давай, держи ухо востро и докладывай, как будет оперативная обстановка меняться.
— Хорошо, Алексей Михалыч, будь здоров.
Я повесил трубку. Никакой особой реакции Грабовский не выдал, но я почувствовал, информация его зацепила. Взволновала. А это значит, сейчас действительно могли произойти какие-то неожиданные вещи.
Чуть раньше назначенного времени я пришёл в пивную. Волчонок был уже на месте. Он всегда приходил заранее. Наверное, остерегался и ждал сюрпризов. Я хмыкнул.
— Привет, Маугли, сын волчьей стаи!
— Чё весёлый такой? — как всегда хмуро и по-волчьи зыркнул он.
— И жизнь хороша, и жить хорошо. Ну что, по пивку?
Нам принесли фирменное жидкое, кислое пиво и сосиски.
— Этому гастрономическому изобилию прям душа радуется, да?
— Душа радуется другому, — оскалился Волчонок. — Есть подвижки по нашей персоне. Короче…
Но он не договорил, даже и не начал, по сути. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился мой агент Лысый. Только он не знал, что теперь его главный начальник — это я.
— Вот они! — громко воскликнул он, и все обернулись в нашу сторону. — Ну, а где же им ещё быть-то!
Мы с Волчонком хмуро на него уставились. Из-за его спины появился Сармат, с пылающими бешенством глазами.
— Ангину у нас ледяным пивом лечат, да? — едва сдерживая себя, прорычал он. — А ну, пошли за мной. Чё сидишь, Стрела? Тебе говорю!
30. Берия, Берия вышел из доверия
— Какая трогательная забота, — сквозь зубы процедил Волчонок и посмотрел на меня.
Сармат дёрнулся, услышав, и заискрил ещё сильнее.
— В чём проблема, шеф? — поднял я брови. — Мне мать родная никогда не говорила, когда пить холодное, а когда горячее.
— А братву напяливать мать тебя не учила случайно?
— Поясни, Сармат. Не понимаю я твоих намёков. Давай только наружу выйдем, а то тут людишки больно уши греть любят.
Он сжал зубы, молча повернулся и пошёл вон. Я глянул на Волчонка, пожал плечами и неохотно последовал за Сарматом. Мы подошли к его машине, стоявшей здесь рядом, прямо на территории рынка.
— Чё за шняга, Стрела? — едва сдерживая себя, прохрипел Сармат.
Я спокойно молчал и ждал, пока он не выскажется. Смысл претензии понять было нетрудно, но показывать свою сообразительность и, собственно, тем самым признавать проблему, я не собирался.
— Чё за кино в натуре?
Я молчал и ждал, когда будет задан вопрос по сути.
— Ты чё, язык проглотил?
— Нет, язык на месте.
— А чё тогда не отвечаешь? — взорвался он.
— Вопрос пока не понял. На что отвечать? На «что за кино в натуре?»
— Ты чё, самый мудрый? А? Самый мудрый, я спрашиваю? Самый кручёный, всех отыметь хочешь? Точняк?
— На все эти вопросы отвечаю твёрдым «нет», — покачал я головой. — Что происходит, Сармат? Что за кипиш? Ты толком скажи, а то херня какая-то получается.
— А ты по матушке-то не крой, с ментами своими будешь по матушке базлать, ясно в натуре?
— Хер — это буква алфавита, — заметил я. — Аз, буки, веди, глагол, а в конце где-то хер.
— Чё, в натуре? — удивился Лысый.
— Ага, — кивнул я. — Натурально.
— Ты пасть захлопни, — не выдержал Сармат. — Ты чё, думал, я не узнаю? Ты куда летал, в натуре?
— Конкретнее, вопрос задай, — нахмурился я. — Я куда только не летал так-то.
— Тебя на аэродроме видели! — рявкнул Сармат.
— И? Видели значит видели. Дальше что?
— Как ты выходил, когда московский рейс прилетел. Это чё за блудняк, а?
— Всё что ли? Больше ничего не видели?
— Ты козью рожу не строй, скромнее веди себя! — гаркнул Сармат. — В Ташкент, значит, не поехал, типа заболел. А в Москву — пожалуйста, так? К кому? С кем там у тебя сходняк был? Стук-стук-постук? С мусорами?
— Во-первых, дела у меня могут быть хоть в Москве, хоть в Мадриде, и что такого?
— А то, что, если у кого нормальные дела, он так и скажет, а ты что? Типа, придурок лагерный? В лазарет, да? А сам в Москву?
— Да ты с чего взял-то? Если бы пришёл, передачку принёс, знал бы, что я в больничке чалился.
— Так чё, у тебя брат-близнец нарисовался?
— Какой близнец, ты чё мелешь? Кто меня видел и когда? Вчера в аэропорту? И что из этого? Мне привезли кое-что. Вот я и ездил забрать. Или передать. А может, и то, и другое. В чём проблема, что за засада?
Лучшая защита — это нападение. Не знаю, насколько это правило универсально, но что было делать? Пришлось изобразить праведный гнев и немного наехать на большого босса. Конечно, имелась некоторая вероятность того, что меня видели не только на выходе из аэропорта, но и среди пассажиров в зоне прилёта, а может, даже и в самолёте.
Впрочем, зная Сармата, я понимал, если бы такая информация имелась, он бы уже обрушил её на мою голову.
— Не слишком убедительно, — скривился он. — То ли забрать, то ли передать, а может, стюардессе присунуть, да?
— Может, и так, — пожал я плечами. — В чём суть предъявы? Что меня в порту видели? Или что я тебя обманул в чём-то там? Разъясни, пожалуйста, за что спрос мне учинил. И кто этот добрый человек, что на меня капает. Давай, по понятиям. Если есть косяк, я отвечу. Если нет, пусть ответит автор предъявы.
— Так ты забирал или передавал?
— Что за тема, Сармат? Я на особом контроле? Обыскать не желаешь? В данном конкретном случае мне Лазарь баблишка подкинул. Должен мне был. Я отчитываться должен? Может, и шмар с тобой согласовывать, кому вдуть, а кому Сармат не велел?
— Ты помело придержи своё! Ты сейчас мой человек, а не Лазаря! И то, что касается дела должен со мной решать, ясно тебе? А не с Лазарями, Волчатами и кем-то ещё.
— Ну ладно, — хмыкнул я. — Вроде так и есть.
— Чё ты лыбу давишь⁈ — заорал он. — Я чёт весёлое сказал? Я тебе клоун или где⁈
Его прямо колотило от злости. Вероятно, вмазался или, наоборот, пропустил дозу, вот его и колбасило. Хотя, на наркоте он замечен ещё не был. Надо будет присмотреться. Крючок не слабый, если действительно всё так.
— Ладно, Сармат, хорош, — сбавил я обороты. — Что на тебя нашло? На ровном месте прям.
Он поиграл желваками и ничего не ответил. Подошёл Волчонок. Сармат зло глянул на него и ткнул пальцем в грудь.
— Иди, у нас тут свои разговоры.
Волчонок молча пожал плечами и пошёл своей дорогой.
— Чё ты вечно с этим трёшься? — прищурился босс.
— Да нет, не вечно. Изредка, я бы даже сказал.
Погода была не очень. Глубокая осень чувствовалась во всём. Холодные порывы ветра гнали по небу рваные клочья облаков и тяжёлых туч, то разрешая солнцу выглянуть и облить мир горячим золотом, то пряча его за чёрными свинцовыми завесами.
— Хорош, Сармат, прихватывать. Чё за приколы, я не пойму. Уж на меня ты точно можешь положиться.
И Сармат, точно так же, как сегодняшнее небо, то прояснялся, то мрачнел и трясся от гнева. В этот момент в мозгу его вышло солнце, и он спокойно выдохнул.
— Ладно, Стрела, — кивнул он. — Не парься, всё путём. Просто мы тут, как на вулкане живём. Нужно ухо востро держать, сечёшь? Чуть лоханулся — и всё, считай труп. Ну чё, мир?
Он шагнул ко мне и поспешно обнял.
— Мир, Сармат, — согласился я. — У меня с тобой всегда мир и никаких проблем.
— Ну, и молодец, — хлопнул он меня по плечу. — Но если что увидишь или услышишь, не забудь мне сообщить.
— Это ты о чём? — снова нахмурился я.
— А сам как думаешь⁈ — вскинулся он, вновь превращаясь в шипастого и колючего зверя, но тут же взял себя в руки и внезапно широко улыбнулся. — Да, ладно, не кипишуй. Но и не расслабляйся, Стрела, а то знаешь, народ такой, быстро оприходует.
Он сказал ещё пару таких же «отеческих» фраз, сел в тачку и уехал, а я пошёл в обувную мастерскую, размышляя, что это было. Реакцией на моё сообщение Грабовскому этот наезд быть не мог — слишком мало времени прошло. Возможно, проверка, попытка прихватить, развести на пустом месте. А, возможно, что-то ещё. Например, Башка что-то пронюхал про меня или про себя…
Если Башка являлся человеком Грабовского, то непонятно, почему он катил на меня бочку. Его ли это личная инициатива, или приказ вышестоящей инстанции. В общем, будем разбираться…
Через несколько дней мне позвонил Волчонок. Звонок раздался рано утром.
— Здорово, Стрела.
— Здорово, коли не шутишь.
— Ага. Ты вечером сегодня чего делаешь?
— С Сарматом, скорее всего, тусуюсь.
Все прошедшие дни я ужинал в ресторане с Сарматом, Башкой, Лысым и прочими кадрами, часть из которых менялась, а часть оставалась неизменным монолитом, создавая фундамент организации. Планировалась новая поездка в Ташкент и в Ош, а также встреча с афганцами. Правда им надо было ещё каким-то образом пересечь границу, а нашим парням предстояло их встретить и предоставить укрытие.
— А что? — поинтересовался я.
— Да есть дельце интересное, — ответил Волчонок. — По нашему вопросику. Думаю, тебе понравится больше, чем обычная твоя компания.
— Во сколько?
Сам участвовать в мероприятиях против Банкира я не планировал, ожидая, что всю инфу подготовит Волчонок.
— Просто если ты не сможешь сегодня, я, пожалуй, форсировать не буду. Я тут один, на подхвате никого, а в одиночку несподручно, въезжаешь?
А с другой стороны, полагаться на информацию, прошедшую через фильтры других игроков — идея не самая здравая…
— Во сколько и где?
— В гостинице «Киргизстан» в десять часиков начало представления. Давай, не светись только. В бар подтягивайся. Если решишь прийти, конечно.
— Уже решил, — усмехнулся я.
В половине десятого я был в гостинице. Преодолел алчность швейцара и вошёл в фойе. Было немноголюдно, а вот в баре народ имелся. Пил шампанское, коньячок, а особенно водочку. Я подошёл к стойке и заказал кофе.