ата была пугающе пуста. Ни ковров, ни хрусталя, ни импортной аппаратуры, ни телевизора со встроенным видеомагнитофоном…
Ничего!..
— Славик, Славочка — дрожащим голосом позвала она сына. Из глаз полились слезы, и ещё сильнее закололо сердце. Она медленно пошла в сторону кухни и увидела Славика, своего сыночка, ненаглядную кровинушку, лежащего на спине прямо по середине кухни. Вид его был просто ужасен. Страшные синяки под глазами. На губах выступила пена. Спутавшиеся волосы. Грязные ноги с не постриженными ногтями, выглядывают из брючин давно нестиранных джинсов. Голый, худой торс. И вокруг — деньги. Много денег в крупных, двадцати пяти, пятидесяти и сто рублёвых купюрах. Было ощущение, что кто-то в приступе безумной радости раскидал их по всей кухне. В квартире давно не убирались и стоял, какой то могильно-затхлый запах. На давно немытых окнах — плотно-зашторенные занавески.
Полумрак.
Мать опоздала на какие-то двадцать минут на свидание с живым сыном. Ещё не остыл до конца раствор героина, сваренный «на скоряк», в столовой ложке. «Чистый», наркотик, приведший к передозировке.
Ольга Ивановна сразу поняла, что сын мёртв.
Заполняющий болью всё тело, колющий удар в сердце, подогнул её ноги и, она села на давно не мытый пол. Умирая, она в секунду поняла, что происходило с сыном.
Поняла, ужаснулась и…
…Простила… А далеко в небесах, её уже ждал её муж. Именно сейчас, у них осталось много времени для любви.
…Целая ВЕЧНОСТЬ…
А вот Славочке, там, в этом лучезарно-светлом РАЮ, места, почему-то не было…
…Другое место было у него…
Николай
Добравшись до части, Николай сразу увидел, что его десантная группа собирается на задание. Через несколько минут, по прибытии, он узнал, что нейтральный кишлак, находившийся недалеко от части батальона — взбунтовался… Это известие, и навалившаяся тоска, от потери друга едва не заставила его пойти и рассказать всё комбату. Однако он видел, что с его ребятами, за старшего офицера, на задание, должен был лететь молоденький «литёха» (лейтенант) из училища. Поэтому он, придя на рапорт к комбату, и доложив о прибытии, попросился возглавить свою группу на задании. «Исповедь» свою, решил оставить на более поздний срок. Если живым останется.
— Да отдохни ты! Ведь только с самолёта. И видок у тебя страшный, в гроб краше кладут! — настаивал комбат.
— Я отдохнул прекрасно. А вид такой, потому что сутки не спал. Прошу отпустить на задание со своими ребятами. Чувствую себя отлично! — Настаивал Николай.
И комбат сдался:
— Хорошо, сейчас получишь вводную. Скажешь командиру группы, там молодой офицер с училища, — «салага», что я тебя отправляю на задание вместо него. Приказ по части перепишу. А лейтенанту с училища скажешь, что я его в штабе жду. Будет сегодня в наряде, дежурным по части…
…Вот так и остался жив лейтенантик — парень молодой…
И вот уже Николай летит со своими ребятами на задание. Бойцы его, молодые советские парни, стараясь перекричать шум винтов вертолёта, наперебой спрашивают его:
«— Ну, как там, на гражданке? Девчата в мини ходят? Трамваи ездят?»
Николай наслаждался духом армейской дружбы, витавшим над ним. Он чувствовал, что опять очутился в семье…
«Духи»
Отряд душманов — более двухсот подготовленных «моджахедов», передислоцировалась с базы в горы, чтобы совершить налёт на колонну, выходящую с территории Афганистана. Им очень хотелось раздолбать неверных «шурави» и, напоследок, обагрить кровью агрессоров святую землю своей страны.
За это, «советник» — тоже кафир-нечестивец, обещал и денег и оружие. Они прекрасно знали и место, выбранное для засады, и состав выходящей колоны. Шансов, чтобы выжить, у советских ребят были не велики. Если только в их планы не ворвётся какая-нибудь случайность. Хотя, какая там случайность. Они «до зубов» вооружены и отлично подготовлены!..
Смерть неверным!
…Командир отряда тщательно выбирал путь, стараясь выйти на позицию удара скрытно. У него были ещё сутки. Ещё одни сутки! И он прославит себя на весь Афганистан!..
Аллах Акбар!!!
Коля
Меньше суток прошло с момента трагической гибели Егора. Николай, последний оставшийся в живых из штурмовой десантной группы, лежал с перебитыми, взрывом снаряда, ногами на горячих от дневного солнца скалах и сжимал в руках последние две гранаты Ф — 1, так называемая «лимонка». Одну — в левой руке, другую — в правой. Все одиннадцать десантников были убиты.
— Давай, сдавайся урус, — кричал какой-то полиглот-душман, демонстрирующий свои познания в русском языке. — Мы твою резать будем!
— Русские не сдаются! — Крикнул Николай, боясь больше всего потерять сознание от боли. — Сюда иди душара, я тебе кое-что на ушко шепнуть хочу!
— Моя идет, Иван, близко идёт, сейчас умирать будешь, кафир! — дико орал душман, захлёбываясь от ненависти…
Поначалу, всё было до будничности, похоже. Отряд высадился с вертолёта высоко в горах и, проделав часовой марш-бросок, оказался на высокогорной тропе, по которой должен был проследовать караван с оружием. Ребята оборудовали позиции и стали ждать подхода врагов. Радист связался с комбатом, который переживая за ребят, сам находился у рации. Николай доложился о прибытии на место. Никто не знал точно, сколько продлится ожидание. Может пару часов, а может и более суток. Надвигались вечерние сумерки. Зная, что ночью караван не пойдёт по горам, Николай собирался выставить посты командир, что десантники из «секрета» вынуждены были ликвидировать двух душманов, которые буквально «нарвались» на них. И хотя тогда ещё не было сделано ни одного выстрела, бой уже начался…
Старший лейтенант Ребко со своей группой выдвинулся на встречу каравану. Через минуту, раздались первые автоматные очереди…
«Духи»
Они нарвались на десантников внезапно…
«Духи», шли по горам, никого и ничего не боясь. Кто осмелится тронуть такую грозную, беспощадную силу! Они «до зубов» вооружены гранатомётами и ненавистью.
…Так, за свою самоуверенность, и поплатился авангард из двух душманов — разведчиков, бесшумно снятых ножами, выставленных в «секрет» двоих десантников. «Духи» даже не успели понять, что их убили. Ни крика, ни стона. Командир моджахедов, видя приближающиеся сумерки, уже собирался отдать приказ о подготовке к отдыху и ночлегу, когда был атакован автоматным огнём. Идущие впереди него пятеро воинов, в секунды были срезаны очередями. За несколько первых секунд боя, пока не отошли от шока неожиданной атаки десантников, моджахеды потеряли четверть личного состава. Но группа была собрана из опытных бойцов и они, не поддавшись панике, рассредоточились на местности и дугой стали охватывать стрелявших.
Против десантников «заговорили» гранатомёты.
Николай
…Бой длился около получаса. Хотя может быть и пять минут. Все временные рамки сдвинулись. Битва нарушила, в сознании сражавшихся, все имеющиеся в наличие законы мироздания…
… — Опорный, веду бой с «духами», более двух сот «сабель». Не караван. Не караван. Какой то большой отряд. Как понял меня. Приём. п— Кричал по рации Николай, уже понимая, что они вряд ли выберутся сами.
— Понял тебя Малахит, — отвечал по рации комбат. — Нет возможности поддержать тебя. Пока летуны подлетят, уже темно станет. Уходите в горы. Приём.
— Тебя понял, — говорил Коля, прекрасно понимая, что это конец. Душманы, уже окружили их группу и с каждой минутой сжимали кольцо окружения, прижимая десантников к краю пропасти. От отделения десантников, осталось три израненных бойца, он четвёртый. Боеприпасы подходили к концу. Более полусотни «духов» уже отдали Аллаху души. Может и больше, но полсотни точно!
…— Прощайте, ребята, если в чём виноваты — простите, — крикнул он в гарнитуру рации и тут, рядом с ним взорвалась граната, выпущенная из гранатомёта, насмерть убив радиста, разбив рацию и ранив его в обе ноги…
«— Ну, вот и всё» — думал он, истекая кровью, лёжа на спине, за невысокой скалой. Совсем рядом, со всех сторон разом к нему приближались, искавшие его, «духи». Последний автомат его бойца замолчал пару минут назад. Он смотрел на чужое для него небо, в котором робко появлялись первые звездочки — предвестники наступающей ночи и думал, что совсем скоро встретится с Егоркой. На душу горой навалилась вселенская тоска. Единственное, о чём он жалел — что не отомстил за смерть друга. Он, в наступающих сумерках, видел уже бородатые рожи, подкрадывающихся к нему, врагов. Они что-то быстро говорили друг другу. Ещё секунда-другая и они обнаружат его. Николай поочерёдно выдернул зубами предохранительные кольца из гранат. Жить ему осталось несколько секунд. Он быстро слабел от потери крови.
Колька, вдруг улыбнулся. Страшной улыбкой залитого кровью лица. В этот миг он подумал, что душманы не смогут глумиться над его телом, мстя за смерть товарищей. Не много от него останется после взрыва гранат…
За подвиг старшему лейтенанту Ребко было присвоено очередное звание — капитана, и он посмертно награждён орденом Боевого Красного Знамени. Награду даже некому было вручить. И её в торжественной обстановке, перед строем получил пожилой комбат. Ему не поставили памятника и не нашли после боя тела, разорванного гранатами и засыпанного скалой. Никто не знал о последних минутах жизни командира десантников.
Коля был совсем один на этом свете…
А на том свете у него был друг Егор.
Смерть Алихана
Командир отряда душманов, Алихан-заде умирал. Пуля, посланная снайпером, пробила его тело со спины и на вылете, пробив кишки, разворотила живот. Теперь он лежал на тёплых от дневного солнышка скалах и, смуглое, худощавое лицо его с кокетливо подстриженной бородкой уже несло печать смерти. Жить ему оставалось немного. Однако он, с надеждой обречённого, цеплялся за жизнь и, превзнемогая боль, слушал доклад своего воина…