– Я ничего такого не предлагал… – возмутился я, впрочем, не особо яростно, – просто озвучил свои мысли.
– А ставрополец и алкаш?
– По этим двум, может, ещё пяток козлов наберётся, другого мнения быть не может. Думаю, не сделай вы так, как я предложил, в милиции сейчас висели бы нераскрытые убийства.
– Вот видишь, ты судишь, исходя из своих, одному тебе ведомых мыслей. Что если кто-то из них мог сделать и что-то хорошее, но теперь будет лишён этой возможности? Вдруг кроме него такое и сделать-то больше некому?
– Да уж, – я покачал головой, – думаю, ещё таких уродов, мечтающих уничтожить СССР, поискать надо! А больше, кроме полнейшей разрухи, они ничего и не сделали, факт.
– Это опять же только твоё суждение.
М-да, какой ты сегодня упёртый, гражданин председатель… Чего задумал?
– Товарищ Семичастный, по-моему, мы это все обсуждали ещё в семидесятом. Скажите, какой мне был смысл топить одних и продвигать других, а? Если так разобраться, то я никого из вас лично не знал никогда, даже близко не видел. Так почему я решил довериться кому-то, а других уничтожить? Что вы хотите от меня, к чему весь этот разговор? Вы как будто первый раз меня видите и слышите, что ещё вам нужно доказать? С моей помощью вы нейтрализовали кучу преступников, всех этих насильников и мучителей, убрали из органов продажных ментов и ваших подчинённых. Страна получила толчок, идёт развитие по всем областям, но… Вы начинаете игру в недоверие. Я не понимаю вас. Александр Николаевич в курсе? Он это одобрил?
– Я тоже всегда честен с тобой, поэтому расскажу. Да, генсек в курсе и не одобрил, поставил условие. Все должно пройти только с твоего согласия. Он боится, что ты обидишься и откажешься сотрудничать. Как видишь, я ничего не скрываю.
– Хорошо, я согласен на этот ваш допрос, но предупрежу сразу…
– Саш, пока не сказал того, о чем можешь пожалеть, подумай, – обрезал мое выступление Семичастный.
– Вот это я и хотел сказать. Подумайте… После таких процедур наши отношения уже не будут прежними, это очевидно.
– А что такого ты скрываешь, что делаешь подобные заявления? – вдруг завёлся председатель.
Да, чёрт, нашёл с кем играть. Кто я по сравнению с этими мастерами интриг? Дитя неразумное!
– Делайте, что хотите, – отступил я, – я все сказал!
– Извини, Александр, возможно, я погорячился, но ты меня заставил. Пойми ты, вдруг тот же Романов, которому предстоит стать новым генеральным, окажется сволочью? Что тогда? Что произойдёт, если он, придя к власти, просто выкинет нас на помойку, что будет с вами, со всеми нами, со страной? Повышая на меня голос, обижаясь, ты не смотришь на проблему с другой стороны?
– Возможно, вы и правы, – я отступил, – возможно. Но я всегда говорил, что не даю вам рекомендаций, а лишь выкладываю известные факты, и только вы сами принимаете решения. Единственный, кого я просил взять в команду сразу и не раздумывая, это Машеров. Хорошо, давайте вашего гипнотизёра, посмотрим, что выйдет.
Предполагал ли я такое развитие событий? Если честно, в самом начале – да. Более того, ждал даже захвата и жёсткого допроса, но сейчас, через несколько лет нашего, так сказать, сотрудничества… Не знаю. Наверное, все же не ждал. Злюсь? Ну, а вы как думаете? Ладно если узнают что-то, что я и правда умолчал, а если попытаются впихнуть мне установку на что-нибудь? Нет, не буду даже думать о таком. Эх, Шелепин, как же тебя убедили-то? Хотя о чем я говорю? Сам в такой ситуации поступил бы по-другому? Как знать, как знать, возможно, я бы поступил ещё жёстче, тогда чего обижаться? Они лишь хотят знать больше, чем им дают, разве это плохо?
Психолог оказался молодым человеком, максимум лет тридцать, я даже удивился. Встретил он меня не в пресловутом белом халате и с лампой в глаза, а рукопожатием. Тёплая ладонь, жмёт лишь обозначая жест, не давит. Смотрит располагающе, глаза серые, взгляд спокойный, взгляд уверенного в себе человека. Кстати, насчёт халата, врач был одет в отличный костюм, скорее даже импортный, ткань уж больно непривычная для нашей страны этих лет, нагляделся я за эти годы официальных костюмов от фабрики «Большевичка».
– Вам объяснили суть дела? – поинтересоваться психолог. Знакомиться он не стал, точнее, не назвал своего имени, моё-то, понятно, он и так знает.
– В общих чертах, – кивнул я.
– Тогда… Садитесь в кресло, занимайте то положение, в котором вам наиболее удобно.
– Мне удобнее всего на животе, – хмыкнул я. – Спать я люблю именно на животе.
– Тут будет не совсем сон, – без какой-либо конкретики ответил врач.
Я уселся в нечто похожее на кресло стоматолога, такое же плоское, но широкое и с подставкой для ног, это чтобы расслабиться мог. По указанию психолога закрыл глаза.
– Думайте о самом приятном воспоминании в вашей жизни. Меня слушать не нужно, просто вспоминайте.
И я мгновенно вспомнил двадцать третье февраля две тысячи двенадцатого года. В этот день, точнее ночь, родилась моя любимица Аленка. Поздним вечером я отвёз Катерину в родильный дом города Ярославля, в нашем тогда была какая-то ненормальная антисанитария, очень многие подхватывали стафилококк и прочие «приятности» в виде различных болезней. Катя тогда наотрез отказалась рожать в Рыбинске. Оставив жену в больнице, вернулся домой. Было около часа ночи, естественно, сидел как на иголках. Тёща тогда посоветовала ложиться и спать, дескать, когда ещё родит, чего трястись просто так и накручивать себя. Попытался посмотреть что-то в интернете, не понимал вообще, чего я вижу перед собой, выключил. Взял книгу, пролистал несколько страниц и понял, что не помню, о чем только что прочитал. Мыслей в голове проносилось такое количество, что даже зацепиться не знал за что, поэтому, все же внял совету тещи и лёг в кровать. На удивление, мгновенно вырубился, все же зимняя дорога до областного центра и обратно утомила. Казалось бы, ну уснул и уснул, да только на этом не все. Ровно в четыре утра я вскочил на кровати. Пот обильно выступил на лбу, холодный, липкий. Попытался вспомнить, что такое мне приснилось, почему организм так реагирует, но не смог. Сижу на кровати, даже не шевелюсь, и тут, слабый короткий звук пришедшего сообщения на телефон привлек мое внимание, приводя в чувство.
«Все. Я родила. Девочка».
Когда прочитал сообщение, сердце просто затрепетало, внутри словно перфоратор включили. Буквально подпрыгнув на кровати, я чуть не заорал от радости. Это чувство… Блин, да разве можно его описать?
«У меня родился ребёнок! Дочь, как же долго я ждал этого! Как мечтали с Катей! И вот я – отец!»
Подхватив телефон, который выпал у меня из рук, когда я тут бесился, быстро перечитал сообщение, принесшее мне самую большую радость за всю мою жизнь, быстро набрал ответ:
«Спасибо! Как ты сама? Люблю тебя!»
«Устала, лежу отдыхаю».
«Поспи, родная! Утром прилечу!»
«Куда, дурачок?! Тебя никто не пустит, не раньше чем через три дня».
«Напиши сразу, как узнаешь, когда станет можно. Пиши, что привезти, хорошо?»
«Хорошо. Ложись спать. Тебе вставать скоро».
«Плевать. Я люблю вас обеих. Люблю и жду скорее домой. Пиши, очень жду. Спокойной ночи, целую!»
Да, это безусловно самое лучшее, что происходило в моей жизни. Никогда и ничему я так рад не был, как в ту ночь. Много всякого повидал, и хорошего, и не очень, а уж плохого так и вовсе, могу с кем-нибудь поделиться, но вот такого, чтобы сердце рвалось из груди, чтобы в ушах стучало не от адреналина, а от восторга и счастья… Нет, сильнее этого быть ничего не могло.
– Александр? Александр? – внезапно мои воспоминания были прерваны.
Голос раздавался как сквозь вату, и мне захотелось открыть глаза. Пришлось сделать над собой нешуточное усилие, веки были тяжёлые и не желали подниматься.
– Александр? Как вы себя чувствуете? – О, психолог!
– Как будто меня поленом по голове тяпнули, – тряхнув головой, ответил я довольно грубо. Лучшие воспоминания, которые только что во всех красках промелькнули передо мной, сменились белыми стенами и молодым мужиком, сидевшим передо мной.
– Сейчас все пройдёт, вот, глотните воды.
Выдув целый стакан тёплой воды, я тут же захотел совершить обратное действие. Сообщил психологу о своём желании, и тот помог мне подняться. Что-то я как разбитое корыто, ощущения похожи на прерванный сон, когда долго не спал, а потом в фазе глубокого сна тебя резко разбудили, да ещё при этом нужно было куда-то идти, садиться за руль и ехать… Точно, очень похоже. Как будто тебя пинали полночи.
– Вам помочь? – спросили меня возле туалета.
– Справлюсь, – махнул головой я, еще не хватало, чтобы меня в туалет водили.
Сделав дела и выпив после этого еще стакан воды, почувствовал себя намного лучше. Сел, психолог молчал, видимо, старательно наблюдал за мной. Ну, пусть его, главное очухаться, интересно, вытянули из меня что-нибудь, и не опасно ли для меня это что-нибудь?
– Александр, пойдем ко мне, – явившийся через час Семичастный лично позвал меня в кабинет.
Этот час я приходил в себя, психолог пристально наблюдал, что-то записывал в небольшой блокнот. Когда появился председатель, я уже был в порядке, в голове только немного туманно, но в целом норма. Пройти по коридорам комитета незамеченным вполне возможно, люди все при деле, шатающихся не видно совсем, а те, кто куда-то направлялся, видимо были так заняты своим делом, что голов не поднимали.
– Чем ещё мучить будете? – сразу, как закрылась дверь за председателем, спросил я.
– Хватит, – не зло, но достаточно жёстко бросил Семичастный, – хватит делать из нас монстров. Сам не лучше.
– Ну, так я страной и не управляю, мне можно.
– Почему ты считаешь нас лишь меньшим злом для страны? Ты же уверял, что мы самые достойные граждане из тех, кого можно было привлечь к управлению страной!
– И не перестаю утверждать, – кивнул я, – вы именно самые достойные, не моя же вина, что партия выродилась в такое дерьмо, что все остальные намного хуже.