Она гнала от себя воспоминания об Алексисе, но это было все равно что не смотреть фильм, сидя в кинотеатре с открытыми глазами. Жизнь не подчинялась приказам.
И воспоминания неустанно возвращали к нему, в ту ночь, которую они провели вместе. К его теплу, вкусу кожи, запаху тела.
Людивине понадобилось десять минут, чтобы прийти в себя, одолеть эту новую волну эмоций. Затем она пошла в палатку, где собралось начальство.
– Нельзя, чтобы у нас отобрали расследование, – сказала она Сеньону.
Он засопел и поднял брови:
– Не отберут. Априкан стоит за нас горой.
– Не хочу, чтобы мы тратили время на служебные доклады, на отписки, нам и так есть чем заняться!
– ГИНЖ[9] здесь не для того, чтобы нас закопать, Лулу, ты прекрасно знаешь: они сделают все, чтобы помочь нам правильно представить ситуацию, особенно в прессе. Полковник разберется. Не будут они распускать головную группу, нам еще слишком многое предстоит сделать – на этот счет не волнуйся.
Она решительно встряхнула головой:
– А кто та девушка, узнали?
– Судя по всему, проститутка. Их тут в районе немало. Полицейские из Пуасси время от времени их проверяют, но говорят, что они не очень идут на контакт, так что личность опознать будет трудно, а тем более выяснить, не пропадал ли в последнее время кто-то из их товарок.
– Зачем, зачем он пошел внутрь? – вдруг проговорила Людивина без всякой интонации.
Сеньон тяжело вздохнул:
– Алекс зря на рожон не лезет… то есть не лез. Он ошибок не допускал. Если пошел внутрь, значит не было выбора. Либо Виктор Магс устроил ему ловушку, либо он увидел девушку и пытался ее спасти.
Каждое слово давалось чернокожему великану с трудом, он судорожно сглатывал слюну, словно давясь.
– Он как будто даже не пустил в ход оружие, – тихо сказала Людивина.
Сеньон присел на корточки и оказался с ней вровень.
– Говорю же, все произошло мгновенно. Он не мучился.
Она набрала полные легкие воздуха, чтобы не дать эмоциям снова взять верх.
Внезапно к ним приблизился высокий жилистый полковник Априкан. Молодая женщина поспешно вытерла щеки и встала, пытаясь взять себя в руки.
– Виктор Магс скончался в госпитале Пуасси, теперь это официальная информация, – сразу же сказал он. – Я хотел, чтобы вы узнали об этом первыми.
Людивина кивнула, не зная, радоваться ли новости или жалеть о том, что не увидит суда над убийцей.
– А как дела у двух спецназовцев, которых увезли с места штурма?
– У первого состояние стабильное, со вторым пока неизвестно, он на операционном столе.
– Префект вешает всех собак на вас? – спросил Сеньон.
– Нет, наоборот, встал на нашу сторону. По крайней мере, на данный момент. Эксперты только что нашли в саду свежевскопанный участок. Достаточно большой, похоже на могилу. Ожидать можно чего угодно. К вечеру приедет экскаватор, будет вскрывать. Вот ублюдок! У него на руках уже семь трупов, и, похоже, счет не закрыт. Так что префект скорее доволен. Мы атаковали преступника раньше, чем список пополнился новыми жертвами.
– Полковник, думаю, после всего, что произошло, вы вправе отстранить нас от расследования, – решительно начала Людивина, – но я не желаю стоять в стороне! Я не могу сидеть без работы. Никто не знает дела лучше нас с Сеньоном, никто…
Полковник оборвал ее властным жестом:
– Ничего подобного в мои планы не входило, Ванкер. Разве что будет соответствующий приказ от Генеральной инспекции, но это не наш стиль. Жандармы друг друга не сдают. Вы слишком нужны мне. Для начала выясните, как Алексис вышел на след Виктора Магса. Нам надо быстро обосновать это и для нашего расследования, и для прессы. Пройдите всю цепочку его рассуждений.
Затем повернулся к Сеньону:
– Что дал польский след по другому убийце?
– Сегодня днем мы говорили с тамошними полицейскими. Полученный телефонный номер привязан к карте предоплаты. Они ведут расследование, но без особой надежды: скорее всего, это стартовый комплект, купленный за наличные в супермаркете, такое отследить невозможно.
– У них есть технические средства, чтобы локализовать звонки? Надо выяснить, где он был, когда Виктор Магс звонил ему с виллы в Лувесьене!
– Да, конечно есть. Мой собеседник сказал мне, что задействованный ретранслятор находится ближе всего к месту преступления. Это промышленный район с большим количеством большегрузного транспорта. Мы думаем, что он дальнобойщик. Это объясняет, почему убийства каждый раз совершаются вблизи автострады. Занимается перевозками между Францией и Польшей.
– Продолжайте копать в этом направлении. Если понадобится, дайте знать, и я отправлю вас туда. Судья готов оперативно оказать нам всевозможную помощь. Через три минуты у меня будет международное судебное поручение. А немцы не ответили на ваши циркуляры?
– Ответили сегодня днем по линии федеральной полиции, это она работает с Интерполом. У них нет ничего похожего на наши преступления, но они сами признались, что информация с мест могла не дойти до служб, которые все централизуют. Так что сейчас они как раз связываются с полицейскими службами во всех землях. Я снова написал в Интерпол: никогда не помешает лишний раз напомнить о деле.
– Дергайте их. Иначе они будут сто лет копаться.
Априкан, прищурившись, посмотрел на Людивину. Секунд десять не отводил взгляд.
– Идите домой, – сказал он. – Отдохните. Завтра я даю вам отгул, пусть пока другие поработают. Вам нужна передышка.
– В этом нет необходимости, – возразила она.
Априкан с сомнением поморщился. Затем сдался:
– Как скажете, но не перегорите на работе. Вы мне еще понадобитесь.
– А Микелис? – спросила Людивина.
– Что – Микелис?
– Неужели теперь, когда мы в эпицентре бури, когда мы на виду и все пристально следят за тем, что и как мы делаем, вы отправите его домой?
– Еще чего! Кто упрекнет меня за то, что я обратился к лучшему эксперту-криминологу страны? Он остается. Сейчас он нужнее, чем когда-либо. Мы должны назвать имя изверга, который направо и налево убивает людей во Франции и Польше. Мы должны остановить его прежде, чем он снова начнет действовать по примеру Виктора Магса.
Людивина успокоилась. Часть груза свалилась с души. Она не собиралась бросать расследование. Напротив, она хотела вложить в него всю душу. Понять, что привело Алексиса к Виктору Магсу, на ту грязную улицу, в тот сырой подвал, где оборвалась его жизнь. И рано или поздно выбить оружие из рук Зверя.
Потому что эти убийцы связаны друг с другом. Их союз она должна разорвать.
Сеньон собрал ее вещи и предложил отвезти домой.
Ехали молча, не в силах разжать губ после всего, что пришлось пережить. Оба знали, что самое трудное еще впереди. Когда голова ляжет на подушку и перед глазами снова встанет увиденное днем.
Алексис на холодном бетонном полу… Бледное бескровное лицо с открытыми глазами, в которых нет ни света, ни искры жизни. Затылок вынесен пулей, кровь как жуткий смертный ореол вокруг головы.
Мимо на всей скорости летели желтые фонари шоссе А14, усыпляя своей монотонностью.
Уже за полночь у Сеньона зазвонил телефон, и он взял трубку, пробормотав имя жены.
– Номер международный, – удивился он.
– Польша?
– Нет, код другой. Похоже на Нидерланды.
Он поднял трубку и весь обратился в слух.
Когда он повернулся к Людивине, то выглядел совершенно ошеломленным новостями.
– Звонили из Европола. Проснулись после моего сегодняшнего запроса в Интерпол. У них есть для нас материал.
– Еще одно убийство в Польше?
– В Шотландии. И не одно.
– Черт.
Сеньон так стиснул руль, что кожаная оплетка заскрипела.
– И еще в Испании. У всех жертв на теле вырезан один и тот же символ. Буква е и перед ней звездочка.
29
Людивина, Сеньон и Ришар Микелис покинули аэропорт Эдинбурга, и сразу их встретил туман.
Инспектор полиции по фамилии Бейнс проводил их к серому «форду» с проблесковым маячком на крыше и с яркой надписью британской полиции на борту. Трое французов забрались на заднее сиденье, Людивина оказалась зажата между двумя крупными мужчинами, сам Бейнс сел на переднее пассажирское сиденье и приказал полицейскому в форме ехать.
– Извините, – инспектор говорил с акцентом, словно произнося каждое слово по слогам, – нужно будет немного проехать, но мы сделаем остановку, чтобы вы размяли ноги.
– Преступление произошло в Хайленде, не так ли? – спросил Сеньон.
– На западе Абердиншира, в дикой местности, где, как известно, находится замок Балморал, летняя резиденция ее величества.
– Насколько я понимаю, жертв двое?
– Да, пара туристов. Вероятно, передвигались автостопом.
– Вы нашли их во вторник утром? – вмешалась Людивина.
– Да. Убиты в воскресенье вечером, по словам… как вы его называете?
– Патологоанатома.
– Да, точно. Оба убиты несколькими выстрелами.
Людивина посмотрела на Сеньона.
– В воскресенье вечером, – тихо повторила она. – Одновременно с убийствами в Польше и в Лувесьене. Они координировали действия.
Несколькими выстрелами. И снова эти слова эхом откликнулись в голове у Людивины. Где-то на краю сознания постоянно витал образ распластанного тела Алексиса, несмотря на все усилия от него отгородиться. Людивина не хотела поддаваться чувствам. Чтобы снова не зарыдать. Только не сейчас. Не при всех. Ей надо было держаться, брать пример с Сеньона: все помнить, но плакать в душе.
– Я прочитал досье, которое вы мне прислали, – сказал инспектор Бейнс. – Вы правда думаете, что действует группа?
Людивина ухватилась за возможность переключиться и ответила сразу, хотя Сеньон уже открыл рот:
– Боимся, что да. Вы разослали информацию всем полицейским службам Англии? Нам сообщили о трех убийствах, а не было ли других преступлений с таким же рисунком?