– А вы знаете, что случилось с группой после ареста Дитера Ферри?
– Я знаю, что Локар покинул общину вскоре после меня. Он часто запирался в комнате с Дитером, спорил с ним и часто на очень повышенных тонах. Я думаю, он первым догадался, что происходит.
Людивина вспомнила это имя. Тот самый, что сбежал в Канаду. Он выбрал жизнь на чужбине, вдали от своих проклятых «братьев», подальше от страны, которая напоминала ему об ужасном прошлом. Наверняка он начал там новую жизнь, и никто не знает о его происхождении, даже его новая семья.
– А Брюссен и Ода?
– Не знаю. Я больше не хотел о них слышать.
– Понимаю, – сказала Людивина как можно мягче. – То, что вы мне рассказали, очень ценно, господин Тюррен, правда.
– Я не говорил об этом с тех самых пор, и мне даже как-то полегчало, честное слово…
– А что другие дети, родившиеся в «Буа-Ларрисе» одновременно с вами? Кроме Клааса Бочеллини, который сейчас рядом со мной. Вы знаете, что с ними стало, почему они тогда не последовали за Дитером?
– Они оказались не так наивны, как мы! Не поддались его влиянию! У них уже были семьи или даже дети, им было что терять, в отличие от нас. А у Дитера насчет женщин было твердое мнение: он считал их ниже мужчин, мол, их дело – подчиняться. Оду это не смущало, она уже тогда была очень замкнутая, забитая, а вот Каролине и Лотте Дитер не понравился с первых же встреч.
Клаас Бочеллини, слушавший через динамик, энергично кивнул.
– Они приходили нечасто, – подтвердил он.
– Лотта даже предостерегала нас, – добавил Эгон Тюррен. – Она понимала, что Дитер опасен. Когда в семьдесят девятом году я вернулся к нормальной жизни, мы с ней время от времени виделись, так же как и с Клаасом. Лотта была строгой девушкой, любила во всем порядок. Я знаю, что она долгое время вырезала все статьи, в которых упоминался Дитер Ферри в связи с этим делом о похищении. Она все повторяла, что предчувствовала что-то в этом роде. Лотта даже завела специальную папку для вырезок, которой очень гордилась. Вам стоит сходить к ней, может, папка еще жива.
Эгон Тюррен на мгновение умолк, Людивина слышала, как он дышит в трубку. Она не торопила его, давая возможность подумать, прийти в себя после таких неприятных воспоминаний.
– В восьмидесятых я познакомился со своей женой, что было очень кстати. Родились дети, и мне уже стало не до встреч с прежними друзьями, – сказал он негромко, как бы извиняясь перед Клаасом.
Людивина от всей души поблагодарила его, а потом добавила:
– И последнее, господин Тюррен. Как называлась деревня, где вы основали свою общину?
– О, это скорее хутор, чем деревня. Дитер нашел ее в глубине леса. Несколько фермерских построек, стоящих вместе, и еще ему понравилось название – он решил, что в такое место вряд ли кто сунется.
– Мор? – предположила Людивина.
– А, так вы знаете?
На этот раз в голове все сложилось идеально.
47
Людивина вела машину, зажав телефон между плечом и ухом.
– Полковник, Дитер Ферри создал общину, в которой учил соратников не препятствовать своим импульсивным желаниям, даже самым омерзительным, учил их свободе совершать преступления, а еще, используя свой богатый криминальный опыт, учил их не попадаться. Он умер полгода назад, в апреле. Его питомцы оказались предоставлены сами себе. И у них снесло крышу, вероятно под воздействием Герта Брюссена, громилы из их банды. Они жаждали предъявить миру счет! Тридцать лет варясь в собственном соку, прислушиваясь лишь к своим порокам, они накопили безумную энергию. Брюссен потерял бдительность, он решил собрать войско и вывести дело из тени. Я думаю, Дитер Ферри держал свой мирок под контролем, задавал какие-то рамки, и, когда он умер, все пошло вразнос.
Априкан издал что-то похожее на одобрительный возглас.
– Продолжайте, – сказал он.
– И тогда Брюссен создал сайт, чтобы привлечь всех выродков на планете. Сначала он просто общался с ними, а когда встречал подходящих, то приглашал в приват. Так он завербовал Эллиота Монро и убийцу из Испании, а также Жозефа Селима. Это были одиночки, потерявшие ориентиры, неуравновешенные люди. Он соблазнял их своей позицией – заманчивой, освобождающей от чувства вины, перекладывающей все на общество. Давал им шанс войти в новую крепкую семью. И параллельно отправил двух питомцев в свободное плавание, чтобы они показали пример: Виктора Магса и Сирила Капюсена. Но Сирил Капюсен – нестабильный тип, ненадежный член группы, и Брюссен сам за ним присматривает. Он ведет его, направляет. И пользуется его преступлениями, чтобы распространять свои идеи, провозглашать свое право на существование, на инаковость.
– Я звоню в Сатори и на авиабазу в Виллакубле, надо запросить вертолеты. Если вы пошевелитесь, Ванкер, то можете участвовать в операции, вы явно заслужили право их арестовать.
– Нет, полковник! Еще не время! У нас нет адреса Капюсена. Если мы накроем Мор, Капюсен узнает и скроется. У нас есть еще одна зацепка, чтобы на него выйти. Я думаю, он живет где-то недалеко от Верней-ан-Алатта. Магали нашла ретранслятор, к которому он регулярно подключается, и…
– Я знаю. Что вы задумали?
– Попросите Сеньона вернуться на работу, никто не умеет искать в интернете так, как он! Было бы здорово, если бы он раскопал адреса всех жителей этой деревушки. Вдруг они купили в складчину квартиру в парижском регионе? Тогда это то самое убежище, которое мы ищем.
– А вы что собираетесь делать в это время?
– Опросить одну женщину, у нее может быть информация о Дитере Ферри и Брюссене, которую мы упустили. Я буду держать вас в курсе.
– Даю вам срок до полудня завтрашнего дня, потом, если результата не будет, мы отправим в Мор спецназ и дадим ориентировку на Капюсена во все СМИ, он далеко не уйдет.
Людивина повесила трубку. Надо было действовать быстро.
Априкану нужен результат. Чтобы отчитаться. Но жандарм была согласна с Микелисом насчет *е. Тот готовит сильный удар. Если придут его арестовывать, Капюсену терять нечего. Он боевик Брюссена. Человек, которого нужно задержать как можно быстрее.
Лотта Андреа жила в крошечном домике на окраине Эври, в тихом, но старом, запущенном жилом микрорайоне, расположенном сразу за кварталами многоквартирных домов. Сады здесь были неухоженны, некоторые фасады пестрели граффити, а один из домов пустовал так давно, что превратился в идеальный сквот для наркоманов. Людивина подумала, что не хотела бы растить детей в таком районе.
Правда, детей еще надо завести…
Молодая женщина возлагала большие надежды на эту встречу. Прежде всего она надеялась, что Лотта Андреа продолжает неутомимо собирать вырезки из прессы о пресловутом Дитере Ферри. Он действовал осторожно; вряд ли о нем найдется много информации в интернете. Лотта была хранительницей его биографии.
Не слишком надейся, урезонивала себя Людивина, выходя из машины. Она просто старушка, когда-то знавшая Ферри и продолжавшая следить за его «карьерой», потому что страшно его боялась.
Людивина потянулась: сказывалось долгое напряжение. Чтобы добраться до южного пригорода, ей пришлось провести больше двух часов в пробках. День подходил к концу, быстро темнело. Уличные фонари светили желто, почти зловеще.
Не обнаружив у калитки звонка, Людивина толкнула дверцу и прошла по газону к дому. Ставни были полузакрыты, по бокам пробивались полоски света.
Она нажала на звонок и стала ждать.
На улице было очень тихо, ни единого прохожего, ни звука, только отдаленный гул транспорта.
За дверью послышался шум, шарканье.
Домашние тапочки, легко представила себе она.
Но дверь не открылась.
– Это жандармерия, мадам Андреа. Не волнуйтесь, я просто хочу задать вам пару вопросов. Не бойтесь, я женщина, и я одна.
Людивина знала, что пожилые люди все чаще становятся жертвой различных мошенников и потому подозрительны, никому не открывают, даже полиции, так что их приходится долго уговаривать, чтобы снять все опасения.
Замок щелкнул, и дверь приоткрылась.
Только перед глазами Людивины предстала не старушка, как она ожидала, а молодой человек.
– Что такое? – спросил он.
– Мне нужно поговорить с госпожой Лоттой Андреа. Она дома?
– Нет, сейчас ее нет дома. В чем дело? Что-то случилось?
Каждый раз все идет по одному сценарию, размышляла Людивина. Люди открывают дверь полиции и сразу думают, что погиб кто-то из близких.
– Нет, но дело довольно срочное.
– Может быть, я смогу помочь?
– Вряд ли. Вы родственник?
– Внук.
– Скажите, пожалуйста, когда она вернется?
Открывший посмотрел на часы. На взгляд Людивины, ему было лет двадцать пять. Бейсболка, толстый вязаный джемпер. Невысокий, лицо обычное, просто парень из пригорода, пытающийся как-то заявить о себе, выделиться, придумать себе какой-то имидж.
– Должна быть дома через четверть часа, ее привезет санитарный транспорт. Хотите подождать в доме?
Людивина спрятала удостоверение, руки у нее озябли, и она согласилась.
– Извините, внутри бардак, – сказал молодой человек. – Лотта редко выходит из своей комнаты, а в остальной части дома хозяйничаю я. В гостиной есть стул, пойдемте.
Внутри пахло затхлостью и немного гнилью, как будто здесь долго не мыли посуду или не выносили помойку. Гостиная выглядела старомодно и несколько провинциально, наверно в стиле Лотты Андреа, но внук слегка откорректировал обстановку: повсюду валялись журналы про автомобили и видеоигры, одежда и даже ланчбокс.
Молодой человек прошел мимо нее и оказался на освещенном месте. На нем были длинные трусы-боксеры и шлепанцы, шаркавшие о кафельные плитки пола. Людивина сразу обратила внимание на его икры – белые и совершенно гладкие, как куриные голени.
– Скажите честно, бабуля ничего такого не натворила? – спросил он, подтянув к себе стул.