воспроизводила в примитивномо двухмерном фильме виды Лив-Лакоса… Туда они с Дьеном вернутся. Потом, когда все кончится. Там будут валяться на белом песке, бродить среди вечноцветущих белых и розовых рощ. Он будет держать ее за руку, обнимать за плечи. Он будет совсем рядышком… Лив-Лакос был символом счастья, обещанием счастья. А придумать забавную историю с приключениями двух мальчишек было нетрудно.
Еще ночью она решила несколько текущих проблем, отнаблюдала нескольких ключевых людей, играющих серьезную роль в земной политике (среди них — президента одного из самых крупных государств, руководителя известной спецслужбы, мало кому известного владельца фирмы по торговле подержанными вертолетами…). И довольно большая часть ее внимания была посвящена проблеме Сьерра-Бланки. Следующий день должен стать решающим. Через два дня поступит сигнал — и группа тайно вылетит в Бланку со своим смертельным грузом. Поэтому последние переговоры с членами группы надо провести именно сегодня.
Алейн слегка устала. Тайри не требуется сон, но и они не могут работать беспрерывно.
Она откинулась на спинку кресла, расслабилась. Подошел Сатурн и лизнул ей руку.
"Устала. Давно пора. А потом мы с тобой сходим погулять?"
"Наверное, ближе к вечеру, Сат".
Пудель улегся у ее ног. Алейн закрыла глаза и стала перезагружаться.
Через пять минут она "проснулась" — бодрая, свежая, готовая работать дальше. Вскочила и спустилась в кухню. Надо поесть — сегодня предстоят дальние телепортации, а это требует энергии, может и гипогликемия наступить. Алейн задумчиво поглощала булочки с сыром, ветчиной, шоколадным кремом.
Посуду она загрузила в мойку. Снова поднялась наверх и села. Отчего-то ей стало грустно. Алейн мыслью потянулась к Дьену, но тот оказался закрытым. Это значило — Дьен чем-то занят. Ничего особенного, конечно, ведь у него же очень много и своих дел. Если бы Алейн позвала, он откликнулся бы. Но она не стала настаивать. Ей не так уж нужно — это просто каприз.
Она несколько минут думала о Дьене. Какой он. Любимое ее занятие — думать о Дьене. Алейн не знала его до конца, но когда-нибудь — когда-нибудь она узнает. Они станут эльтар, и будут любить друг друга на ином уровне. Но ведь и так неплохо. Их "канри" — любовь — длится уже очень давно. Говорят, эти отношения редко бывают вечными, рано или поздно пути расходятся. Но Алейн даже не представляла, что это может произойти с ней и Дьеном.
Когда он рядом — Вселенная расцветает. От одной его улыбки хочется жить. От его взгляда ты становишься другой — прекрасной, сильной… нежной. Алейн Нежная. Только он мог такое придумать. Кто он для нее? Все сразу. Отец, учитель, любимый, друг, брат… в какой-то мере даже сын.
Сигнал компа прервал ее блаженную медитацию. Алейн насторожилась. В следующий миг адреналин подхлестнул нервы, она вскочила.
Инициация!
Черт возьми!
Она только что пережила инициацию Светланы-Линны, радовалась вместе с другими. И вот опять, но теперь уже совсем не радостно — орбитальный комп регистрирует где-то на Земле излучение знакомой модификации. Растормаживающее защитную сеть…
Россия, локализовала она мысленно. Петербург.
Она увидела улицу и дом, увидела двух людей, сидящих за пультом, безмолвных охранников с автоматами позади. Увидела мальчика в центре пустой комнаты, вцепившегося руками в стул… Еще несколько минут — и все кончено. Если мальчик выживет — он станет одрин.
У него нет шансов на нормальную инициацию.
Все это Алейн поняла в несколько секунд.
"Сат!" — она передала информацию в мозг кэриен. Пудель жалобно заскулил. Он не хотел, чтобы она ушла — без него. "Оставайся здесь", строго велела Алейн.
И совершила телепортацию.
Девушка возникла ниоткуда.
Просто так появилась в центре комнаты, сама по себе, и Лисицын остолбенел. Но рука машинально упала на клавишу "энтер", и экран вокруг помещения замкнулся. Теперь, если верить Марченко (а видимо, верить придется), девушка не сможет исчезнуть или выбраться из помещения. Стальная дверь с лязгом захлопнулась.
Эти несколько секунд девушка потратила на то, чтобы вырубить излучатели. Как она это сделала — непонятно. Просто они перестали работать. Излучения больше не было, стрелки вяло упали к нулям. Потом незнакомка подошла к Сергею. Присела рядом с ним, заглянула в глаза. Спросила что-то. Лисицын усилил акустику.
— Нормально, — сказал мальчик, вылупив глаза на инопланетянку. Красивую, кстати. И вроде совсем не инопланетного вида, даже не иностранного. На улице встретишь — примешь за свою. Темные волосы и глаза, но черты вполне русские. И одета нормально — джинсы, кофточка какая-то.
Девушка привстала и обняла мальчика за плечи. Потом посмотрела в сторону видеокамеры. Чуть улыбнулась.
— Здравствуйте, Виталий. Что ж, вы добились своего.
"Что делать, если на винт твоей моторки намотало бороду водяного? Распутывать? Беспощадно резать?" — эта фраза откуда-то всплыла в сознании и не отпускала. Лисицын только сейчас понял, что не верил в успех — в такой успех. Он и в другой успех не верил… вообще ни в какой. Он все это делал просто от отчаяния — потому что нельзя так жить дальше. Надо что-то менять. Россия гибнет. Вот потому он и занимался бредом, в который — вопреки даже фактам и логике — не верил.
Но теперь факты стали слишком уж весомыми. Так действительно не бывает.
— Как тебя называть? — спросил он.
— Можно просто Алена. Алена Маркова.
— А настоящее имя?
— Алейн Бинар Льолена. Но Алена — тоже настоящее. Папа и мама назвали. Ну а тебя зовут Виталий Лисицын, будем считать, что мы знакомы. Извини, что помешала. Ты не знаешь, что делаешь — в результате ваших действий ребенок мог остаться калекой.
— Что с ним сейчас?
Сергей лежал на руках этой Алены, преспокойно усевшейся на стул.
— Сейчас все в порядке. Я усыпила его. Ему необходимо отдохнуть. Заберите его отсюда.
Лисицын повернулся к целителю.
— Как нам открыть дверь, чтобы она не сбежала?
— Просто не убирайте лучевого экрана, — посоветовал Марченко, — дверь ненадолго открыть можно, но поставьте охрану, готовую стрелять. От пуль у нее нет никакой защиты.
Они остались теперь вдвоем, если не считать охраны. Лисицын у пульта, перед удобным широким экраном. И эта девица… Алейн, Алена. В пустой комнате на стуле. Шесть охранников в коридоре, у каждого — гранатомет, дверь под прицелом. Двое за спиной Лисицына.
Девица сидела вольготно, закинув ступню левой на правое бедро. Даже, кажется, чуть улыбалась. В общем, страха она вроде бы не испытывала. И это не нравилось Лисицыну.
Он теперь подробно ее рассмотрел. Вот уж не думал, что нелюди выглядят так. На вид ей не было тридцати. Обыкновенная девчонка, нос слегка вздернутый, смуглая кожа, глаза… Глаза красивые, ясные. Фигурка правильная, ничего лишнего, но и не истощенная фотомодель. Грудки очень даже ничего, отметил полковник. Одета обыкновенно — джинсы, клетчатая рубашка, все добротное, не китайское. А в целом девочка выглядела так, как будто ее только что выдернули с пляжа на Мальорке. Только-только успела одеться. Из-под кожи будто светилось теплое южное солнце — покой, умиротворение, море дремлющей энергии. Эта энергия плескалась и в ее глазах, и еще что-то такое в них было, совсем незнакомое. Она казалась доброй, вот что. Очень доброй. И с ней хотелось просто так поговорить. Не допрашивать, а поболтать. Она вызывала симпатию.
— Кто ты такая? — спросил Лисицын, — ты — человек?
— Да, я человек, — подтвердила она. Лисицын сглотнул. Глупейшее положение. Даже не знаешь, что спрашивать, собственно.
— Таких, как ты — на Земле много?
— Нет.
— Чем ты занимаешься?
— Я? Работаю в научно-исследовательском центре. Научный референт. Виталий, зачем я понадобилась тебе?
— Вопросы здесь задаю я, — он повысил голос. Девушка криво усмехнулась.
— Задаешь их, конечно, ты. Но вот получишь ли ты на них ответы? Догадайся с одного раза, Виталий, можно ли на меня давить? Или все-таки придется договариваться по-человечески?
— Почему же это на тебя нельзя давить? — поинтересовался он.
— Можно ли давить на воду? — спросила она.
— Воду можно выпарить, например. Или заморозить.
— Попробуй, — она пожала плечами.
— Что вам нужно здесь, на Земле? — спросил он еще раз, — кто вы такие? Откуда у вас эти способности?
— Хочешь, полковник, я тебе расскажу, что ты думаешь об этом сам?
— Ну расскажи, — хрипло сказал Лисицын.
— Ты очень умный человек, Виталий. Это не комплимент. Это правда. Ты исключительный аналитик. К тому же ты человек действия. И ты способен взять на себя ответственность. Если бы ты стал президентом России… Но мы отвлеклись. Так вот, ты действительно очень умный человек. Ты имеешь представление обо всем, что происходит в мире. И ты обратил внимание, что в мире есть некоторые силы, которые направляют события. Ты выделил действие этих сил, отнаблюдал их. Ты понял, что на некоторые из них влиять невозможно. Но другие события твоей жизни — скажем, встреча с Евгением Марченко — привели тебя к мысли, что можно попробовать с другой силой. Скажем, с той, которую ты сейчас видишь здесь в моем лице. Согласись, вся история со мной — в основном работа Марченко. Сам ты никогда не смог бы меня поймать, верно?
— Вы знакомы с Марченко?
— Я не была с ним знакома. Но теперь я знаю гораздо больше, и эти новости меня не радуют… Но неважно. Как умный человек, ты понимаешь, что влиять на эти силы не сможешь никак. Ты не знаешь, кто я. Может быть, я инопланетянка. Может быть, представитель некоего тайного ордена, обладающего сверхъестественным могуществом. Может быть, человек, развивший в себе сверхспособности. Ты надеешься на сотрудничество со мной. Ты предполагаешь, что за мной стоят другие, может быть, мои руководители, но они для тебя пока недосягаемы. Поэтому ты рассчитываешь на меня. Ты, естественно, любопытствуешь, кто я, и что за силу я представляю. Но гораздо важнее выяснить, как ты сможешь извлечь из меня и из этой ситуации пользу. Я правильно рассуждаю?