Свободна!
Любима.
Счастлива.
Права во всем.
"Прости, Алейн, — доносились тысячи голосов, сливающихся в единый поток, — ты знаешь, что мы не хотели тебе зла. Мы любим тебя, и ты права".
Они расступались, чтобы дать высказаться тем, чьи мысли в начале могли ранить Алейн, чтобы и с ними у нее восстановились отношения эльтар.
"Алейн, я был неправ и жесток, говоря о ценности человеческой жизни — потому что ты и сама понимаешь эту ценность, и сознание это тебя убивало, я же оказался настолько жестоким, что мог увеличить эту боль".
"Алейн, мы не имеем права создавать алгоритмы твоего поведения и всех, кто сражается со злом".
"Потому что вы делаете это — за нас".
"Потому что вы — такие же, как мы, и так же любите, так же страдаете, вы — часть нас, и мы не можем оскорблять вас недоверием".
"Спасибо", наконец тихо произнесла Алейн, и ее услышали. Больше она ничего не могла сформулировать, ее сияние стало лишь чуть-чуть ярче. Она очень ослабела.
"Я люблю вас, тайри", — сказала она чуть громче.
"Да направьте же кого-нибудь к ней на планету, пусть кто-нибудь просто побудет с нею рядом. Посмотрите, на что она похожа! Дьенар!"
Молния Дьена прорезала тьму.
"Я на Монроге и не имею права оставить миссию".
Ташени ответила ласково.
"Аль, мы действительно можем. Хочешь, к тебе спустится кто-нибудь с Виэрела, или Кьонар придет, или Линна? Если тайри физически рядом с тобой — он сможет поддержать тебя лучше".
"Да, — ответила Алейн, — но я боюсь, что сейчас мне нужно будет действовать. Мне нужно завершить то… ради чего убит человек. И меня уже ждет следующая задача, и она сложная. Мне придется собраться. А вообще… если Виэрел еще задержится, пусть Линна посетит меня! Я бы хотела показать ей Землю. Она стала тайри, но так и не видела собственной планеты. Это моя просьба!"
"Виэрел еще пробудет в вашем районе несколько месяцев".
"Я приду! — радостно откликнулась Линна, — приду обязательно".
"Ты сможешь восстановиться? — с тревогой спросили тайри, — какая помощь тебе нужна? Вся Глобальная сеть готова помочь тебе. Спрашивай!"
"Если бы вы могли восстановить Айри и перенести его в другой мир!" — с горечью ответила Алейн, — "но ни то, ни другое нам пока не доступно. Спасибо, просто за то, что вы есть, спасибо вам, тайри! Я люблю вас всех!"
"Помогите нам!" — внезапно вклинился новый голос, и все обратили внимание на группу тайри на Земле, до сих пор молчавших.
Это была научная группа с Виэрела, занимавшаяся супермозгом. Их эмоции были так глубоки и безнадежны, что вся Глобальная сеть застыла в молчаливом сочувствии.
Заговорил Араинн, старший из наиболее опытных и ученых, передавая всей Сети пакеты информации о состоянии супермозга.
Поначалу задача казалась простой. Всего лишь выделить керы отдельных людей из нейронной опухоли, создать для них новые тела, частично удалить память и вернуть на прежние места обитания.
Но это удалось проделать лишь с двумя десятками личностей, добавленных в мозг в основном в течение последних трех лет.
Остальные керы — около трех сотен — просто не могли быть восстановлены.
Потому одри требовались все новые клоны — старые уже не выполняли своей функции. Многие из них стали безумными, не обращая никакого внимания на окружающую психологическую реальность, жили в своем мире циркулирующих импульсов; они иногда выдавали кавалу, особенно в ответ на болевые воздействия. Но умели и избегать их.
И наконец, часть самых старых личностей исполнила мечту одри о супермозге — они утратили индивидуальность. Слились в единый комок вопящего безумия; ничего человеческого уже не было в этом страшном клубке, ни проблеска мысли, разума, неизбывное страдание, давно не осознающее себя.
Оказывается, основным источником мучений для новопоступающих были не пытки Шанкары, не насильственное взаимодействие друг с другом — а именно этот Монстр, воплощение немыслимого ужаса…
Араинн продемонстрировал все способы, которые применяли тайри, чтобы спасти личности супермозга…
В итоге выяснилось следующее. Отделить тех, кто впал в безумие, вероятно, получится — но вылечить их уже нельзя. Это повреждение самой керы, более глубокое, чем, скажем, обычная шизофрения.
А вот что делать с оставшейся частью, с Монстром — личностью Супермозга?
Группа с Виэрела предложила следующие варианты:
— Отделить все керы, которые способны отделиться, и уничтожить оставшееся.
— Дать Монстру новую оболочку, создать отдельное тело — и пытаться социализировать и воспитывать получившееся псевдоразумное существо. Оно не будет обладать человеческим интеллектом, но сможет как-то жить — на уровне неизлечимого психиатрического больного.
— Сделать попытку разделить Монстра на личности. Это технически возможно; есть даже вероятность, что несколько личностей удастся спасти, однако остальные будут необратимо повреждены.
Тайри не чувствовали себя в силах принять решение — слишком тяжелое, потому что оно было связано с неизбежным уничтожением части неизлечимо больных личностей, отказом от их восстановления… В любом случае.
Глобальная сеть снова зашумела. Тайри высказывались. Линна жадно ловила их мнения — сама она колебалась между вторым и третьим вариантом.
Уничтожение Монстра было сразу отметено как невозможное. Даже одри уничтожались сознательно лишь потому, что иначе вред, наносимый другим живым существам, был вообще неисчислим. Монстр — всего лишь больное, замученное создание; уничтожить его — бессмысленная жестокость.
Нашлось много сторонников и у создания отдельного существа. Как знать — может быть, оно даже будет обладать своеобразным разумом.
"Но на что вы обрекаете — неизбежно — те личности, которые входили в состав Монстра?" — возражали другие тайри.
"Они потеряли индивидуальность, их уже нет".
"Как знать, может быть, их индивидуальность можно восстановить!"
"Она в любом случае будет лишена разума".
Линна молчала. Ее все еще удивляло то, что тайри казалось бесспорным: они рассматривали личность умственно неполноценного, психического больного действительно наравне с обычной человеческой личностью.
Линна вспоминала объяснения Кьены — по поводу животных. "Мы не делаем такой уж разницы меж людьми и животными — так ли она велика? Мы знаем большое количество форм разума, совершенно нам непонятных, далеких, которых никто из земных людей не счел бы вообще разумными. На этом фоне — почему надо считать животных чем-то принципиально иным, чем люди? А людей — чем-то иным, чем тайри".
Тайри ко всему живому — и к людям, и к животным, и даже просто к миру, к каждому камешку — испытывает кельтар, чувство нежной материнской или отцовской любви.
Союз высказался за искусственное разделение личностей Супермозга и попытку полного восстановления каждой из них. Даже если очевидно, что восстановить удастся лишь ходячие оболочки.
Глобальная сеть еще некоторое время сияла, мерцала, посылала друг другу эмоции любви, счастья, сочувствия — но потом стала гаснуть, меркнуть, и Линна вновь вернулась к привычной жизни, на Виэрел. Ощущение Союза осталось, как и раньше, смутным — лишь в одном потоке сознания вспыхивали особенно яркие искры чьих-то далеких эмоций, переживаний событий. Линна увидела Кьену, которая нежно обняла ее. И вспомнила об Алейн.
"Когда ей предложили любую помощь, выполнить любую ее просьбу, она единственное что сделала — захотела позаботиться обо мне".
"Это так, — ответила Кьена, — но ведь это так нормально, так естественно для тайри. Разве у тебя было бы не так?"
"Пожалуй, так", — согласилась Линна.
Они сидели за столиком открытого кафе, за спиной Линны взлетал к небу нереально красивый старый город, Каттолика, и древняя крепость на холме. Но Линна села так, чтобы видеть море.
Ей казалось, что такой синевы на Земле не бывает. Но много ли она знала о Земле? Адриатика плескалась будто у самых ног, васильковой равниной стелилась до горизонта и там, в лиловом мареве, переходила в ослепительную голубизну неба. Белая бухта слева, и белые камни под ногами. Черный кэриен, задумчиво лежащий у ног Алейн.
— Мне кажется, нигде нет такой синевы как здесь, на Адриатике, — вслух произнесла тайри.
Линна потянула коктейль через соломинку. Обернувшись, взглянула на крепость Градару, только что они с Алейн облазили ее, обошли весь старый средневековый город.
"Я столько лет жила на Земле, и действительно — как мало видела! Мне кажется, мне уже не надо и Космоса, и других планет".
"На других планетах все иначе. Тоже чудесно, но иначе. Творец нигде не повторяется, да и люди тоже. А это наша Земля, наша с тобой земля, я хочу, чтобы ты не забыла ее. И чтобы тебе помнилась не одна только серость и боль человеческой жизни".
"Наверное, надо сказать, что у меня была счастливая жизнь. Но я чувствую твою правоту".
"Ты была счастливее меня, Линна. Но человеческая жизнь — любая — это боль. Ты достигаешь чего-то — но только преодолением. Ты видишь, как жизнь тайри отличается от той, человеческой".
"Но так несправедливо, что только нам это дано. Мы ничем это не заслужили".
"Все же чем-то заслужили, Линна".
"Но есть много других достойных — однако они родились без защитной сети".
"Мир несправедлив. Или кажется таким — мы ведь так и не знаем, что там, за порогом смерти. Но мы сделаем все возможное, чтобы сделать его другим". Алейн перевела взгляд на спектрально-чистые синие волны и транслировала Линне свое желание поплавать.
"Идем!" — Линна немедленно вскочила. Кэриен лениво поднялся и недовольно проворчал что-то под нос. Тайри стали спускаться к морю по белой, выжженной солнцем лестнице.
Они дышали разреженным воздухом Гималаев, глядя на угловатые перепады света и тени в глубочайших пропастях, и эти пропасти казались прекраснее и притягательнее треугольных вершин, снежными лопастями вонзившихся в светлое небо.
Потом плясали на кромке атолла у лагуны, которая казалась неестественно-голубой, ели кокос и валялись под пальмами на песке.