В кругу забурчали. Им уже не было смешно, что Росита рассуждает о таких делах. Вскинулась одна рука. Росита знала этого парня, студент…
— Я кое-что понимаю в этом. Я сам учился на нефтяника, после революции хочу закончить институт… Короче, нам там понадобится как минимум двадцать таких специалистов. Рабочие есть, это не проблема. Семеро остались… Надо их конечно как-то убедить и дальше остаться. А еще можно запросить помощи в Венесуэле.
— Ты знаешь, что Венесуэла нас теперь тоже не очень-то… — вставил кто-то.
— Такую помощь они окажут, — возразил Мануэль, — я практически уверен. У них достаточно нефтяников.
— А эти семеро оставшихся… они хотят работать? — спросила Росита.
— Хотят-то хотят, только при прежней зарплате. А где мы ее возьмем сейчас…
— Ну может быть пока… пока не придет помощь, другие специалисты, из Венесуэлы, как-то им заплатить эту зарплату… Можно же найти, наверное. Зато ведь у нас бензин будет. А потом… Потом по-другому можно все сделать.
Росита осмелела и говорила теперь звонким голосом. Десятки блестящих глаз из-под черных беретов, удивленно молчащие бойцы — старые, молодые… все слушали ее.
— Я думаю, мы должны проголосовать за этот вопрос, — решила Росита, — поднимите руки, кто за!
И с удовольствием увидела медленно растущий над беретами, над плечами, головами, прикладами лес дружеских рук.
Алейн улыбнулась, отключаясь от сцены в Сан-Мигеле, от спасенного ею партизанского движения. Еще раз, по инерции проверила Бэнки. Мультимиллиардеру было не так-то просто, он крутился, как уж на сковородке. Он потерял, сам того не зная, невидимую поддержку Шри Шанкары — хотя вряд ли обратил даже внимание на известие об исчезновении индийского божка. И теперь еще резко сократились поставки коки из Сьерра-Бланки, контроль над страной был почти утерян, правительству было вообще не до Латинской Америки, и Бэнки чувствовал, что превращается в посмешище, короля без власти.
Его невидимая персональная империя рушилась. Сейчас Бэнки курил на террасе своей небольшой запасной виллы в Калифорнии, и размышлял о возможностях биржевой игры.
Алейн встала, потянулась. Кэриен, свернувшийся на своем диванчике, и ирландец Руди в углу как по команде, подняли головы, но поняв, что ничего особенного не происходит, снова задремали. Алейн подошла к окну — на журнальном столике валялся забытый Мартином мобильник.
Физиолог почти сразу же после выхода из больницы переехал жить к Алейн. Тайри согласилась с этим по простой причине — Мартина продолжали мучить кошмары, и чтобы вовремя отслеживать их, снимать и лечить, лучше было физически присутствовать рядом.
Алейн улыбнулась и нашла физиолога — он сидел за столом в институте и переносил в свой ноутбук рабочие записи.
"Мартин", — позвала она через суперкомп. Этот девайс физиологу встроили в мозг уже месяц назад, но он все еще неуверенно пользовался им. Услышав голос Алейн, Мартин встрепенулся.
"Аль?" — наконец выделилась основная мысль. Он не мог чувствовать Алейн, как тайри, перевоплощаться, читать ее мысли; но по крайней мере, мысленно переговариваться, словно по телефону, он теперь тоже мог. Обычная техника.
"Ты забыл мобильник", — сказала она.
"А, да, действительно. Правда, нам с тобой он не особенно нужен".
"Да, но мало ли кто позвонит?"
"А там есть входящие? Глянь".
"Нет", — Алейн повертела мобилку в руках.
"Должны из Англии звонить… ну ладно, если что, я позвоню сам. Это по поводу DAPH".
"Да, конечно, я знаю".
Алейн чувствовала, что ему вроде и сказать уже нечего, но не хочется и расставаться.
"Сходим сегодня в "Лотос"? — предложила она, — или, если хочешь, раз уж я свободна, я состряпаю тебе что-нибудь из мексиканской кухни. Или из русской. Борщ, например".
Мартин мысленно фыркнул.
"Повелительница мира варит мне борщ. Приятно сознавать!"
"Ну ты скажешь!"
"Ты классно готовишь, но насчетЛотоса — тоже отличная идея. Давай сходим к китайцам действительно. Раз уж у тебя есть время!"
"Я и там буду отслеживать потоки, какая мне разница".
"А что ты делала сейчас? За чем следила?"
"Сейчас? Вернулась к Сьерра-Бланке. Там все очень неплохо пока развивается. Этого не сообщают в мировых новостях, но партизаны взяли Сан-Мигель".
"Все-таки я не понимаю, почему ты так этому радуешься. Все эти движения тоже часто оказываются… Я вообще не понимаю, зачем лезть в политику. Все продажны, кого ни возьми. Хоть левые, хоть правые, а наши крупные партии — они просто даже и не считают продажность чем-то плохим. И партизаны эти… вспомни сандинистов, разве их победа закончилась чем-то хорошим? Ну хорошо, хорошо, я знаю… эти особенные. Ты их нашла и специально за ними следишь. Но это же очень маленький очаг. Что это изменит в масштабах всей планеты? Зачем тебе это?"
"Да потому, Мартин, что по всей планете — на самом деле — много таких очагов. В разных странах. В Берлине, в Кельне, в Мадриде, в Москве, Париже, в Африке и Индии. Есть революционные движения, есть просто группы людей, которые учатся договариваться друг с другом, учатся сосуществовать, понимать, ценить; есть те, кто отдает жизни и отдает все ради лучшего будущего. Ты знаешь, вот в Евангелии сказано: нельзя сказать — Царство Божие тут или там, его ростки есть везде. Это так и есть. И я жду одного, что очаги эти сольются, что их станет больше, их станет много, они узнают друг о друге… и в мире что-то изменится. Это кажется слабой надеждой. Но на самом деле нет другого пути. Ты же теперь понимаешь. Никакая техника не сделает вас сверхлюдьми. Любое искусственное, насильственное объединение людей ведет в ад. А вот эти глупые на первый взгляд, смешные, порой некрасивые попытки договориться, проявить солидарность, действовать совместно… это и есть те ростки, которых я жду. Их я ищу, и поддерживаю, и поливаю и защищаю от гибели. Это единственная надежда нашей Земли".
"Наверное, я тебя когда-нибудь пойму".
"Наверное. Я тебя отвлекаю, тебе работать надо. Забрать тебя с работы на машине? И поедем в Лотос".
"Хорошо. До встречи!" — Алейн ощутила, умиленную нежность Мартина, и радостно улыбнулась. Как жаль, что она не может послать ему все, что чувствует!
"Я люблю тебя", — сказала она. И отключила связь.
Линна плавала в голубом трехмерном океане. Снаружи бассейн выглядел как огромный прозрачный шар с водой, но изнутри казалось, что никаких стенок у этого шара нет, что вода простирается во все стороны, и нет ни дна, ни поверхности. Как на Лирате, подумала Линна, она сама не была там, но знала по воспоминаниям других тайри — и в любой момент могла объемно и полно пережить эти воспоминания. Все поверхность Лираты занимал океан, сам представляющий собой полуразумную субстанцию — сознание океана воспринимало его обитателей, среди которых были и разумные лиети, рыбодельфины — как паразитов и симбиотиков. Как оно, впрочем, и было на самом деле.
Вот там тоже не было толком поверхности, очень узкая пленка атмосферы заполнена сплошь водяными парами. А дно — слишком глубоко, чтобы его воспринимать.
Сквозь водяные очки Линна любовалась извивами водорослей, словно ниоткуда растущих, странных подводных цветов, скользящими мимо радужными медузами. Гибкое тело тайри вилось вокруг стеблей, легко танцевало в воде. Одновременно Линна одним из потоков изучала древний язык Он планеты Вела, упражняясь в свободной речи; другим — напряженно создавала аранжировку к придуманной сегодня мелодии, третьим болтала с другом-тайри с Лив-Лакоса.
"А чем ты сейчас занимаешься?"
Ее сознание скакнуло на Лив-Лакос — она увидела глазами друга высокое готическое окно в цветных квадратах, зал с потолоком, почти невидимым из-за высоты, взлетающими вверх колоннами, меж которыми неуверенно ковылял олененок, пытаясь найти выход в сад. Услышала строгую торжественную музыку. Увидела картину на гигантском мольберте, художник взмахивал рукой, и холст покрывался как под невидимой кистью светящимися красками тончайших оттенков.
"Мой дом…мой замок. Картина — для людей. Скоро Карнавал Художников. Я делаю эту картину так, чтобы они поняли".
Линна уловила подтекст — люди любят проводить всяческие конкурсы, устраивать рейтинги, соревноваться, как ни глупо соревнование в искусстве. Произведения тайри не участвуют в этих состязаниях; тайри создают для людей то, что те способны понять, и эти вещи слишком прекрасны, люди чаще всего понимают это. Эта картина — подарок людям. Линна вспомнила Алейн — да ведь все, что та создавала в художественной области, было просто подарком. Не столько ее самовыражением, сколько тем, что люди способны понять… что приблизит их, еще на долю сантиметра, к Союзу Тайри в грядущем, к всеобщему Союзу.
Линна показала другу, чем занимается, и тот завистливо вздохнул.
"Пожалуй, и я поплаваю".
Линна увидела еще пейзаж над морем, и в нем — замок друга. На мирах Тайрона можно было не испытывать ни в чем стеснения. Построить себе замок? Нет ничего проще. Полное материальное всемогущество.
Линна подплыла к выходу, воспользовавшись встроенным компасом, вакуумный канал всосал ее, и она мягко скользнула наружу. Встряхнулась, создав тучу радужных брызг. Горячий ветер быстро высушил кожу, светлые длинные волосы сами улеглись на спине. Линна щелкнула браслетом, одеваясь — собственно, можно и не беспокоиться, многие тайри на кораблях не обременяли себя одеждой вообще; но Линна все еще была новенькой, все еще не привыкла к абсолютной простоте тела.
Ей и к телесным отношениям тайри было трудно привыкнуть — хотя что уж избегать чьих-то объятий при таком полном ментально-эмоциональном контакте… Что в этом меняет контакт физический? То, что на Земле называли сексом — но Линна никогда не употребляла теперь это затасканное и пошлое слово.
Она шла по зеленой виртовой аллее к астрономическому порталу, гигантские вирты вздымали узловатые корни над почвой, в ветвях пели птицы — разумные и неразумные (а грань эта, в сущности, очень тонка). На корабле Линна поняла с удивлением, что большую часть времени тайри проводили в радостном движении — плавали, летали в залах невесомости, танцевали, бегали, занимались гимнастикой и акробатикой, иногда на небольших челноках вылетали в космос, предпринимая самостоятельные экскурсии… Это не мешало одновременным напряженным занятиям наукой, изучению новых и новых областей знания; творчеству. Какая разница, сидишь ты за столом или танцуешь в невесомости — второе даже больше стимулирует творческие и мыслительные потоки. И сейчас Линна могла бы телепортировать в астропортал, но телу хотелось прогуляться по зеленой аллее, подышать воздухом, напоенным растительными флюидами, послушать птиц.