…Горбачев видел, что народ устал от призывов и лозунгов, которые не ведут никуда, от пустых обещаний, от подтасовки цифр в бюджете и статистических отчетах, от единогласного “одобрямса” и прочей безрадостной суеты. Он это все видел и понимал, что нужны перемены, а переменам будет мешать партия со своей заскорузлой иерархией, давно устаревшими правилами игры, со своей непробиваемой системой круговой поруки. Поднимите хотя бы подшивки газет и журналов до 85 года – от скуки сведет скулы: ни свободы мысли, ни критики по большому счету, ни новых идей. О подлинной демократии, о свободоизъявлении, о независимости и подумать тогда было рискованно.
Горбачев знал обстановку в стране. Он человек не только умный, но и честолюбивый. И он понимал, что если он отважится на реформы, коренные реформы, то с его именем люди потом свяжут эти перемены. Его имя впишут в историю, как принято говорить, золотыми буквами за то, что он дал людям свободу духа и свободу слова, дал возможность дышать свежим воздухом.
Он не собирался разрушать империю, нет. Он собирался поставить партию на место. На место, которое отводится партиям в цивилизованных странах. Он собирался сделать из рабского общества общество демократическое. И он слишком был уверен в себе, в своих силах, в своем международном авторитете.
Да, он считал, что, перенеся центр тяжести с партии на парламент, тем самым достигнет желаемого: исчезнет партийный диктат, а молодой парламент в итоге создаст законодательство, достойное правового государства.
К сожалению, нужно признать, он просчитался.
Я ему говорил раньше: “Михаил Сергеевич, зачем вы все это раскручиваете? Никто уже практически не управляет страной. И даже вы теряете управление, если уже не потеряли”. Но Горбачев, как ни странно, был настроен оптимистически: “Ничего страшного! Я тебе объясняю: пусть на местах “подавят” старые кадры – они же не способны перестроиться. Придут новые, современные. А рычаги управления у нас. Ничего страшного”.
…Мне кажется, Михаил Сергеевич уверовал однажды в свое особое предназначение. В нем эта убежденность крепко была заложена. Он не мог даже предположить, что ломка старой системы, которая развернется по всей стране, и его затянет в бурный водоворот событий, что драматизм ситуации на местах бумерангом влетит в Кремль…
…В то время “ядерная кнопка” находилась у Горбачева и министра обороны СССР. У Ельцина ее не было.
Сначала российская делегация заявила о том, что она своих вооруженных сил иметь не будет. Потом, через некоторое время, позиция изменилась. Россия создала свою армию, и сразу же возник вопрос: а как поступить с контролем над ядерным вооружением, ведь оно находится не только на земле российской, но и в Украине, Беларуси, Казахстане.
Тогда Ельцин как президент России и правопреемник, в том числе и ядерного арсенала бывшего Союза, взял “кнопку” себе. Вторая, дублирующая, по-прежнему находилась у Шапошникова – он к тому времени стал командующим Объединенными вооруженными силами Содружества.
Я и Назарбаев этот вопрос ставили и обсуждали постоянно. Шушкевич не проявлял заинтересованности по поводу данной проблемы, видимо, надеясь на то, что все разрешится само собой. Но так не бывает. И мы были настойчивы: как же иначе – на нашей территории размещено ядерное оружие, а мы не знаем, кто за него несет ответственность, при каких обстоятельствах оно может быть применено и с какими последствиями для нашего государства? Тогда и возникла идея поручить связистам создать телефонный аппарат оперативной четырехсторонней связи – я, к примеру, снимаю трубку, и сигнал вызова одновременно раздается у Ельцина, Назарбаева и Шапошникова. И все четверо могут принимать участие в разговоре.
Сегодня “ядерная кнопка” находится у Ельцина и Грачева, министра обороны России. Однако у меня есть законное право отменять приказы, с которыми я не согласен. Допустим, отдан приказ о боевом пуске ракет вопреки моему мнению. В этой ситуации я поднимаю телефонную трубку оперативной связи и отменяю приказ о запуске ракет, то есть, я могу заблокировать спорный приказ, и ракеты в воздух не поднимутся. Сам же я, своим приказом, запустить ракеты не могу. Но это лишь право, а не реальная кнопка. В этом суть и двойственность ситуации.
Второй вопрос, который мы обсуждали на той встрече, был напрямую связан с первым – о командовании Объединенными вооруженными силами Содружества. …Декларация, которую мы подписали в столице Казахстана, во многом повторяла беловежское соглашение. Между двумя этими документами стоял небольшой отрезок времени, и я своей точки зрения на тот момент не поменял. Во время обсуждения беловежского соглашения на заседании Верховного Совета наметились более жесткие формулировки в констатации позиции Украины как независимого государства. Понимаете, говорить, провозглашать – это одно дело, и совершенно другое – воплощать задуманное. Всегда необходимо делать поправки на реальную обстановку, на время, иначе продвижение вперед станет проблематичным. Нельзя желаемое выдавать за действительное. Хотя у меня появилась юридическая основа для корректировки своих действий: я руководствовался документами, которые принял Верховный Совет. И был момент, когда в своем выступлении перед народными депутатами я прямо заявил: вы обвиняете президента, и если вы желаете, чтобы президент изменил свою позицию в отношении СНГ и участвовал наравне с другими государствами бывшего Союза, которые не принимали подобных соглашений, – вы должны отменить предыдущее решение, отменить оговорки.
…За годы советской власти на имперских просторах происходили постоянные перемещения огромных масс населения – одних направляли на ударные стройки. Других – на отсидку. К чему я это говорю? Да дело в том, что сегодня каждый пятый человек живет не в республике своей национальности. Каждый пятый! Как с этим не считаться? Только у нас, в Украине, проживает 11 миллионов россиян. Заметьте, не один, а одиннадцать. И если мы будем строить свою политику в отношении России без учета этого обстоятельства, может возникнуть внутренний конфликт. Его спровоцировать не сложно. И не нужно будет идти на нас войной – мы ее получим без внешнего вмешательства. А если Вы помните данные переписи, то русский назвали своим родным языком 17 или 18 миллионов человек в Украине. Немало, значит, таких украинцев, которые давно уже себя украинцами не считают. Настроения такой огромной массы людей обязательно нужно учитывать при принятии ответственных решений, а эмоции некоторых депутатов, которые временами берут верх над рассудительностью, вряд ли способствуют мирному разрешению наболевших проблем”.
“Киевские Ведомости”, 1994, 23 апреля.23 декабря во время встречи М.С.Горбачева и Б.Н.Ельцина согласован документ о прекращении деятельности МЭК с 30 декабря. Обсуждены вопросы, связанные с прекращением деятельности других союзных структур. 24 декабря “Комсомольская правда” опубликовала интервью “с первым и последним Президентом СССР” (беседа состоялась 18 и 23 декабря). Говоря о беловежском соглашении, М.С.Горбачев заметил: “У людей даже появилось ощущение, что это своеобразный переворот, только без танков”. Однако “я не скажу, что это государственный переворот, я не пойду на это. Союз трансформируется в Содружество”.
Из книги М.С.Горбачева “Декабрь-91. Моя позиция”:
“…После украинского референдума процесс создания нового Союза сошел со своей колеи. Конечно, позиция украинского руководства сыграла свою роль. И вскоре после Минских и Алма-Атинских соглашений замысел открылся полностью. Но существенно важно и то, что украинский феномен был использован руководством России, чтобы добить идею Союза. В окружении Президента России давно ходила концепция – “Союз без центра”. Я же считал это ошибкой, и прежде всего с точки зрения интересов России, не говоря уже о других республиках. Без союзного центра России отводилась бы совсем другая роль.
Центр объективно в “мягком Союзе” был необходим. Он необходим и России, чтобы она могла осуществлять свою роль. Он необходим республикам как их центр, где поддерживается паритет, где можно вести обсуждение, согласование и т. д.
В первых числах декабря мне на стол положили результаты самого последнего опроса общественного мнения. Оказалось, что число людей, выступающих за Союз, стало еще больше, чем месяц назад.
Вот основа, на которую опиралась моя позиция”.
Горбачев М.С. “Декабрь-91…”, с.30.25 декабря в 19 часов М.С.Горбачев выступил по телевидению с заявлением:
“Дорогие соотечественники! Сограждане!
В силу сложившейся ситуации с образованием Содружества Независимых Государств я прекращаю свою деятельность на посту Президента СССР. Принимаю это решение по принципиальным соображениям.
Я твердо выступал за самостоятельность, независимость народов, за суверенитет республик. Но одновременно и за сохранение союзного государства, целостности страны.
События пошли по другому пути. Возобладала линия на расчленение страны и разъединение государства, с чем я не могу согласиться.
И после Алма-Атинской встречи и принятых там решений моя позиция на этот счет не изменилась.
Кроме того, убежден, что решения подобного масштаба должны были бы приниматься на основе народного волеизъявления.
Тем не менее я буду делать все, что в моих возможностях, чтобы соглашения, которые там подписаны, привели к реальному согласию в обществе, облегчили бы выход из кризиса и процесс реформ.
Выступая перед вами последний раз в качестве Президента СССР, считаю нужным высказать свою оценку пройденного с 1985 года пути. Тем более что на этот счет немало противоречивых, поверхностных и необъективных суждений.
Судьба так распорядилась, что, когда я оказался во главе государства, уже было ясно, что со страной неладно. Всего много: земли, нефти и газа, других природных богатств, да и умом и талантами Бог не обидел, а живем куда хуже, чем в развитых странах, все больше отстаем от них.